Дама вроде бы торопилась, толкала возницу зонтом в спину. И тут такая потеря времени. Что это, просто взбалмошность или нечто другое?
На следующее утро Алексей Иванович направил свои стопы в чайную у Николаевского вокзала. Когда Копытин упомянул о ней, Шумилов сразу понял, о какой именно чайной идет речь. Место это было довольно известное, но репутация его была самая скверная. Железнодорожные рабочие, извозчики, разного рода рабочий люд и только что приехавшая в столицу голь — все собирались в просторном подвале попить чаю с баранками и водки с сухарями.
Это был мир грязных работяг, дешевых проституток, уголовного сброда разного пошиба и, соответственно, полицейских в штатском. Куда ж тут без шпиков!
Поэтому, когда Алексей Иванович оставил гостеприимную квартиру госпожи Раухвельд, в правом кармане его плаща-пыльника лежал короткоствольный револьвер, а под пиджаком на поясе висел мощный кастет, тянувший почти на четыре фунта, — страшное, надежное оружие беспощадного ближнего боя. Кастет этот, изготовленный по всем правилам русского искусства рукопашного боя, имел тонкую пластину-«занозу», позволявшую привешивать его к различным деталям одежды для скрытого ношения.
Кастет никогда не выпадал сам собою при ходьбе, но в случае надобности моментально выхватывался из-под одежды. Надо сказать, что помимо таких, одеваемых на открытую руку, кастетов, в России того времени у публики известного сорта чрезвычайно популярны были кастеты, вкладываемые в зимние рукавицы. Это были свинцовые пластины толщиной до полудюйма, с помощью которых даже сравнительно слабосильные люди ударом кулака «выносили» запертые двери.
В чайной у Николаевского вокзала, как без труда выяснил Шумилов, Дементия хорошо знали, но пояснили, что здесь его искать нечего, поскольку «теперича он работает ниже по Лиговке». Видимо, после драки с Андреем Копытиным «старшой» нижегородской артели передвинул буяна подальше от вокзала. Шумилов отправился по указанному адресу, но и там Дементия отыскать не удалось. Ему назвали адрес третьей забегаловки — на углу Лиговского проспекта и Безымянного переулка, и сказали, что там-то «Дементий с братьями завсегда отирается».
Так Шумилов узнал, что у Дементия есть братья. Весьма неказистое заведение под названием «Блины у Маланьи» принадлежало, насколько было известно Шумилову, татарину, долгое время работавшему официантом при дворце князей Юсуповых. Здесь и впрямь кормили блинами, и торговали ими навынос. В обоих случаях качество блюд оставалось из рук вон. Главным достоинством блинной были вовсе не блины, а дешевая водка, явно набодяженная где-то не далее Обводного канала.
Протиснувшись к прилавку, Шумилов дал прыщавому приказчику десять копеек и поинтересовался, где он может «отыскать Дементия из новгородских извозчиков, рябого, с красной рожей»? Алексею показалось, что прыщавый молодчик ждал его появления. Во всяком случае, он не стал ничего уточнять и переспрашивать, а, не задумываясь, ответил:
— Сделайте заказ и подождите чуток, я дам знать, как он появится.
Шумилов расстался еще с пятнадцатью копейками и сделался обладателем бутылки весьма подозрительного шнапса, с которой и примостился за столиком в уголке напротив двери. Правда, к чести сего заведения стоило добавить, что стакан, врученный приказчиком, был свежевымыт.
Ни к бутылке, ни к стакану Алексей не притронулся. Не прошло и пяти минут, как на стул перед Шумиловым грузно опустился крупный мужик с испитой красной рожей:
— Вы, барин, искали, что ли, Дементия? Я Дементий.
Гаденький прыщавый продавец, разумеется, о появлении мужика Шумилова не предупредил. Кроме того, Алексей был абсолютно уверен, что назвавшийся Дементием человек не входил в заведение после того, как Шумилов уселся напротив двери. Это значило, что он был здесь ещё до его появления. Из этого простого умозаключения Шумилов моментально вывел два вполне два логичных следствия: во-первых, за ним скрытно подглядывают, а во-вторых, явившийся — вовсе никакой не Дементий. Невозможно было сказать, что именно служило причиной этой дурацкой мистификации, но в любом случае она ничего хорошего не означала.
— Слышь, красивый, я знаю, как выглядит Дементий, — ответил Шумилов. — Иди к нему и скажи, что с ним желает говорить помощник присяжного поверенного Карабчевского. У меня к Дементию есть коммерческое предложение, которое я открою только ему. Если же он полный дурак и очень меня боится, то пусть продолжает прятаться. Я жду еще десять минут, после чего ухожу. Все понял, красивый?
Краснорожий озадаченно кивнул.
— Ну, дуй тогда, — отправил его Алексей.
Незнакомец без лишних слов стремглав выскочил на улицу.
В голове Шумилова лихорадочно мельтешили разные мыслишки, а если точнее — их разрозненные обрывки. Скорее всего, Дементий имел весомое основание скрываться от неизвестного ему человека. Опасался ли он преследования полиции или тому были иные причины?
Весь этот мысленный водопад в голове Шумилова не успел еще оформиться в какое-то окончательное решение, как к его столу подсел здоровенный, как медведь, краснолицый мужчина в драной цигейке. Весом он был далеко за центнер, а ростом, пожалуй, на голову выше Алексея. Круглое лицо его, на котором терялись маленькие глазенки и непропорциональный мелкий нос пуговкой, было изрыто следами давних фурункулов и производило на редкость отталкивающее впечатление.
