Может, дело было в том, что она писала в разговорном стиле, но у него в голове звучал ее голос. Джо слышал, как она высмеивает глупые романы, и видел, как она поднимает бровь, когда ей что-то не нравится. Если бы он увидел ее, то узнал бы, теперь он был в этом уверен.
Но он не мог вспомнить ни полковника Эро, ни тот роскошный дом, ни обсерваторию. Джо почувствовал разочарование. Все это начисто стерлось из его памяти.
Может, это было и к лучшему. Если он ничего не вспомнит, то Кайту не придется его убивать.
Он подпрыгнул, когда лейтенант Уэллсли протянула ему очищенный апельсин и тарелку риса.
– Не забывайте есть, – сказала она. – От морской болезни можно и умереть.
– Спасибо, – жалобно сказал Джо. Задумавшись, он понял, что за последние двое суток съел только кусок пирога, когда вернулся с ночной вахты, окрыленный тем, что тошнота ненадолго отступила. Но через пятнадцать минут все вернулось на круги своя.
Она кивнула.
– Вы очень нравитесь Фреду. Постарайтесь не умереть, пока он не сдаст экзамен, хорошо?
– Сомневаюсь, что мне это удастся, мэм, – ответил Джо. Ему пришлось перейти на французский. Английский уже стоял у него поперек горла, как будто он пытался глотать цемент.
– Глупости. Капитан Кайт – хороший человек.
– У вас отличный французский, – удивленно сказал он.
Уэллсли улыбнулась.
– Мой отец был графом Уилтширским. До революции мы по шесть месяцев в году проводили во Франции. Ешьте, – сказала она, хлопнув ладонью по краю стола.
Глава 23
Следующая вахта Джо начиналась в семь часов. Ему предстояло мыть хирургические инструменты в лазарете по заданию Агаты. Письмо от Мэделин лежало у него в кармане. Он хотел достать его и продолжить чтение, но чувствовал, что пока не готов. Джо едва стоял на ногах, и от одного взгляда на выложенные в ряд скальпели у него кружилась голова.
– Агата, что случилось с Клэем? – спросил он. Об этом спрашивать Кайт ему не запрещал. Колено пронзила судорога – предвестник будущей боли. Джо закусил губу. Не каждый способен прострелить другому колено.
Агата подняла взгляд. Она зашивала рану плотнику, который не удержал в руках пилу.
– Триста ударов плетьми.
– За что?
– За мятеж. Знаете, что это такое?
– Это когда кто-то пытается захватить корабль? – сказал Джо, пытаясь представить Клэя в этой роли.
Она покачала головой.
– На морском жаргоне это означает забастовку.
Джо уставился на нее.
– За отказ от работы можно получить триста ударов плетьми?
– Не просто можно, – невесело улыбнулась она. – По сути, Адмиралтейство обязано это сделать. Так что не советую вам бастовать.
Море было неспокойным. Джо убеждал себя, что его дурнота объясняется этим. Обычно его не тошнило только потому, что он расстроен, и он никогда не понимал людей вроде месье Сен-Мари, с которыми такое случалось. Он объяснял это себе тем, что они просто были слишком нежными. Но так или иначе, ему пришлось опуститься на колени и ухватиться за края ведра с уксусом. Слизистую оболочку носа обжигали его пары, а рот наполнился слюной.
– Имбирь, – пробормотала Агата. Джо потряс головой, не в силах даже думать о еде. Она положила имбирь на палубу рядом с ним и, вставая, погладила его по спине. Он заметил, что подол ее платья, выкрашенного в цвет индиго, выцвел и покрылся белыми разводами от чистящей соли.
Когда вахта Джо наконец закончилась, он пошел на батарейную палубу к Фреду, который учил новичков завязывать узлы. Он был рад сосредоточиться на этом спокойном, обыденном занятии, и на холодном сквозняке, задувающем из орудийных портов, ему стало легче. Его бодрило то, как возбужденный Фред постоянно пытался научить Джо большему, чем он был способен усвоить, хотя других моряков это так раздражало, что они грозили завязать Фреда в узел, если он не заткнется. Джо хотел их отчитать, но на Фреда угрозы не производили ни малейшего впечатления.
Море бушевало, и вскоре все потеряли интерес к узлам и стали разглядывать фигуры в воде. Один из старых матросов заявил, что в такую погоду обычно появляется кракен. Джо не слишком надеялся увидеть кракена, но волны все равно были потрясающими. Фред потащил его к борту верхней палубы.
Волны вздымались. В лунном свете их контуры казались особенно четкими. Повсюду белыми гривами поднимались пена и брызги. Фред объяснил, что в такую погоду «Агамемнон» обычно никогда не плавал, но сейчас они спешили вернуться в Эдинбург до того, как французы начнут осаду. Джо должен был испугаться, услышав, что корабль плывет в условиях, на которые не рассчитан, но он никогда не видел подобной погоды, и в этот миг – Джо знал, что изменит мнение, стоит ему как следует замерзнуть, – его это не пугало, а приводило в восторг. Было восхитительно хотя бы на пять минут забыть о Кайте и о морской болезни.
Фред указал на очередную волну, посоветовал Джо держаться покрепче и оказался прав: вода медленно накатывалась на гребень, и волна все поднималась и поднималась, а затем с грохотом обрушилась прямо на них. Белая вода хлынула на палубу, захлестнув нос корабля, а затем снова откатилась назад, унося с собой случайные предметы. Палуба страшно накренилась, но Джо не мог перестать смеяться.
