– Да, пожалуйста.
– На кухне более солидный запас, – сказал Джо. Ему не хотелось вести его к шумным друзьям Тоби или к любопытным ученым из общества.
На лице мужчины отразилось облегчение. Когда Джо сунул ему в нагрудный карман шелковую веточку остролиста, он рассмеялся. Они оба были одеты проще всех присутствующих. Среди женщин в ярких платьях и кавалерийских офицеров в повязанной поясом форме они были единственными серо-белыми пятнами. Джо все больше радовался, что он пришел.
Как бы Джо себя ни убеждал, что он вполне достойный человек, ему было трудно не чувствовать себя трусом, глядя на друзей Тоби. Его черный галстук отчетливо об этом свидетельствовал. И то, что он руководил цехом, который производил для них артиллерию, дела не меняло. Его всегда это мучило, и от того, что он не помнил, почему не пошел служить, было еще хуже. Тоби подробно рассказывал ему о той части жизни, которую Джо не помнил, и утверждал, что сам запретил ему служить, ведь такие мозги в кавалерии пропали бы даром, но Тоби всегда умел говорить каждому то, что он хотел бы услышать. Кухня была просторной, и они устроились в дальнем углу, никому не мешая. Джо разлил горячее вино в два разных стакана, потому что все одинаковые были наверху, и поставил кастрюлю обратно на плиту. Элис вылила туда еще одну бутылку. На ней было ярко-синее платье, которое переливалось разными оттенками.
– Осторожно, горячо, – пробормотал Джо, передавая гостю стакан.
– Спасибо.
– Я Джо, – сказал Джо.
Когда мужчина сказал, что его зовут Кайт, это имя показалось Джо знакомым. Он ждал, когда ощущение дежавю пройдет. Оно никогда еще не длилось так долго.
Пока они разговаривали, Джо зажег очаг. Кухня состояла из двух комнат, объединенных в единое целое, поэтому в ней было два очага – по одному в каждом конце. Дверь снова открылась, и в дом хлынула очередная партия солдат, которые тут же помчались наверх. Некоторые из них пришли с супругами, и Элис отправилась их поприветствовать. Кайт выглядел так, словно никогда не видел такого количества людей в одном доме. Понемногу он расслабился, и Джо почувствовал облегчение. Друзья Тоби были на любителя. Они не осознавали, как много места занимают и какую тревогу это может вызывать у тех, кто не был столь же молод или столь же силен.
– Что привело вас в общество? – поинтересовался Джо.
– Я искал одного человека, с которым мы вместе плавали. Он сказал мне отыскать миссис Сиджвик, потому что не знал, где будет жить. Там я и остался. Я ночевал у нее на чердаке.
– Нашли?
– Да, с ним все хорошо, – сказал Кайт, явно не желая продолжать этот разговор. По-видимому, это была ложь – или же у его друга просто не нашлось лишнего одеяла.
Наверху кто-то разбил стакан. Кайт подскочил. Если бы он сидел неподвижно, позируя перед фотографом, то казался бы очень крепким человеком. Но когда он двигался, то выглядел хрупким как фарфор.
– Послушайте, – сказал Джо. – Это не мое дело, но у вас все в порядке? В целом.
– Да, спасибо. Кажется, эта леди вас ищет, – добавил Кайт вежливо, как будто в дверях стояла взрослая женщина, но в кухню нерешительно вошла Беатрис. У нее на лице было выражение, которое так тревожило Джо, – словно она постоянно сомневалась, что ей будут рады.
Он не помнил, чтобы ее хоть раз откуда-то прогоняли, но прекрасно понимал: то, что для взрослого было незначительным эпизодом, для ребенка могло стать поворотным моментом в развитии. Джо взял ее на руки и начал суетиться вокруг нее, хотя и чувствовал, что это невежливо по отношению к человеку, который проводил Рождество на чердаке у первого встречного, проявившего к нему доброту.
– Это Беатрис, – сказал он. – Моя племянница. Поздоровайся, Би.
Она сжала и разжала кулак. Кайт, казалось, боялся ее напугать.
– Ей не уделяют должного внимания, – сказал Джо, желая объясниться. – У нее есть брат-близнец. Он очень шумный, и Би порой забивается в угол, если за ней не уследить. Правда? – добавил он.
Она кивнула. Джо пощекотал малышку, чтобы дать понять, что не винит ее, но она лишь опустила глаза.
– Старая душа, – сказал Кайт.
– Да, – Джо ощутил острый приступ тоски по маленькой девочке, которая оказалась ложным эпилептическим воспоминанием. Он скучал по ней так, словно та была настоящей и ее у него забрали. Джо прижал Беатрис покрепче. В близнецах он находил утешение.
К сожалению, это приводило к тому, что он постоянно говорил о них, хотя и знал, что у любого взрослого человека есть другие интересы помимо разговоров о чужих детях.
– Думаю, она вырастет умной, – сказал он, прекрасно понимая, что любой, кто когда-либо любил ребенка, всегда считал, что из него получится новый Моцарт. – Боже, простите. Я постоянно о них говорю, я обещаю себе этого не делать, но это получается само собой, это просто невыносимо.
– Нет. Я думаю, вы правы, – сказал Кайт, и Джо попытался представить, где учат подобной тактичности.
Беатрис потрепала его по плечу. Малышка казалась встревоженной, и Джо понял: она пришла за ним, потому что подали ужин. В конце коридора слышался звон стаканов и приборов, кухарки ушли.
