Я спросила ее, с каким диагнозом она поступила, но, услышав ответ, сильно пожалела о своем вопросе: у Камилы было подозрение на рассеянный склероз. Исследование МРТ показало какие-то «пятна», и это можно было расценивать как образование бляшек. К тому же у нее проявлялись все симптомы начальной стадии заболевания.
Рассеянный склероз (классификация заболеваний по МКБ-10: G35–G37) – это хроническое прогрессирующее заболевание нервной системы, характеризующееся образованием очагов разрушения оболочки нервов в головном и спинном мозге.
Первые признаки рассеянного склероза:
– сильная усталость;
– необычные ощущения на коже (покалывание или онемение);
– проблемы со зрением;
– внезапные нарушения равновесия, шаткость при ходьбе;
– нистагм (неконтролируемое колебательное движение глазных яблок);
– нарушения чувствительности;
– двигательные расстройства;
– нарушения функций тазовых органов (экстренные позывы, учащения или задержки мочи и стула);
– снижение интеллекта, замедленное мышление;
– эмоциональные расстройства;
– головная боль;
– мышечные боли;
– боль в области позвоночника.
У меня не укладывалось в голове, как можно в этом возрасте (на самом деле новой соседке было двадцать семь) заболеть таким страшным недугом. Но врачи объяснили, что это «болезнь молодых» и, как правило, она диагностируется в возрасте до сорока лет. Я вспомнила испытанный мною шок, когда впервые услышала об этом диагнозе на приеме у терапевта, к которому обращалась по поводу головных болей в начале моей «эпопеи», и хорошо могла представить, что творилось в голове у Камилы. Но держалась она хорошо. Скорее всего, она всей душой надеялась, что это чудовищное подозрение окажется ошибкой. И до тех пор, пока не будут получены результаты ее обследования, я намеревалась поддерживать девушку всем, что было в моих силах.
Уже к обеду мы общались так, словно были давно знакомы. Камила оказалась очень открытой и общительной. Такая трогательная, искренняя и чистая девочка. При взгляде на нее создавалось впечатление, будто она пришла из другого мира. Несколько раз в день Камила стелила на пол специальный коврик, надевала паранджу и молилась. Она объяснила нам, что для их народа это обязательный ритуал преклонения перед Всевышним. Я не понимала, было ли это следствием ее национальности или воспитания, но она вызывала у меня явную симпатию и необъяснимое желание быть откровенной.
– Знаешь, несмотря на все, что ты пережила, я даже немного тебе завидую, – сказала новая знакомая, когда я поделилась с ней своей историей.
– Шутишь? Чему тут можно завидовать?
– Я вообще не знаю, что такое любовь. Меня отдали замуж в семнадцать лет. Муж долго бегал за мной, но он мне никогда не нравился. Не мой человек. А в один «прекрасный» день он приехал с друзьями, посадил меня в машину и увез к себе домой. У нас это называется «украл». Так я стала его женой. Мне плохо с ним. За те десять лет, которые мы прожили вместе, я не была счастлива ни дня.
У него очень тяжелый характер, поэтому он долго не задерживается ни на одной работе – ему все не то. Я уже привыкла к тому, что он поднимает на меня руку. По нашим законам это считается нормальным. Но если женщина ударит мужчину, то он может ее убить. Женщина у нас не имеет права вступать в драку с мужчиной, и неповиновение этому правилу допускает убийство.
Я по специальности биолог. Сразу после окончания института мне предложили работу, где я могла бы выстроить хорошую карьеру. Но муж запретил мне даже думать об этом. Он позволил мне работать только воспитателем в детском саду, потому что там нет мужчин. А в последнее время его необоснованная ревность перешла все границы…
Два месяца назад я переехала жить к своим родителям, потому что больше не могу находиться рядом с ним. Это не жизнь, а одни мучения. Он пишет, звонит, просит вернуться. Говорит, что мы сможем все наладить. Но я слышала это уже не один десяток раз. Пустые слова…
– Почему же ты не развелась с ним?
– Брак можно расторгнуть исключительно по желанию мужа. Женщина не может стать инициатором развода, от нее ровным счетом ничего не зависит. Если муж трижды сказал жене, что он хочет с ней развестись, даже если это было сказано в шутку, то он больше не имеет права к ней приближаться, и с этого момента она считается свободной. Но если не сказал, то они будут жить столько, сколько он захочет. Хоть до самой смерти. При этом многие мужчины ходят на сторону, и некоторые даже делают это в открытую.
– А дети у вас есть?
– У нас двое сыновей: семь и десять лет. И сейчас я живу только ради них. Но после нашего разрыва они остались с ним. У нас так принято: дети в случае развода родителей остаются с отцом. Я знаю, что они не нужны ему. Он просто манипулирует ими, чтобы я вернулась к нему. Я боюсь этой болезни. Не знаю, как буду жить дальше. Но я верю, что все страдания и болезни даются нам не просто так. И в другом мире, куда мы все попадем после смерти, мы получим за это награду. Поэтому я должна достойно пройти это испытание, чем бы оно ни закончилось.