Фред поинтересовался, можно ли предсказать траекторию волны, и Джо с радостью погрузился в гидродинамику, которая ему очень нравилась, потому что месье де Меритан однажды провел эксперимент с целым резервуаром ртути лишь для того, чтобы доказать свою правоту, и теперь, когда кто-то упоминал об изгибах и гребнях, Джо всегда вспоминал тот серебристый омут. Слушая его, Фред застыл, а затем поморщился. Джо не помнил себя в четырнадцать лет, но сомневался, что человек теряет интерес к драконам и начинает страстно интересоваться формами волн прежде, чем ему исполнится хотя бы двадцать пять.
– Возьми сигарету, – предложил Джо. Судя по его небольшому опыту, сигареты всегда производили на детей неизгладимое впечатление. – Согреться мы не сможем, но они пахнут Ямайкой. Это помогает обмануть мозг. И теперь всякий раз, когда ты будешь курить, то будешь вспоминать о волновых уравнениях, – весело добавил он.
Фред взял сигарету, а потом вдруг рассмеялся.
– Вы не поверите, – сказал он, – но я только сейчас вас узнал.
– Что? – сказал Джо. Фред, конечно, был со странностями, но не настолько, чтобы забыть, кто такой его подопечный.
Фред не успел ничего сказать, потому что рядом вдруг оказался Кайт. Капитан был без куртки, в одной жилетке. Должно быть, он страшно замерз: шрамы от ожогов стали серебристыми. Он явно бежал, и на его лице отражался страх. Настоящий, неподдельный страх – Джо даже не думал, что Кайт способен такое испытывать.
– Турнье, идите внутрь, черт бы вас побрал. Если вы не умрете от холода, то вас снесет следующей волной.
– Со мной все хорошо…
– Быстро! – крикнул Кайт. Едва ли холод или бушующее море могли вызвать в нем такое волнение. Матросы еще даже не привязали себя к снастям. По словам Фреда, именно это указывало на приближение настоящей опасности.
Джо отступил, не понимая, в чем дело. Он не хотел оставлять Фреда с Кайтом. Он не стал уходить далеко. Из-за ветра он почти ничего не слышал, но видел, что Фред что-то оживленно говорит Кайту, указывая на Джо. Кайт пытался его остановить.
– …объяснил мне, что такое синусоидальные волны, с помощью солонки! – воскликнул неугомонный Фред. Эти слова могли показаться забавными, но Кайт мрачнел на глазах, словно Фред рассказывал ему о своей склонности сдирать шкуру с живых кошек.
– Турнье, я что вам сказал? – крикнул Кайт.
– Я боюсь намочить пол, Клэй разозлится, – сказал Джо, сам не понимая, почему ему так неудержимо хочется увести Фреда. Он не знал, что заставило Кайта бежать, капитан никогда не бегал. Он даже ввел ограничение по скорости для других офицеров. Бег сеял панику. Должно быть, он увидел что-то плохое, но Джо не мог понять, что именно. – Фред, пойдем подкрепимся?
– Минутку! – крикнул Фред, а затем, нетерпеливо подпрыгивая, повернулся к Кайту. Капитан пытался утихомирить мальчишку. По его лицу было видно, что он хочет, чтобы Фред умолк, но тот, конечно, этого не замечал.
Джо увидел, как что-то в Кайте надломилось. Он схватил Фреда за плечи и стал его трясти. Джо не слышал, что Фред сказал, но Кайт дал мальчику пощечину с такой силой, что едва не свернул бедняге шею.
Джо почувствовал, как у него внутри все оборвалось: он знал, что сейчас произойдет, еще до того, как это случилось. Фреду не хватило ума замолчать и отступить. Его лицо потемнело, и с негодованием человека, которого никогда раньше не били, он ударил Кайта в ответ. Кайт дал Фреду пощечину, чтобы привести его в чувство, а не причинить боль, это видел даже Джо, но в ответ мальчик со всей силы ударил Кайта в глаз. По крайней мере, попытался. Видимо, Кайта били часто: он предвидел удар и успел его отбить. Капитан схватил Фреда за запястье и заломил ему руку, но того уже было не остановить. Он кричал и брыкался, как маленький ребенок; если он когда-то и знал, что старшего офицера бить нельзя, теперь это явно вылетело у него из головы.
– Кайт! Не надо, он не понимает! – закричал Джо, отчаянно желая положить этому конец. – Ну хватит, ты же знаешь, какой он, он не такой, как все…
– Турнье, отойди от него! – рявкнул Кайт. – Иди вниз, пока не свалился за борт. Я проделал весь этот путь не для того, чтобы ты утонул, как последний идиот.
Капитан не преувеличивал. Как только он это произнес, корабль оказался на подошве волны, и на них обрушилась стена воды. Кайт зацепился локтем за поручень, а Джо ухватился за один из тросов, на которых держались паруса. От тяжести воды у него перехватило дыхание, и, когда волна отступила, всех, кто был на палубе, унесло в сторону.
– Да, но…
– Мистер Турнье, он вам лжет! – взвизгнул Фред. Он окончательно потерял самообладание. Им овладела ярость. Будь он совсем ребенком, Джо назвал бы это истерикой, но в четырнадцатилетнем мальчике явно бушевало нечто другое. – Так нельзя, лгать неправильно, отпустите меня…