Документ заверен внизу листа бледной круглой печатью ЦК Киргизского комсомола, и, видимо, сыграл свою роль рекомендации этой рукописи к печати, поскольку поэма Александра Кравцова была выпущена в свет в 1944 году отдельным изданием, став второй книгой в его писательской биографии после первого сборника стихов 1941 года с характерным для того времени названием «Письмо к Ворошилову» (Кравцов был уроженцем Луганска).
Текст второй музейной рукописи Шенгели меньшего объема, а поэтому может быть приведен здесь полностью:
«Договор
г. Фрунзе, 29/Х-1943 г.
Мы нижеподписавшиеся Шенгели Г. А. и Кравцов А. Ф. заключили договор на следующее:
Шенгели Г. А. и Кравцов А. Ф. берут на себя обязательства в течение года, начиная с ноября 1943 г., по ноябрь 1944 г. изучить следующие языки: Шенгели Г. А. туркменский язык, Кравцов А. Ф. французский язык.
Настоящий договор может быть действительным, если два подписавшие его в течение одного года научатся свободно читать и переводить при помощи словаря. Невыполнение настоящих обязательств будет рассматриваться, как пустые обязательства.
Подписи: А. Кравцов
Г. Шенгели
г. Фрунзе, 29/Х-43 г.
Временная ставка Шенгели, Б. Степовая, 49».
Похоже, что выполнить взятые на себя в этом договоре обязательства Александру Федоровичу не удалось, поскольку никакие его переводы с французского языка на русский никогда и нигде не публиковались. Что же касается Шенгели, то Георгий Аркадьевич сполна оправдал свою подпись, поставленную под договором. В мае 1944 года Нина Леонтьевна вернулась в Москву, а в октябре должен был приехать и Георгий Аркадьевич. К тому времени он перевел с подстрочников роман в стихах Курбан-Али Магрупи «Юсуп и Ахмет», сборники Кары Сейтлиева «Систр», «Избранные стихи» Махтумкули и туркменский народный роман «Шасенем и Гариб», выполненный при участии его жены Нины Манухиной и изданный ими в 1945 и 1946 годах. Плюс к этому он написал по заданию местной Академии наук статью о туркменском стихе, укороченный вариант которой использовал в предисловии к «Избранным стихам» Махтумкули.
Для Шенгели представлялось намного более реальной задачей исполнить свое обязательство, поскольку изучение языков он еще с юности ощущал как свою внутреннюю потребность, а работа с поэзией и прозой на разных языках – воистину дело всей его жизни. «Если у одних переводы выглядят пятой копией с оригинала, если другие стараются сделать перевод во что бы то ни стало выше подлинника и увлекаются отсебятиной, то Шенгели стремится переводить так, чтобы читатель забыл о самом понятии “перевод”, – писал в статье «Новые переводы Махтум-Кули» в «Литературной газете» Илья Сельвинский. – И это ему удалось. Читая Махтумкули, я не думаю о Шенгели, но, закрыв книгу, преисполняюсь глубокой благодарностью к мастерству русского поэта».
Хранящиеся в Харьковском литературном музее документы заставляют вносить некоторые коррективы в биографию эвакуационной поры Георгия Шенгели, так как среди его произведений есть одно замечательное стихотворение под названием «В шаге легком и упругом», под которым стоит дата – «27.IX.1943, г. Ашхабад». Вот это, выступающее из ряда его творчества этих лет, лирическое стихотворение:
В шаге легком и упругом
По сухому камню плит
К жизни вызванная югом
Снова молодость звенит.
Мне опять легко и быстро,
Метко, пристально, светло;
Мне опять бряцанье систра
Бронзы в голос налило.
Синевой изюмной сизо
По ущельям осиян,
Древний кряж Паропамиза
Стонет арфами парфян.
Впрочем, нет; парфян не надо:
Хорошо мне и без них
Здесь, на стогнах Ашхабада,
Разгрызать веселый стих.
Жаркий полдень дунул мелом
В каждый китель, в каждый дом:
Люди в белом, город в белом,
Только небо в голубом.
Если проставленная на двух приводимых выше договорах Шенгели и Кравцова официально заверенная дата: «г. Фрунзе 29/Х-1943 г.» – это не ошибка, то получается, что Георгий Аркадьевич, не выдержав своей разлуки с Ниной, через месяц после написания в Ашхабаде только что процитированного выше стихотворения приезжал во Фрунзе, чтобы повидаться с женой и заключить договор с Кравцовым, а заодно и увидеть свою больную тещу. Ну, и заодно привезти им, наверное, какие-то продукты из получаемых им в замнаркомовском ашхабадском распреде, потому что во Фрунзе его родные явно недоедали.