— Дементий, ты чего тут комедию ломаешь? — раздосадованно проговорил Алексей Иванович. — Я вопросы серьезные решаю, а ты меня заставляешь время терять.
— Я вас, ваше благородие, время терять не заставляю. Вы по своему почину меня искали, уж извиняйте, коли мои планы с вашими не совпадали… — Дементий ухмыльнулся, чрезвычайно довольный своим ответом. — Я вижу, вы шнапсиком брезговаете. Дык, может, я выпью, вы не станете возражать? Здесь шнапсик не самый худший, бывает и хужее…
— Ну, пей.
Мужик налил стакан, опрокинул его в пасть, полную гнилых зубов, сразу же налил второй.
— Уж извиняйте, ваше благородие, трубы горят… хех! — Дементий снова хохотнул. — Дык что там за коммерческие вопросы у вас к Дементию?
— Хочу, чтоб ты мне назвал, кого и куда ты подвозил в день, который я тебе назову. За это я дам тебе денег — красненькую, и обещаю, что никому не расскажу о том, от кого узнал то, что ты мне скажешь.
— Так вот, да? — Дементий оглянулся вокруг себя. — А что за день?
— Двадцать седьмое августа.
— Хех, вашбродь, ну вы даете! Откель я вспомню! Я не помню, что вчерась делал!
— Вот такой, значит, у тебя разговор… Десятка, значит, для такого богатыря — не деньги.
— Дык десятка! Што такое десятка? Кабы четвертной отвалился, я бы подумал.
— Ах ты… — Шумилову потребовалось сделать над собой усилие, чтобы не назвать собеседника так, как назвать следовало, — умница какой. Скажу тебе, Дементий, для справки, речь идет о деле с убийством. И там ты можешь засветиться как свидетель, со всеми вытекающими последствиями: приглашениями в полицию, к помощнику прокурора, потом в суд. А можешь не засветиться. И зависит это от меня. Поэтому мы либо полюбовно с тобой решаем этот вопрос, либо мы его решаем по-плохому, то бишь в полиции. Вопросы по тексту имеются?
— Да ладно, ладно, — Дементий оглянулся по сторонам. — Давайте сие заведение оставим, мне не резон тут долго сидеть. Человечек может объявиться, с которым мне сталкиваться неохота.
— И куда пойдем? — с усмешкой поинтересовался Шумилов. Он понял всю игру краснорожего Дементия, благо она была на редкость топорна, и решил подыграть. Другого пути добиться от этого человека сотрудничества Шумилов сейчас не видел.
— Да тута во дворе по Безымянному есть тихий такой закуток: чайная Прокофьича зовется. Пойдемте туда, — предложил Дементий.
— Ну, пойдем, — согласился Шумилов, — веди.
Все эти незатейливые бандитские приемы с отходом за угол были известны со времен сотворения мира. Можно было бы дунуть в полицейский свисток, и через пару минут тут бы оказался квартальный надзиратель, но тогда Шумилов никогда бы не достиг цели, ради которой оказался в этой клоаке.
Поэтому он решил сыграть в предложенную игру, благо знал ее правила, о чем красномордый Дементий, конечно же, не догадывался. Шумилову не нравилось драться или бить людей, но в случае настоящей опасности он впадал прямо-таки в неконтролируемую ярость. Сказывалась, видимо, горячая казачья кровь. Шумилов как никто другой знал, что человек может спать в шелку и читать французские журналы, играть в бильярд и курить кальян, но в известные моменты жизни, связанные с риском, вся эта воспитанная утонченность может слетать даже с самого благородного дворянина, и тогда в полной мере проявляет себя дремлющий темперамент. Если, конечно, есть чему проявляться.
Шумилов с Дементием двинулись по Безымянному переулку прочь от Лиговского проспекта, миновали пару домов, прошли под арку и очутились в убогом дворе с полуразвалившимся нежилым флигелем, отгороженным забором и канавой поперек. Дементий шел впереди и дружелюбно о чем-то бубнил, Шумилов тащился сзади, не забывая оглядываться и озираться по сторонам.
Продвигаясь вдоль забора, Дементий оглянулся пару раз на Алексея и вдруг, подняв перед собой согнутую руку, сноровисто крутанулся вокруг своей оси. Локтем он явно метил в голову Шумилову, и этот удар, сокрушительный сам по себе, непременно отбросил бы Алексея на забор, да только тот оказался готов к подобным телодвижениям.
Он нырнул под руку и упал на колено. Левая рука рванула с пояса кастет и взлетела вверх, подобно поршню паровой машины. Кулак с зажатым кастетом воткнулся в самые мудя Дементия, и даже будь на том штаны из кровельного железа, они бы не спасли от этого безжалостного удара. Здоровенный мужик взвыл нечеловеческим голосом и повалился на Шумилова, точно подрубленное дерево. Все описанное заняло меньше секунды. Алексей, придавленный неожиданно свалившейся сверху массой, не удержал равновесия и упал на четвереньки, уронив шляпу и угодив руками и полами плаща в грязь. Через секунду, однако, он уже вскочил на ноги и озирался по сторонам. Дементий, вытянувшийся в полный рост, хватал ртом воздух и был не в силах произнести даже слово. В это мгновение он был похож на рыбу, выброшенную из воды.