– Я не знаю, сэр, меня держали в погребе. Я не умею читать.
– Держали в погребе, – равнодушно повторил Эро. Так обычно говорили о чужих невзгодах люди, которые никогда с подобным не сталкивались: они казались им вымышленными, потому что были в их представлении до смешного невероятными. Это было нечто вроде очередного отвратительного романа, который литературные критики в «Монд» назвали бы пошлым вздором, недостойным публикации.
– Это был уютный погреб, – продолжил Джо. – Хозяин давал мне краски и всякую всячину.
– Бросьте, Турнье, я знаю, что это вы. У меня есть ваше имя и приметы.
– Сэр, я… не мне вас учить, но в Англии тысячи Джо Турнье, и многие из них выглядят в точности как я.
Эро долго смотрел на него.
– Уверен, что после недели в Ньюгейте вы измените свое мнение, – сказал он. – А даже если нет, то Кайт явится за вами.
Джо поднял взгляд.
– Полковник, капитан Кайт не придет за мной. Капитан Кайт меня не знает.
– Это мы посмотрим, – резко сказал Эро.
Джо не знал, на что надеяться: что Кайт придет – или что нет.
Все, о чем он мог думать, – это пара лошадиных упряжек у Букингемского дворца.
Глава 41
На палубе запускали фейерверки и распивали ром. Кайт бросил попытки заставить кого-либо нести вахту. Похоже, в этот вечер в порту собрался весь Эдинбург. Звучала музыка, гремели салюты, и время от времени кто-нибудь с визгом падал в море – как с кораблей, так и с причала. Повсюду горели костры: люди сжигали остатки двух французских кораблей, на которых взорвались пороховые погреба.
Они захватили корабль под названием «Англетер» и, учитывая состояние «Агамемнона», переместились на него вместе с едва ли не половиной всего флота. Ко всеобщей радости, на судне оказался большой запас угля, и теперь повсюду тлели жаровни.
Кайт чувствовал себя опустошенным. Делать больше было нечего.
Он занял стол в дальнем углу капитанской каюты «Англетера», пока его никто не опередил. В другой части помещения за столом из красного дерева капитаны и офицеры с других кораблей играли в какую-то увлекательную карточную игру, повесив кители на спинки резных стульев. Некоторые из игроков завернулись в бархатные пледы. Похоже, жизнь французского капитана была весьма приятной.
Была. Кайт отправил его на расстрел вместе с другими французскими офицерами. Капитан, похоже, счел это несправедливым, и даже заверения английских офицеров в том, что если французов схватят в Лондоне, то их ждет нечто гораздо худшее, его не переубедили. Кайт счел это бестактностью с его стороны. Странно удивляться расстрелу, собираясь четвертовать людей у Букингемского дворца.
Французские матросы вошли в состав экипажа англичан.
– Уэллсли! Миндальный круассан? – крикнул кто-то.
Кайт напрягся. Он избегал Уэллсли. Он снова поднес крест от своих четок к свече. Они были сделаны из гематита, поскольку деревянные четки постоянно обгорали или ломались.
– Вы не видели мистера Кайта? – спросил голос Уэллсли. Похоже, она жевала круассан.
– Он где-то здесь. Ах, черт. Пас.
– Я здесь! – крикнул Кайт из-за ширмы с восточным орнаментом. Продолжать прятаться было трусостью. Когда он прижал крест к татуировке, от его руки пошел тонкий дымок. Большинство линий уже перекрывали два других креста.
Он не то чтобы решил от нее избавиться. Просто знал, что должен это сделать, как только сел. Обычно Кайт не мог подойти к открытому огню, не впадая в идиотскую панику, но сейчас все было иначе – возможно, потому что у него была цель. Важно было не то, что он избавляется от татуировки, а то, что Джо больше нет и он уже никогда не вернется домой.
Уэллсли подошла к нему.
– Это что, кот Клэя снова что-то уронил в огонь? Пахнет… Боже правый! А если начнется заражение?
– Я сжег себе пол-лица без всяких проблем, так что, думаю, все будет хорошо, – сказал Кайт с полуулыбкой. – Как вы?
Уэллсли уставилась на него.
– Вы даже не пьяны.
– Нет.
– Пожалуйста, выпейте что-нибудь, сэр, – сказала она со смесью ярости и беспомощности. Она потянулась за бутылкой рома, стоявшей на краю стола, но замерла, когда Кайт отшатнулся от нее. Он поднял руки, без слов давая понять, что у него сдали нервы. – Бутылка, – осторожно сказала Уэллсли.
Кайт передал бутылку ей.
– Послушайте, я понимаю, что это связано с мистером Каслри, и догадываюсь, что это нечто вроде передышки, во время которой вы решили дать волю своим чувствам, но не могли бы вы выражать их как-то иначе, воздержавшись от самоповреждения? Ну, например, накричать на кадетов или поплакать в углу? – в ее голосе звучало напряжение.
Из-за ширмы раздался разочарованный хор голосов, когда кто-то выложил на стол неожиданную комбинацию карт.
– Со мной все хорошо. Вы были бы раздражены гораздо сильнее, начни я рыдать в углу.
– Мне привести врача, чтобы он отстранил вас от должности?
