Но вряд ли для суда подойдёт и указанный метод. Он тоже неточен. Останутся неизвестными наличные платежи. Они хоть и ограничены ста тысячами по одному договору в день и на практике сегодня используются редко, но теоретически сумма затрат может набраться очень весомая. А бремя доказательств лежит, как известно, на налоговиках.
Правда, возможна уголовная ответственность за утрату документов, но только в случае, если будет доказано их умышленное уничтожение, как и банкротство, если оно умышленное. Но доказать умысел весьма сложно. Дела, доведённые до суда, как правило, единичны и имеют конкретных заказчиков, не скупящихся на взятки, или очень выгодны самим силовикам. В нашем случае выгода может быть, поэтому расслабляться рано.
Для передачи дела следователям неуплата должна быть далеко не сотни миллионов рублей, достаточно и двух. Если меньше двух миллионов и фирма пустая, то опасаться, скорей всего, нечего. Если же больше двух миллионов, тогда следует считать, сколько процентов составляет сумма неуплаты от уплаченных налогов. Если неуплата превышает 10 %, то только тогда дело идёт на дальнейшее расследование и возбуждается уголовное дело. Интересно, что при этом берётся во внимание не вся предъявленная сумма, а только прямая неуплата. Пени и штрафы за неуплату, а также и за непредставление документов исключаются при определении порогового значения, что, конечно же, выгодно бизнесу и обижает силовиков. Три, например, миллиона, конечно, не сто, но мороки и откупных будет много. Поэтому важно всеми силами минимизировать сумму неуплаты или оперативно погасить доказанный долг, не вынося сор из привычно-уютной налоговой избы. В общем, кому-то срочно нужно выезжать на переговоры к соседям.
Насколько трудно было, работая начальником цеха в тысячу человек, найти руководителя первичного коллектива — мастера, настолько трудно найти в фирме достойного переговорщика с многочисленной чиновничьей ратью, в частности, с налоговой инспекцией. Конечно, мог бы поехать я и сам. Вначале, когда ситуация казалась суперопасной, так и хотелось сделать. Но тогда цена вопроса была бы обязательно максимальной. В фирме только несколько специалистов, кому можно доверить щепетильное дело неформальных переговоров, обязательно увенчанных весомой взяткой. В теме и к тому же кровно заинтересован только финансист — бывший директор злополучной фирмы. Здесь важно не только умение общаться, но и вызывать спокойное расположение, симпатию и доверие, а также понимать суть вопроса, уметь слегка поспорить, донести и конверт, и выгодную для нас точку зрения.
Итак, взяв водителя-охранника на всякий случай, Анатолий в изрядном волнении, чтобы успокоиться, сам сел за руль и поехал в город недавней дислокации фирмы.
Неясным оставался важнейший вопрос — зацепили ли они информацию по квартире? Спрашивать напрямую, конечно, нельзя. Трата учредителем огромных средств на квартиру могла стать причиной преднамеренного банкротства. А это, опять же, статья УК.
Как гласит древняя мудрость: хочешь мира — готовься к войне. Как отбиваться в суде? Как оправдаться и доказать всё же взносы на выкуп квартиры? Корешок приходного ордера выплаты средств за квартиру с подписью кассира и бухгалтера, предположим, найдём, а если затерялся, сделаем новый — это несложно, но ненадёжно. Если их начнут допрашивать о дальнейшем движении средств, то они, конечно, запутаются, прошло уже три года, не выдержат милицейских уловок и давления. Много надёжней и слово, и подпись одного директора о получении средств, тем более он числился в то время и директором, и главным бухгалтером фирмы в одном лице. У него есть к тому же мощная защита от нашего «правосудия», спасающая почти наверняка от уголовной ответственности. Не было бы, как говорится, счастья, да несчастье помогло. Дело в том, что Анатолий два года назад имел традиционную российскую страсть к выпивке, к тому же запутался в личной жизни и как раз в дни передислокации фирмы, с чем-то похожим на белую горячку, попал в настоящую специализированную психушку. Ему прописали «ударное» лечение, после которого трудно выбраться из растительного состояния на свет Божий. Остатками сознания и интуиции он это понял и плакал по-настоящему, когда моей помощнице удалось к нему прорваться через полупьяный кордон в «лечебницу», перед которой меркнут тюремные стены. Я, хоть и находился в этот момент за границей, понял весь ужас ситуации и воспользовался всеми своими связями, чтобы вырвать его из этой гипертюрьмы и перевести в нервное отделение больницы общего профиля, где трезвый персонал, нет смирительных рубашек и страшных смирительных уколов, санитаров-«десантников» и курса лечения по жесточайшему алгоритму, направленному на уничтожение болезни вместе с личностью.
Вырвать его удалось с большим трудом, но довольно быстро. Лечился он, правда, ещё месяц или около того. Страх психбольницы помог ему покончить с выпивкой, казалось бы, навсегда. До этого я долго, с переменным успехом, сражался за его трезвость, помогал решать все бытовые вопросы, в том числе со служебной машиной, квартирой, дачей, да и просто лечил душу беседами, часто обедая с ним вдвоём. При этом я настоятельно советовал беречь семейную крепость с надёжной женой и маленьким сыном.
