Тюремщик казался довольным.
– О, разумеется. Но сначала вино. Какие рабы вас интересуют?
– Ну, – начала она, – должна сказать, что мне бы очень хотелось приобрести раба, который служил бы украшением дома. Меня бы устроил кто-нибудь темноволосый и красивый.
Кайт нахмурился. Он не ожидал, что это в самом деле произойдет, что ей удастся устроить так, чтобы Джо оказался с ними в одной комнате. Что означало – ему отсюда еще можно выбраться. Кайт сглотнул: надежда была даже хуже, чем фатализм.
– Разумеется, разумеется… о, а вот и полковник Эро, – добавил тюремщик, когда боковая дверь открылась. – Он хочет взглянуть на нашего пирата. Эро, познакомьтесь с Миссури Кайтом.
– Как интересно, – сказал Эро, – что вы явились сюда, как только я разместил в газете объявление о вашем человеке.
– О каком человеке? – сказал Кайт. – В какой газете?
Эро медленно осмотрел его, оглядывая порезы, ссадины, цепи, а затем посмотрел на Уэллсли. Ничего не сказав, он опустился в кресло недалеко от Кайта. Когда тюремщик пробормотал, что мадам желает приобрести рабов, Эро бросил взгляд на Кайта, подняв бровь.
– В самом деле? – сказал он.
Глава 46
После полумрака, который царил во дворе и на лестнице, свет в кабинете был очень ярким. Комната казалась Джо янтарной. Сейчас в ней собралось несколько человек: полковник Эро в кресле у окна, щеголеватый господин – должно быть, начальник тюрьмы – и еще трое мужчин, которые, судя по виду, тоже были заключенными. Джо неуверенно взглянул на них. Один из них слабо улыбнулся ему. Всем им было по двадцать-тридцать лет, и они были удивительно хороши собой. Тюремщик поспешно пересек комнату и поставил Джо в один ряд с остальными узниками.
А еще в кресле сидела Ревелация Уэллсли – почти неузнаваемая в зеленом шелковом платье. Кроме того, она держалась иначе: на «Агамемноне» ее движения были быстрыми и четкими, но теперь она двигалась неторопливо и источала лоск, свойственный богатым дамам.
– Боже правый, – глупо рассмеялась Уэллсли. Джо захотелось ее расцеловать. Ее французский был великолепен. – У вас в самом деле отличная коллекция. Как же так вышло, что столько прелестных рабов совершили преступления?
Продажа рабов. Господи, неужели кто угодно мог вот так заявиться сюда? И где они возьмут такие деньги? У английского флота, казалось, был один шестипенсовик на всех, да и тот, вероятно, фальшивый.
– А иногда мы продаем должников за их долги. Минимум десять лет службы, – весело пояснил начальник тюрьмы. Эро, который сидел в углу, оперся на подлокотник кресла, обрезая сигару. Джо не сразу заметил Кайта, потому что тот не двигался и на него не падал свет, но он тоже был здесь. Кайт выглядел ужасно: на лице новые порезы и синяки, запястья в оковах, и для такой погоды он был слишком легко одет. Джо отвел взгляд. Слишком быстро. Эро наблюдал за ним и заметил это. Джо нахмурился, как бы спрашивая, почему полковник на него смотрит. Эро неопределенно махнул рукой: не обращайте внимания. Тут Эро посмотрел на Кайта и дернул цепь, а тот вздрогнул и, казалось, разозлился на себя за то, что вздрогнул.
– Эта леди хочет купить одного из вас, – продолжил тюремщик и улыбнулся, явно желая заставить их выглядеть более воодушевленными, чем они были на самом деле. – Ну же, поздоровайтесь.
Они пробормотали приветствие.
– Ну что же, – сказала Уэллсли на изысканном французском, – какие у вас расценки?
– Вполне стандартные, – начал тюремщик.
– Вон тот товарищ в конце утверждает, что он из де Лионкуров, – вставил Эро. Джо не мог поверить, что это действительно происходит. С другой стороны, Уэллсли явилась сюда в этом платье, со своим идеальным французским, ведя Кайта в оковах, потому ни у кого не было причин усомниться, что она та, за кого себя выдает. Должно быть, она представилась женой какого-нибудь капитана или офицера. Даже если Эро ждал появления Кайта, это было более чем убедительно.
Уэллсли фыркнула:
– Без свидетельства о происхождении он ничего не стоит. И он в ужасном состоянии.
Она начала торговаться. Тюремщик и Эро уверяли ее, что она ведет себя неразумно и что ее представления о ценах на рабов устарели. Уэллсли заверила их, что прекрасно разбирается в ценах на рабов, поскольку сегодня утром изучала финансовые газеты.
В конце концов она купила всех четверых за небольшие деньги. Пока она выписывала чек, остальные трое рабов кивали друг другу: они были встревожены, поскольку не знали, окажется ли место, куда их везут, лучше или хуже, чем Ньюгейт. Эро подошел к Джо. Он долго смотрел на него оценивающим взглядом.
– Вам повезло, Турнье.
Джо опустил глаза.
– Да, сэр. Мадам очень добра.
Эро продолжал смотреть на него.
– Прежде чем вы уйдете, хочу вас кое о чем спросить. Вы знаете этого человека? – он кивнул на Кайта.
– Я… нет, сэр. А что?
– Что ж, хорошо, – сказал он и выстрелил в Кайта.
Джо не видел, куда попала пуля. Видел лишь, что Кайт упал. Джо не мог дышать.
