Кайту, похоже, было что сказать, но он промолчал, посмотрев на сестру.
– Мы бы пристрелили их, только если бы мистер Маккаллоу привез четырех черепах, – сказала миссис Каслри.
– У меня от всего этого голова разболелась, – сказала Уэллсли. Кайт дал ей сырой имбирь. Уэллсли опустила его в вино, потом в сахарницу, поморщилась и откусила кусок.
– Потрясающе, не правда ли, – радостно сказала миссис Каслри, и остальные уставились на нее с мрачным любопытством. Кайт улыбнулся.
Лейтенант Уэллсли швырнула в его сторону апельсин. Черепаха бросилась за ним.
– Как мы назовем четвертую черепаху, сэр? Называть ее Четвертой Черепахой было бы жестоко, учитывая судьбу Первой, Второй и Третьей.
– Ну… – Кайт, очевидно, думал о том, что жестокости здесь и без того хватает, глупо делать вид, что это не так. Он поймал апельсин и дал его черепахе – очень осторожно, явно боясь ее напугать.
Миссис Каслри казалась раздосадованной, по-видимому, решив, что Кайт просто погрузился в свои мысли.
– Есть предложения? – сказала она.
Миссис Уэллсли выглядела так, словно хотела что-то сказать, но промолчала лишь потому, что миссис Каслри – сестра капитана.
– Точно не Четвертая Черепаха, – сказал Джо. Даже кто-то более толстокожий, чем Джо, пожалел бы человека, которого сестра заставила убивать детенышей животных, не замечая в нем явных признаков боевого истощения, – пусть даже этот человек был мерзавцем. – Звучит как скороговорка. Скороговорка не может быть именем.
Плечи Кайта дрогнули: похоже, он смеялся. Джо почувствовал огромное облегчение и вместе с тем страшную усталость. Видимо, облегчение объяснялось тем, что, должно быть, где-то в глубине души он все же смутно помнил Кайта с маяка. Джо вдруг разозлился сам на себя: почему он испытывает чувства к людям, которых даже не помнит?
К разговору присоединились другие офицеры. Джо прилег на скамейку, убежденный, что в горизонтальном положении ему будет легче. Он понимал, о чем они говорят, только если сосредотачивался, потому Джо просто слушал эти странные, наполовину немецкие, наполовину шотландские интонации, не разбирая значения слов. Снаружи поднялся вихрь. Окон в помещении не было, и все орудийные порты были закрыты, но Джо чувствовал, какие здесь тонкие стены. От мороза у него защипало глаза. Море тоже было неспокойным: настолько, что собравшимся приходилось держать бокалы с вином в руках. В люк залилось немного воды. Джо смотрел на это, и ему казалось, словно он обречен на бесконечный холод, побои и тошноту.
Джо свернулся в клубок. По крайней мере, он не исчезнет.
А вот Элис может. И месье Сен-Мари, и де Меритан. И Лили. Все они исчезнут, если англичане в этой войне победят. История изменится.
Корабль качнула очередная волна, и у него скрутило живот.
Лежа неподвижно, Джо слушал шелест какого-то безымянного, призрачного потока, соединяющего это время с его собственным. Он пронесся прямо через его собственный череп и череп Маккалоу и смыл память обо всем, что произошло, когда они попытались плыть против течения.
Кайт и миссис Каслри переговаривались прямо над ним.
– Как ты? – едва слышно сказал Кайт.
Он говорил по-испански. Джо с удивлением осознал, что понимает его. Это было странно. Он не подозревал, что знает другие языки, помимо английского и французского. Месье Сен-Мари говорил, что Джо никогда не выезжал из Лондра.
Возможно, испанский он знал из-за Мэделин. Джо ухватился за эту идею, чувствуя себя так, словно ему дали очередной угловой кусочек пазла, который еще не был собран.
Миссис Каслри помолчала.
– Миссури, нам нужно знать, может ли он что-то вспомнить.
Джо замер. Морская болезнь вдруг отступила куда-то на задний план.
– Что? Я думал, мы все решили. Если он что-то вспомнит, это будет означать, что портал не стирает память полностью…
– Вот именно…
– Да, вот именно! – сказал Кайт. Когда он горячился, его голос становился высоким. – Он может вернуться домой, вспомнить все это и… Агата, он беден. Допустим, он вернется домой с намерением сохранить тайну, но что, если у него будет четверо детей и последний шестипенсовик в кармане? Ему придется продать информацию.
– Да. Поэтому мы так или иначе должны это выяснить. Нельзя ведь, обнаружив бомбу, просто ждать, взорвется она или нет? Если он останется в живых и при этом будет что-то помнить, то ему придется остаться здесь.
– И что мы будем делать? Навечно запрем его на чердаке?
– Да. Ты послушай себя. Ты надеешься, что бомба не опасна и тебе не придется ее обезвреживать. Но надеяться на лучшее – сомнительная стратегия.
Кайт молчал.
– А если вспомнит, – тихо добавила она, – вполне вероятно, что захочет помочь. Захочет остаться. Нам не придется постоянно его запугивать. До осады осталось недолго, он сам тебе сказал. Нужно, чтобы он нам помог, по-настоящему помог, а не просто сделал хоть что-то, потому что мы его заставили.
– Вопрос в том, захочет ли он. Может, он просто придет в ярость и сдаст нас? И тогда мне придется его пристрелить. Я понимаю, о чем ты говоришь, но бросать в бомбу камнями тоже не годится.