Является ли нынешняя ситуация для него, как говорят, похмельем на чужом пиру? Думаю, что нет. Перевод отработавшей фирмы в другой город, естественно, после уплаты налогов (всегда на спорном уровне), целиком идея его — директора фирмы. И зря, в родном городе помогают и стены. К тому же место новой дислокации много слабее экономически, и мы, со своим немалым оборотом — более одного миллиарда рублей в год, — весьма заметны. Городок оказался не Рио-де-Жанейро, как восклицал бессмертный Остап Ибрагимович.
Итак, на вторые сутки после взрыва новостей Анатолий, преодолев немалое расстояние на автомобиле, наконец встретился с рядовым инспектором районной налоговой.
Долгий разговор закончился безрезультатно. Она наотрез отказалась искать компромисс и обсуждать более «интимные» темы благодарности, сославшись на то, что это слишком крупное дело и курирует его начальство повыше. Эта ожидаемая, в общем-то, информация не добавила оптимизма. Но где наша не пропадала! После консультации по телефону решили пробиться к заместителю главного областного налоговика, на нём сходятся все нити решения вопросов. Главный же больше занят чисто политическими вопросами с Москвой и местным руководством, а также хозяйственной деятельностью. Чуть больше полугода назад встреча с ним уже была — по протекции одного из высоких местных руководителей. Тогда Анатолий ездил вместе со старейшим моим помощником по самым щепетильным поручениям по фамилии Дриц.
Дриц не знает, что такое дебит и кредит, какие бывают налоги и штрафы, но и без этого, как сказали бы одесситы, он знает очень много. Он знает жизнь! Он знает тех, кто может её испортить, и знает тех, кто может помочь. Его связи распространяются на несколько областей и немного в саму столицу. Свою основную работу — профессиональное приятельство с нужными людьми — он делает с удовольствием. Любит людей и любит помогать людям, особенно полезным. И не его вина, как говорил Генри Форд, что при этом получается прибыль. Каждый день он спешит с подарками поздравлять кого-то с днём рождения или с другим праздником, кого-то срочно везёт в больницу, собирает врачей и спасает жизнь, кого-то просто знакомит с гаишником или судьёй, кому-то помогает с билетами или с банкетом, кому-то возвращает права, а кому-то старается вернуть свободу или облегчить пребывание в казённом месте, кого-то хоронит или помогает с родами.
В общем, наш незаменимый Дриц даже попал в мою эпиграмму, которые я, в общем-то, пишу очень редко.
Дриц всем на свете
Сват иль брат,
Он наш министр общения.
Антисемит и тот бы рад
Стать Дрицем без крещения!
Наверное, в каждом городе есть по одному Дрицу. Дрицев помногу не бывает. Если где-то нет, мне искренне жаль местечковую элиту этого несчастного городка. Обязательно нужен человек, который знает всех и периодически собирает в ресторане или на яхте всех нужных людей, каждый раз тщательно конструируя конфигурацию высокого собрания, где все друг другу нужны больше, чем «по-нашенски» ненавистны ещё с княжеских времён раздробленной распрями Руси.
Не избежал участи знакомства с Дрицем и достаточно молодой, недавно назначенный в соседнем регионе, боевой заместитель главы налоговой инспекции. Результатом знакомства была приостановка на полгода налоговой проверки. Понадеявшись на русский авось, пока суд да дело, Анатолий и решил перекинуть фирму куда-нибудь подальше, может быть, рассосётся само, бывает и так. Сел на самолёт, прилетел в другую, отдалённую область, взял в аренду помещение под офис, повесил вывески и думал, что дело в шляпе. Нет чтобы спросить налогового консультанта — пенсионера с богатым опытом работы в инспекции, который даже и абонентскую плату ежемесячно получает у нас. Но где уж — «сам с усам». И только через полгода выяснилось, что всё это глупая суета и нужна была совершенно другая стратегия: не «страусиная» — а серьёзных переговоров и подготовки к проверке. Смена адреса ни на что не влияла, если проверка уже начиналась.
Анатолий на этот раз попытался сам встретиться с уже знакомым налоговым боссом с глазу на глаз. Обычно эту роль выполнял Дриц. Но недавно открылось несколько фактов, когда немалая часть «компромиссных» средств, скорей всего, оставалась у Дрица и не доходила до адресата. А в данном случае никак нельзя рисковать результатом. Анатолий знает вопрос и может обсуждать саму суть, а заодно и весомость «компромисса». В противном случае надо было ехать вдвоём, так как Дриц «заточен» только на вторую часть любого вопроса. Здесь же важны и экономические моменты.
Анатолию повезло. Он встретил молодого начальника прямо около вахты. Представился, но тот отрезал: «Я помню только Дрица и могу встретиться только с ним». К счастью, назвал завтрашнюю дату и даже время.