Возвратившись в Ашхабад, Шенгели снова занялся переводом национальных поэтов, в том числе и знаменитого туркменского поэта-философа Махтумкули, который создавал в своих стихах образ идеального джигита, бесстрашного в бою, беспощадного к врагу, противопоставляя его жалкому трусу, скряге и презренному торгашу, способному ради наживы на любую низость. Махтумкули критикует в своем творчестве пороки людей, которые, по его мнению, обедняют высокий моральный уровень и ослабляют неукротимый дух народа. Он предостерегал своих читателей и слушателей от использования лжи, от жадности, проповедуя между людьми дружбу, храня в своих душах честность, правдивость, любовь к труду, сострадание к бедняку, и все это очень точно переводил на русский язык Георгий Шенгели, что видно по стихотворению «Перед лицом соблазна»:
Коль смертный ты, не делай скверных дел;
Знай: в судный день предъявят злое дело,
Когда шайтан тебя увлечь сумел, —
Знай, что тебя ославит злое дело.
Страсть говорит: «Как сладостен порок».
Дух говорит: «С тобою рядом Бог;
Как от него свой грех ты спрятать мог?
Тебя пропасть заставит злое дело!»
Пред человеком два лежат пути;
Которым же захочешь ты пойти?
Ты в день суда возжаждешь рай найти,
Но в ад тебя отправит злое дело!
Жизнь – как весна: дни, как часы, летят;
Воздержан будь и милосерден, брат,
Для добрых – рай, а для порочных – ад;
И адских мук прибавит злое дело.
Не ставь себя добычей всех ветров,
Противостать соблазну будь готов,
Не говори противных сердцу слов:
Твой светлый дух подавит злое дело.
Ты – странник здесь, а строишь прочный дом!
Тебе недолго жить в кругу земном;
Когда же ты предстанешь пред судом,
То оплатить заставят злое дело.
Лукавый шепчет: «Сладостен разврат!»
Бог говорит: «Пусть похоти молчат!»
Сунь руку в горн, Фраги́, познаешь ад!
Обжегшийся оставит злое дело.
Махтумкули был основоположником туркменского литературного языка, писавшим также под псевдонимом Фраги́, что значит – «разлученный». Одним из первых тюркских поэтов он отказался от арабо-персидской метрики, вернувшись к использованию силлабического стихосложения, имеющего народные корни.
Большинство его стихотворений написано в близком к фольклору жанре гошгы, его язык приближен к естественному, разговорному языку, что способствовало необыкновенной популярности стихов Махтумкули среди туркменского народа. Но и формы классической поэзии (мухаммасы) – тоже нередки в его творчестве. Цикл стихотворений, посвященный возлюбленной поэта Менгли, с которой он был в разлуке, отличается глубоким лиризмом. Таково, к примеру, стихотворение Махтумкули «К новой милой», приводимое здесь в переводе Георгия Шенгели:
Бог – по милости иль в гневе —
Для души дворец возвел;
Девять месяцев во чреве
Пробыл я и в мир пришел.
Спеленали, обнимали,
С нежной лаской целовали,
Но отец и мать едва ли
Ждали столько бед и зол.
Жизнь трудна зимой и летом;
Что мне делать в мире этом?..
Ах, не смейтесь над поэтом,
Что он эту речь завел!
Ветер страсти в душу хлещет,
Ум во мгле слепой трепещет,
И крылами песня плещет,
Как привязанный орел.
И Фраги взывает к богу:
«Ты вселил мне в дух тревогу, —
Дай, чтоб старую дорогу
К новой милой я нашел!»
В 1944 году Шенгели отдыхал в Фирюзинском ущелье, в горах Копетдага, который является крупнейшим климатическим курортом Туркменистана и находится в 35 км к западу от Ашхабада. В то время здесь располагался военный санаторий «Фирюза», на территории которого находился самый большой чинар в Средней Азии, называвшийся «Семь братьев». Через поселок протекает речка Фирюзинка, здесь же раскинулся платановый парк, растут деревья грецкого ореха, заросли ежевики.
Фирюза на языке фарси означает бирюза, а в переводе с персидского фирюза значит «камень счастья» или «одерживающий победу».
В настоящее время оседлое население в поселке отсутствует, проживают только обслуживающий персонал, туристы, охрана президента и пограничники.
Еще в апреле 1943 года Шенгели писал Нине Леонтьевне письмо о предстоящей их жизни в Туркмении, говоря, что их положение там «дает возможность многое устроить, например – дом отдыха в Фирюзе на два самых тяжелых месяца… Зимы там фактически нет, и шататься по очередям не придется…».
Так и не дождавшись приезда жены к нему в Фирюзу, Георгий 23 июня 1944 года написал посвященное ей красивое стихотворение «За слоистыми горами»:
За слоистыми горами
В двадцати верстах – Иран;
Из Ирана к нам утрами
Пробирается туман.
А от нас в Иран уходит
Ночью синяя звезда
И минувший день уводит
За собою навсегда.