– Ясно? – с тревогой спросила Агата. Она думала, он будет расстроен.
– Да, мэм.
– Вот и славно.
Агата больше никогда не была с ним нежна. Она казалась себе жестокой, но, когда она встречала других сестер или матерей, они все говорили одно и то же. Нельзя выковать меч, если не бить по нему молотом.
Глава 25
Джо и Агата все еще сидели в лазарете, когда корабль сотряс грохот, напомнивший Джо взрыв в топке парового котла.
Затем откуда-то сверху послышалась барабанная дробь. Постепенно звук распространялся на другие части корабля. Джо непонимающе посмотрел на Агату, которая уже расстилала постели.
– Похоже, мы в Эдинбурге, – сказала она. – В нас стреляют. Барабанная дробь означает, что нужно занять боевые посты.
При этих словах мимо прошел маленький мальчик, который посыпал палубу песком из ведра. За ним следовал другой мальчик, разравнивая песок тонким слоем. Первый остановился и нарисовал на песке улыбку, а второй хихикнул.
– Что… простите, но что французы делают в Эдинбурге? – в оцепенении спросил Джо, он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме этих двух мальчиков. Песок на палубе – очевидно, это означало, что здесь будет много крови. Но мальчики были ненамного старше Лили.
– Вероятно, они устроили блокаду. Время от времени это случается, – сказала Агата так, словно речь шла всего лишь о раздражающей привычке.
Следующий взрыв раздался еще ближе, чем первый, а за ним – еще один. Море ревело. У Джо возникло неприятное ощущение, что звуки, которые он слышал, были ударами пушечных снарядов о поверхность моря.
– Почему здесь дети? – сказал Джо, уже понимая, что это наименьшая из их проблем.
Агата бросила взгляд на мальчиков.
– Эти мальчики помогают в лазарете, когда он переполнен, – тут она, похоже, поняла, что его беспокоит, и печально улыбнулась. – Это не опасно. Мы в самом сердце корабля, снаряды обычно не залетают так далеко. Ну же, необходимо зажечь здесь все лампы.
Барабанная дробь не смолкала. Прямо над лазаретом находилась батарейная палуба, и Джо слышал, как по ней бегут люди. Сквозь деревянный потолок до него доносились голоса сержантов. Теперь взрывы были совсем близко, во всяком случае ему так казалось – у него не было особенного опыта в определении дальности стрельбы, но каждый из выстрелов эхом отдавался у него в голове. Палуба раскачивалась на бурных волнах.
В потолок ударило с такой силой, что казалось, он расколется. Палили их собственные пушки. От криков, донесшихся с верхней палубы сквозь два этажа, у него заныл затылок.
Агата коснулась его руки и, когда он поднял голову, посмотрела ему в глаза.
– Сохраняйте спокойствие. Если поступит кто-то явно умирающий, скажите ему, что он поправится, и позаботьтесь о нем. Для тех, кому будет совсем невмоготу, в шкафу есть пистолеты – но стреляйте через подушку, иначе шум напугает остальных. Они всегда волнуются, оказавшись без оружия. Понимаете?
Джо кивнул.
– Я справлюсь, – выдавил он, хотя это казалось крайне маловероятным. Джо был уверен: она солгала о том, что в лазарете безопасно. Корпус корабля был толстым, но он видел ящики с цепными ядрами, когда спускался в комнату Клэя. Никакая древесина не устояла бы под их натиском – как сливочное масло, будь его даже целый галлон, не могло бы противостоять горячему ножу. – Вы бы видели, какие несчастные случаи происходят у нас на испытательной площадке.
Она хлопнула его по плечу.
– Хорошо. Ваша главная задача – не впадать в истерику. Вы отлично справитесь.
Сверху загрохотали пушки, и деревянный потолок протестующе заскрипел.
Раздался оглушительный грохот. На секунду наступила полная тишина, и он услышал, как ясный, спокойный голос Кайта приказывает офицерам не бежать.
В дверь повалили израненные мужчины. Агата усадила кого-то на стол и раздала всем указания таким тоном, словно объясняла, как добраться до почты. У нее был талант делать вид, что все идет своим чередом. Алфи, маленький мальчик, который нес ведро с песком, показал Джо, как завязывать жгут. Джо только и думал, где бы укрыть этого ребенка, но бежать было некуда.
Вскоре он понял, что Алфи досталась самая безопасная работа. Первыми пострадали дети, которые заряжали орудия порохом. Их убивали так же, как взрослых. Одна девочка вежливо заметила, что у нее, похоже, не хватает руки, и спросила, не мог бы Джо прижечь ей рану, чтобы она могла вернуться туда, где в ней нуждаются, пока шок еще не прошел и служит обезболивающим. Он начал спорить, но вмешалась Агата и, сделав в точности то, о чем просила девочка, ободряюще подтолкнула ее обратно.
Джо уставился на лестницу, где исчезла малышка. Он никогда не слышал, чтобы кто-то так разговаривал: даже рабы, которых судьба наделила черным юмором и отвратительными хозяевами.