– Пойдемте, она права. Нам стоит поспешить, а то эти обжоры-артиллеристы все расхватают.
Беатрис прижалась к Кайту, и он, казалось, был в замешательстве.
– Возьмите ее, – сказал Джо.
– Но… я могу ее уронить.
– Глупости, – сказал Джо и усадил ее на колени Кайта.
Кайт взял ее на руки со всей возможной осторожностью, и Беатрис явно была довольна. Она двумя руками обхватила его руку и начала тереть кисть, проверяя, исчезнут ли шрамы. Когда этого не произошло, Би заинтересованно взвизгнула. Кайт осторожно сжал ее пальцы, боясь причинить ей боль. Она прильнула к его груди. Похоже, почувствовала себя в безопасности. Она слишком привыкла к тому, что всем вечно не до нее. Джо с трудом подавил желание обнять их обоих. Он не мог понять, откуда оно взялось и почему ему было так приятно видеть Кайта с девочкой. Очевидно, у эпилепсии сегодня тоже планировалась вечеринка. Джо сунул руки в карманы. Если ему удастся не выкинуть ничего безумного при этом человеке, можно будет считать, что вечер удался.
В дверях Кайт не опустил ее на пол, а передал Джо. Джо улыбнулся, но за ужином Кайт их оставил. Он сидел с кавалеристами, которые весь вечер похвалялись своими подвигами в Судане, но его, похоже, это раздражало не больше, чем маленький ребенок и не в меру дружелюбный незнакомец.
Джо то и дело бросал взгляд на другой конец стола. Разговор с кавалеристами увлек Кайта куда сильнее, чем разговор с ним, и теперь они вместе смеялись. Джо заставлял себя сосредоточиться на чем-то другом, но не проходило и нескольких минут, как он снова ревниво прислушивался.
Он не мог избавиться от уверенности, будто знает этого человека. Джо не помнил откуда. В голове у него роились обрывки старых видений. Имена на столбах, море, книга на французском. Они были настолько затертыми, что казались прозрачными. Ему стало грустно: к его стыду, важнее этого у него ничего в жизни не было.
Ему пришлось выйти из комнаты, чтобы попытаться привести мысли в порядок.
Под лестницей была кладовка с низким потолком; половые доски пахли как новые, потому что по ним никогда не ходили. Пламя свечи отбрасывало полосатые тени на балки наверху.
Ему нравилось, что эта дверь ведет в никуда, и Джо постоянно смотрел на такие двери, словно за ними было что-то, чего он не видел. Это сводило его с ума, но вместе с тем давало приятное чувство, что где-то есть какой-то другой мир, который ждет его.
А еще кладовка напоминала каюту на корабле. Джо любил корабли.
Ему привиделось, что он сидит за столом на борту старого корабля, и деревянный пол скрипит, когда корабль покачивается на волнах, так же, как сейчас скрипела лестница наверху, и он передает кому-то сигарету через стол, на котором расставлены фрукты и пахлава, а слева от него кто-то сидит. Джо помнил, что был счастлив; это было счастье, которое причиняло боль, потому что оно не могло продлиться долго и назавтра должно было исчезнуть.
– Ты сходишь с ума, – сказал он вслух и резко встал, хотя ему хотелось остаться и побыть еще немного в мире грез. Кайт, который как раз спускался по лестнице, удивился.
– Не думаю, что вы сумасшедший, – сказал Кайт. Должно быть, он услышал голос Джо через щели в досках.
– Вы что, уже уходите?
– Уже начало двенадцатого.
– Позвольте вас проводить, – сказал Джо, ожидая, что Кайт откажется.
– Спасибо, – сказал Кайт и улыбнулся. – Это очень кстати. Я не знаю дорогу.
Он дал Джо карточку Найтбриджского отеля.
– Пойдемте, я вас отведу.
– Почему вы решили, что сходите с ума? – спросил Кайт, когда они вышли на холод. Джо на ходу натягивал куртку.
– Мне… мерещатся разные вещи, – сказал Джо. Он тряхнул головой. – Отсюда и мое знакомство с Психическим обществом. Это всего лишь эпилептические видения, но они… – он умолк, чувствуя себя глупо. – А еще у меня часто бывает дежавю. Даже сейчас. Мне кажется, я вас знаю. Я готов поклясться, что это так. Я весь вечер ревновал вас к этим кавалеристам.
Кайт не отшатнулся от него, не испугался, что идет по Лондону в сопровождении сумасшедшего.
– Откуда?
– Я не знаю, – устало сказал Джо. – Как я и сказал, это всего лишь дежавю. Еще у меня бывают галлюцинации. Маяк. Ужин на старом корабле, – он вздохнул. – Мужчина, который ждет меня у моря. Но они четкие, очень четкие. Я вижу, как он бросает камешки в воду.
– Да, верно.
Джо вскинул на него глаза.
– Что?
– Да, – снова сказал Кайт. – Вы не сошли с ума, – у него был такой же испуганный вид, как тогда, когда он держал на руках Беатрис. – Я солгал вам. Вы действительно меня знаете. Я пришел к вам.
У Джо перехватило дыхание.
– Я не могу собрать их воедино, они… реальнее, чем сны, но менее реальны, чем реальность, – он схватил Кайта за руку. – Пожалуйста. Вы знаете, что со мной произошло?