– Какой ужас, – я не смогла больше молчать и прятать эмоции: – Бедные женщины!
– Ты не права. У нас есть семьи, которые живут очень хорошо. Все зависит от мужчины. Мой папа – прекрасный человек, он ни разу в жизни не поднимал руку ни на маму, ни на нас, своих детей. И до сих пор носит маму на руках. Я никогда не слышала, чтобы они ссорились или кричали. Когда я хожу на базар и вижу, что муж и жена вместе делают покупки, он помогает ей носить тяжелые сумки, я так завидую этим женщинам. У меня никогда такого не было. Муж вечно был всем недоволен, кричал, оскорблял, помыкал и унижал меня.
– И что ты будешь делать дальше?
– Я не вернусь к нему, что бы ни случилось. Рядом с ним мне не будет жизни, и рано или поздно я все равно заболею. Даже если сейчас окажусь здоровой. Я не могу расслабиться в его доме, я всегда в напряжении. Я живу только ради детей. И благодарю за них Аллаха. Они – смысл моей жизни.
Вот моей тете Аллах не дал детей. Она была беременна мальчиками-двойняшками. У нее был муж и хорошая налаженная жизнь. Но роды прошли неудачно – дети родились мертвыми. Врачам еле удалось спасти ее жизнь. Сделали экстренную операцию, вырезали матку. В тот же день она узнала, что больше не сможет забеременеть. Это был самый страшный удар.
Муж сразу же ушел от нее. Даже ни разу не пришел к ней в больницу, после того как обо всем узнал. Не объяснил по-человечески, что не сможет жить без детей, не поддержал, не помог. Он быстро женился на другой женщине, а моя тетя так и не вышла замуж. Всю жизнь она прожила рядом с нами, племянниками, и отдавала нам всю себя. Она такая добрая, заботливая, хорошая. Даже наши соседи приняли ее как родную и все время зовут в гости. Не знаю, за что ей такое наказание.
У меня есть дети, и это главное в моей жизни. Я добьюсь того, чтобы они жили со мной. По суду или каким-либо другим способом. Но думаю, что он сам скоро мне их отдаст – они ему только мешают. Он никогда ими не занимался. Дети для него всего лишь эффективное средство, при помощи которого можно мной управлять. Он понимает, что мальчики нуждаются в матери, и того времени, что мы проводим вместе в выходные, конечно, недостаточно. Но я уверена, что скоро этот вопрос решится.
У меня волосы встали дыбом от ее рассказа. Оказывается, все, что я когда-то видела в восточных фильмах, оказалось правдой. И, несмотря на то, что на дворе двадцать первый век, они все еще живут по каким-то древним законам. Относятся к женщинам хуже, чем к собакам. Позволяют себе все, что им вздумается, и полностью забирают у жен свободу.
Я верила, что каждый человек появляется в нашей жизни не случайно. Если уж эта девушка при всех ее проблемах смогла набраться смелости и уйти от мужа, то мне должно быть стыдно жалеть себя и лить слезы по Никите. Я не могла позволить себе тратить жизнь на эту Санта-Барбару и теперь готова была сделать все, чтобы оставить это в прошлом, – отныне мне не нужны якоря, цепляясь за которые, я могу оставаться в привычной зоне комфорта.
С того дня что-то внутри меня перевернулось и мысли о Никите уже не вызывали прежних эмоций. Я будто под другим углом посмотрела на свою жизнь и поняла, что, на самом деле, я – счастливый человек. И главное, что у меня есть, – это свобода выбора: как выглядеть, на какую работу устроиться, за кого выйти замуж, как себя вести, с кем общаться…
А вот у Камилы поводов для радости пока не было. На следующее утро после госпитализации ей сделали пункцию, чтобы подтвердить или опровергнуть предварительный диагноз. Несколько дней бедная девушка не могла ни ходить, ни сидеть. Мы приносили ей еду в постель, но она отказывалась от пищи: от постоянной головной боли она не могла даже есть. В сутки ей приходилось выпивать пять литров воды, чтобы восполнить объем жидкости в спинном мозге. И самое неприятное заключалось в том, что результаты этого анализа готовятся десять дней. А ведь от них будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь.
После всего, что я увидела и услышала, мне стало стыдно жаловаться на свою мигрень и приступы панических атак. По сравнению со страшным подозрением на заболевание Камилы моя ситуация стала казаться мне едва ли не сущим пустяком. К тому же к концу первой недели моего пребывания в клинике антидепрессанты, видимо, начали действовать, и мое самочувствие заметно улучшилось. После нескольких попыток врачи, наконец, подобрали дозу лекарств, от приема которой у меня не возникало ни тошноты, ни головокружения, ни других побочных эффектов. Головные боли уменьшились, сон перестал быть таким беспокойным. Панические атаки стали повторяться реже, и я понемногу научилась с ними справляться. Так ко мне вернулось ощущение нормальности: я перестала задыхаться и полдня отходить после каждого приступа. Я не знала, что именно на это повлияло: таблетки, капельницы, уколы или «Электросон», но результат меня определенно радовал.