– Прошу прощения, – резко сказала Уэллсли в наступившей тишине. – Какого черта здесь происходит?
Эро все еще наблюдал за Джо.
Джо изобразил то же выражение, что было написано на лицах других заключенных. Его глаза расширились, взгляд стал неподвижным.
– Он жив, – сказал Эро. – Но я выстрелю ему в голову, если вы не скажете, где он вас нашел.
– К черту все это, – сказала Уэллсли по-английски. Джо никогда не видел такого удивления, какое было написано на лице Эро, когда она выхватила из кармана пистолет и выстрелила ему в грудь. – Кто-нибудь, возьмите капитана. Пошли, Турнье, и вы трое, давайте, быстрее…
Джо опустился на колени и схватил Эро за плечо.
– Что случилось с «имперцами»? Вы их отпустили, куда они пошли?
– Отпустил? – слабо сказал Эро. Он уже был смертельно бледен. – Нет… нет. Мы их расстреляли. А потом Мэделин… повесилась…
– Турнье! – рявкнула Уэллсли, оттаскивая его.
Они вышли на улицу. Вот так просто. За высокой проездной башней, над воротами которой была решетка, крошечная мощеная улочка вела к главному входу в Олд-Бейли. Чуть поодаль стоял собор Святого Павла, а сразу за ним был оживленный перекресток, заполненный людьми, которые, вероятно, не знали, что идут прямо над подземными туннелями тюрьмы.
Джо не мог думать. Он едва мог говорить. От того, что ей удалось провернуть нечто подобное, у него кружилась голова, настолько ненадежным был этот план. Его успех полностью зависел от того, что Джо ничего не скажет Эро, – нет, даже от того, что он с самого начала будет ему лгать. Кайт, должно быть, предполагал, что он так и поступит, но тем не менее Джо был потрясен: он и сам заранее не знал, что будет говорить.
Он ожидал, что кто-нибудь с криками погонится за ними, но никто не появлялся. Позади него была только Уэллсли, которая вела его прочь от тюрьмы, на улицу, мимо собора Святого Павла, подальше отсюда. Несколько ее сопровождающих уводили остальных троих заключенных разными дорогами. До Джо донесся слабый возглас, который, должно быть, издал один из них, узнав, что они англичане и что в Англии нет рабства.
Кто-то вынес из комнаты Кайта, но теперь он шел сам. Один из его рукавов был в крови. Пуля задела только плечо. Джо нагнал его, обнял за плечи и оттеснил матроса, который поддерживал капитана.
– Возвращаемся на корабль по два-три человека, – тихо сказал Кайт.
Они последовали его приказу. Через несколько секунд все исчезли в разных направлениях. Кайт отвел Джо в переулок.
Джо прижал его к себе, уткнувшись лицом ему в волосы. Он впервые за неделю коснулся чего-то чистого. Кайт пах восхитительно: чистым полотном, порохом и табаком – табаком Джо, который он оставил на «Агамемноне».
Вероятно, ему было больно, но Кайт не жаловался – он лишь прижался к груди Джо. Впервые с момента их знакомства Джо понял, что Кайт ниже его ростом. Ему не пришлось нагибаться, чтобы положить голову на плечо Джо. Кайту удалось сделать вид, что он нуждается в помощи гораздо сильнее, чем Джо. Тот ощутил горячее желание его защитить и в ту же секунду почувствовал себя сильнее, и его собственная потерянность отступила.
– Спасибо, – наконец сказал Джо.
– Как выяснилось, не за что, – сказал Кайт. Он страшно побледнел от потери крови, и его руки были очень холодными. – Так. Ты знаешь, как попасть на север?
Джо не знал, что ожидал услышать, но точно не это.
– Ты меня отпускаешь, – глупо сказал он.
– Отпускаю? Да я от тебя избавиться не могу. Ты знаешь дорогу? Тебе нельзя плыть с нами. Нас будут преследовать по пути к Эдинбургу.
– Я… да. Я же местный, – Джо кивнул влево и закашлялся. Его горло напоминало наждачную бумагу. – Но, Кайт. Ты меня знаешь. Откуда? Я ведь все равно забуду, так что ты можешь… господи, эта открытка – она от тебя, я не понимаю…
Джо был не уверен, что Кайт его слышал.
– Кажется, я сейчас потеряю сознание.
– Ты должен… ты не представляешь, что значит иметь детей, – сказал Джо умоляющим тоном, хотя и сам не понимал, о чем просит. Уже не об информации. – Послушай… если я буду тебе нужен. Я не знаю, где окажусь, так что найди Психическое общество. Они находятся в Пон-дю-Кам. То есть в Кембридже. Они очень богаты, они переживут любые изменения.
Кайт кивнул, но Джо все равно не был уверен, что он его понял. Джо хотел предложить проводить его до корабля, но Дрейк, который, наверное, видел, какой серьезной была рана капитана, уже поспешно за ним возвращался.
– Сэр, вы?..
Кайт, казалось, хотел заговорить, но рухнул Дрейку на руки.
– Не смейте бежать, – сказал Дрейк Джо.
Джо этого и не хотел. Но Кайт был в относительной безопасности, а пока он сомневался, Лили могла исчезнуть, и паника, которой всегда сопровождались его попытки уйти, хоть и была сильной, но уже не парализующей.
Джо добрался до крыльца церкви без окон. Ему пришлось остановиться: у него так кружилась голова, что он не мог идти.