Когда люди хлынули внутрь, до него донеслись обрывки новостей. Снаряд угодил прямо в батарейную палубу, там взорвалась пушка, а с ней и порох. Французы обстреливали квартердек цепными ядрами, но Кайт, как всегда, был неуязвим. Из-за шума орудий было трудно разобрать слова, и вскоре Джо перестал прислушиваться. Его это волновать не должно. Все, что от него требуется, – пережить следующие двадцать минут.
В дверях появился Вэйн, которого объявили Петухом недели.
– Доктор! В воде люди, мы вытаскиваем их, но они обгорели, сомневаюсь, что мы сможем доставить их сюда.
– Иду, – Агата схватила его за плечо, когда он повернулся, чтобы уйти. – Вы останетесь здесь, вы ведь умеете шить? Джо, вы высокий. Пойдемте со мной, нам предстоит поднимать тяжести. – Она схватила пистолет и мигом взлетела по лестнице.
Джо машинально последовал за ней, прежде чем успел понять, что их ждет. На лестнице шум усилился. Все вокруг было в дыму.
Агата рывком оттащила его в сторону: пушка выстрелила и откатилась назад, прямо в них летела тонна шипящего раскаленного железа. От шума у Джо зазвенело в ушах, и на долгие десять секунд у него пропал слух, хотя он видел, как силуэты других орудий тоже откатывались назад, на шесть-восемь футов, и артиллеристы отскакивали от них в ту же секунду, как зажигались фитили. В облаке дыма виднелись крошечные угольки: это были горящие лоскутки ткани и человеческие волосы.
Палуба страшно накренилась, когда корабль повернул, по-видимому, направляясь прямиком к гавани. Барабанная дробь помогала артиллеристам своевременно заряжать пушки. Джо никогда еще не был так близко к аду и никогда еще не был так счастлив, обнаружив лестницу, ведущую наверх, на воздух. Но даже верхнюю палубу заволокло дымом. Мачты и люди были едва видны, и о том, что они в самом деле здесь, свидетельствовали лишь приказы офицеров, крики и страшный бой барабанов.
Агата потянула его за собой. Он понятия не имел, как она узнала, куда идти, но прямо перед ними были мужчины, прислоненные к борту. Они были насквозь мокрыми, но все в ожогах.
Откуда-то снизу донесся хор голосов, и прямо перед Джо проплыл флаг Союза. Его края пылали. Мимо пронесся кадет, схватил флаг и начал карабкаться по канату. Ему удалось водрузить знамя на место, но меткий выстрел отбросил парнишку назад. Дым немного рассеялся, и Джо мельком увидел квартердек. Кайт неподвижно стоял у борта, хотя французские стрелки целились именно в него. Необходимости стоять там не было: в таком шуме артиллеристы все равно не услышали бы приказов, и он мог разве что следить, что они движутся в правильном направлении, и видеть, что делают французы. Капитан не пошевелился, когда в перила угодил выстрел и они разлетелись в щепки. Другие тоже смотрели на него, чтобы понять, не пришло ли время паниковать. Джо хотелось крикнуть им, что Кайт никогда не паникует.
Агата похлопала Джо по руке и кивком указала вниз, чтобы он помог ей поднять первого из обгоревших мужчин. Она могла бы сама протащить их по палубе, но не через люк. Они выпрямились, осторожно держа мужчину между собой.
– Не о чем беспокоиться, доктор, – попытался выговорить раненый. – Я хорошенько промок, море привело меня в чувство.
– Думаю, с этим мы разберемся внизу, моряк. Джо, отнесите его.
– Куда вы? – спросил Джо, теперь по-настоящему испугавшись. Почему-то, пока он был с ней, все было не так страшно, но даже мысль о том, чтобы спуститься в лазарет в одиночку, приводила его в ужас.
– Никто не узнает, что это были не французы, – сказала Агата. Она улыбнулась, но ее голос был напряженным, как натянутые струны виолончели. – Я должна была сделать это до того, как он убил ребенка. Я ведь знала, что он сошел с ума, когда Лондон пал.
Джо понял, в чем дело, только когда она повернулась и, придерживая одной рукой пистолет на поясе, начала пробираться сквозь дым и обломки к квартердеку, где стоял Кайт.
Глава 26
Лондон пал в первый холодный день октября.
В то утро, в одиннадцать часов, когда Агата направлялась в Военно-морской госпиталь, довольная, что ей дадут помочь ампутировать ногу диабетику, французский флот уже приближался к Детфорду. Ветер был сильным, и корабли плыли быстро, хотя и были нагружены кавалерией и пехотой. В низовье реки звучали сигналы тревоги, но Лондон жил обычной жизнью: по дорогам разлетались листья, застревая в колесах экипажей, на Темзе сталкивались торговые суда, театральные афиши висели сморщенные от дождя.
Агата думала о сборе средств для больницы. Она пыталась организовать серию лекций по медицине для тех, кто не учился в университете, чтобы собрать деньги для нового отделения. Возможно, будет даже лекция для женщин; едва ли кому-то из ее окружения доводилось видеть такое потрясающее количество крови. Она уже представляла, как разворчатся их мужья, но мужьям можно было как-то мягко объяснить, что им приходить не обязательно.
Когда зазвонили колокола, она была примерно в двадцати футах от входа в больницу. Сначала зазвонили в церквях у реки, затем – на улице, а потом звон стал доноситься со всех сторон.