– Если вы приведете сюда доктора, я натравлю его на вас.
– Фу, как некрасиво.
– Уэллсли. Вы что, намекаете, что у меня… дурные манеры?
Та терпеливо посмотрела на него, но было видно, что она готова рассмеяться.
– В ящиках есть бинты?
– Что?
– Должны быть здесь.
Уэллсли подошла и стала открывать ящики, пока не обнаружила бинты. Кайт отшатнулся, когда она попыталась взять его за запястье.
– Рану нужно перебинтовать.
Кайт неохотно дал ей руку. Уэллсли быстро и умело ее перебинтовала. Он хотел бы быть с ней честным. Он знал, что она была одной из немногих, кто его не боялся. Ее рост составлял шесть футов два дюйма, так что Кайт, должно быть, казался ей маленьким и не слишком сильным. Иногда, стоя на квартердеке, он ловил на себе ее взгляд: так он сам мог бы смотреть на фарфоровую статуэтку.
– Из Адмиралтейства приказов не было? – спросила она, завязывая бинт на его руке.
– Пока никаких приказов, кроме того, что сегодня у нас выходной. Но, судя по всему, вскоре нас ждет официальная благодарность за то, что мы так быстро выполнили их указание прорвать блокаду, – сказал Кайт с улыбкой. – Вам стоит присоединиться к игре. Обдурите их и купите вина.
Она не ответила.
– Это большое дело, сэр. Устроить мятеж всем флотом, а затем заставить Адмиралтейство делать вид, что это был их приказ.
– Полагаю, Лоуренс вскоре явится, чтобы меня пристрелить, – предсказал Кайт. Он думал о том, как быстро после смерти адское пламя начнет лизать его лодыжки. Вероятно, не сразу. Ангелы падали с небес в преисподнюю девять дней, и Земля находилась на середине пути, так что логично было предположить, что по дороге у него будет как минимум несколько суток тишины и покоя.
– Вы могли бы притвориться, что хоть немного этим обеспокоены? – спросила Уэллсли.
Он нахмурился.
– Зачем?
Из-за ширмы показался Клэй и злобно посмотрел на Уэллсли.
– Только от одного избавились, так тут же явилась вторая, в два раза больше.
– Что поделать, – сказала Уэллсли, не двинувшись с места.
Клэй насупился. Кайт положил обе руки на подлокотники кресла, чтобы быстро встать, если Клэй на нее бросится.
– Смотри у меня, не то сдам французам.
Кайт замер. У него в голове зародилась страшная мысль.
– Роб.
– Что?
– Ты хочешь сказать, что сдал Джо французам?
Клэй бросил на него холодный, спокойный взгляд.
– Я ввел код в эту штуковину, и они ответили.
Глава 42
Они плыли. Джо чувствовал, как вода бьется о корпус судна. Он лежал на койке с высоким изголовьем, время от времени ударяясь о него головой. В каюте было еще восемь или десять коек, прибитых к стенам под странными углами. Каюта располагалась на носу корабля, и в ней было сыро. Надписи и рисунки на размокших деревянных стенах, покрытых белыми соляными разводами, были едва различимы.
Должно быть, каюта находилась ниже уровня моря, потому что в ней было очень холодно. Джо попытался встать и обнаружил, что прикован к потолочной рейке. Он закричал, и голос откуда-то сверху велел ему заткнуться.
Он чувствовал тревогу и слабость и, коснувшись головы, испытал боль. Да… его кто-то ударил.
У военной части по дороге на Глазго Джо усадили в повозку. Полковник Эро отправил его в Глазго в сопровождении шестерых человек, и они мчались на всех парах в сгущающихся сумерках. В город прибыли ранним утром. От спин лошадей шел пар. Джо чувствовал синяки в местах, о существовании которых и не подозревал. Все устали, так что он попытался сбежать, но его схватили, и кто-то даже ударил прикладом по голове.
Порт Джо помнил смутно. Эро проскакал мимо фрегатов, ожидающих ремонта, и новеньких броненосцев, к которым сварщики припаивали водяные колеса. Всюду летели искры, а люди в масках и с черными от сажи руками стояли на высоченных лестницах, поглядывая вниз на проезжающих мимо солдат в форме. Миновав все это, они приблизились к высокому кораблю, который мог бы вместить три «Агамемнона». Пять палуб, более ста тридцати орудийных портов – Джо сбился со счета – и чудовищная фигура с тремя туловищами: распятый Христос в терновом венце, Бог и нечто, напоминающее прокаженного, наполовину скрытого за саваном. Судно называлось «Сантисима-Тринидад» – «Святая Троица», – то есть оно, по-видимому, когда-то принадлежало Испании, однако капитан был французом.
А потом были цепи, и темное помещение под палубой, и бесконечные лампы с пугающим светом, и все это время Джо не мог выкинуть из головы фигуру в саване на носу корабля. Все это слилось в один лихорадочный кошмар.
Они плыли быстро, слишком быстро, он это чувствовал. Приложив руку к стене, Джо ощутил еще кое-что – вибрацию, которой на «Агамемноне» не было.
Двигатели.
Глава 43
– Как мы проберемся в Ньюгейт? – сказала Уэллсли после долгого молчания.