– Ты просто трус, – сказала она.
В ее словах не было злобы – лишь разочарование от того, что собеседник слабее ее. Кайт с такой силой сжал кулаки под столом, что у него хрустнули костяшки. Наверное, это было больно.
– Нам нужно знать. Кроме того, мы не можем рассчитывать, что его никто не узнает. Кто-нибудь узнает его, кто-нибудь ему скажет.
– В самом деле? – сказал Кайт. Его голос снова стал высоким. – И кто же? Все погибли. Никто уже друг друга не знает. Я могу разгуливать по Эдинбургу, и меня никто не узнает, хотя по всей Республике висят объявления о том, что меня разыскивают.
– Тебе в рот песок не забивается? Уж больно часто ты прячешь в него голову.
Некоторое время они молчали.
Джо сел.
– Что вы обо мне знаете?
Они оба посмотрели на него так, словно у него выросла третья рука.
– Я знаю, что уже бывал здесь, – настаивал Джо. – На одном из этих чертовых столбов вырезано имя моей жены. Вы меня знаете, да?
– Агата, клянусь богом… – сказал Кайт.
Агата как будто и не слышала. Она смотрела на Джо, и в ее глазах читалось нечто среднее между тревогой и надеждой.
– Вы слышали о корабле под названием «Империя»?
– Я тебя отправлю под арест, Агата, – очень тихо сказал Кайт.
Джо порылся в памяти, но безуспешно. На него навалилось уныние. Воспоминания из его эпилептических видений – или из той части жизни, которую он забыл, – были где-то так близко, что он не сомневался: стоит лишь хорошенько копнуть и они окажутся на поверхности. Однако название «Империя» ни о чем ему не говорило.
– Нет, – сказал он, – не думаю. Почему вы спрашиваете?
– Сержант Дрейк! – крикнул Кайт, и к нему подошли три матроса.
– Вы арестуете ее за то, что она пыталась мне помочь? – спросил Джо.
Агата подняла бровь, глядя на моряков, а затем встала и хлопнула Джо по плечу.
– Не думайте об этом.
– Еще одно слово, – сказал ей Кайт по-испански. Хотя Джо не представлял, откуда знает испанский, этот язык явно не был для него родным. Он понимал испанскую речь, но не в совершенстве. Джо слышал, что у Кайта аристократический выговор, но все же испанский звучал для него самого чужеродно и даже вызывал смутную тревогу, хотя он никогда раньше не встречал испанцев. Возможно, это было лишь культурное предубеждение – из-за инквизиции, – но Джо казалось, будто за этим стоит нечто большее, чем просто предрассудки. Он запустил обе руки в волосы и с силой потянул, словно пытаясь вытащить воспоминания наружу.
Агата не ответила.
– Ради бога, Дрейк, уйдите, или не надо потом мне плакаться, когда вас снова подстрелят.
Дрейк и остальные отступили в сторону и явно почувствовали облегчение, когда она ушла. Кайт кивнул им, разрешая снова сесть.
Джо подождал, ожидая какого-то объяснения, но его не последовало.
– Какое отношение ко мне имеет корабль «Империя»? Почему это так важно?
– Зачем вы меня спрашиваете? – устало сказал Кайт. – Вы же слышали. Если выяснится, что вы что-то помните, мы не отпустим вас домой. Вы можете вспомнить о портале и продать эту информацию. В ваших же интересах ничего не знать.
– Потому что я должен знать! Я устроился в цех, который производит двигатели, из-за Эйлин-Мор, – Джо вытащил открытку и швырнул ее на стол. – Вот. Это мне прислали вскоре после того, как я оказался на вокзале, не помня, кто я такой. Я стал искать кого-то, кто может знать об этом месте. И нашел цех де Меритана. Когда мы узнали, что на маяке что-то случилось, я вызвался поехать сюда, чтобы выяснить, что со мной произошло. Или кто прислал мне эту открытку. Я знал женщину по имени Мэделин, я думаю, она была моей женой, или сестрой, или… я не знаю, но М – Мэделин – возможно, еще здесь! Это ведь вся моя жизнь. Я имею право знать.
Кайт бросил взгляд на открытку.
– Если вы еще раз заговорите об этом со мной или с кем бы то ни было еще, я прикую вас к мачте. Надеюсь, вы этого не сделаете, потому что у меня есть для вас работа.
– Тяжелая, надо думать? – огрызнулся Джо.
– Как посмотреть, – мрачно сказал Кайт. Он даже не пытался скрыть свою усталость, хотя Джо этого хотелось бы. Ему полегчало бы, если бы Кайт демонстрировал перед ним свою силу, как это обычно делают мужчины. Его равнодушие настолько сбивало Джо с толку, что он просто не знал, как себя вести.
Глава 16
Кайт отвел Джо обратно в капитанскую каюту. Теперь там было многолюдно: офицеры изучали карты и документы или заваривали себе кофе в металлических кружках. Сгорбленный шотландец, который был с ними на льду, устроился в углу с каким-то шитьем, повесив свой костыль рядом с курткой Кайта. Как только они вошли, мальчик лет четырнадцати вбежал за ними и отдал честь.
– Мистер Хэтэуэй, – сказал Кайт, – у вас новый наставник.
– Что? – сказал Джо.