«звёздным» для некоторых погон делом, проснулись христианские чувства? Вряд ли. Скорей всего, для показателей и для сумм предстоящих взяток важно довести дело обязательно до логического конца и как можно скорей. Повышение по службе ждать не любит. А обострение болезней, очень даже вероятное при жутком тюремном стрессе, и особенно летальный исход могут затянуть дело или, ещё хуже, поставить точку задолго до суда совершенно не в нужном месте.
Наверное, по этой же причине трёхместная камера была ещё и с маленьким персональным двориком, дающим возможность часа полтора каждый день всем троим накручивать круги лёгким бегом. И делать почти полноценную зарядку, причём главный старожил выступал как бы его персональным тренером, демонстрируя, как вместо тренажёров использовать тюремные решётки и другие нехитрые приспособления. Невольно представляю картину бега. Впереди два маститых тюремных долгожителя (срок в тюрьме не лимитируется, может быть и более десяти лет, пока тянется дело), а за ними рафинированный интеллигент — мой товарищ, хотя на маленьком круге, кто первый, а кто последний, трудно представить.
Года два назад они с женой в составе компании человек из двадцати пяти, отмечавшей мой юбилей в Израиле, ездили по святым местам. Помню, как гид — очень эрудированная евреечка, часто слегка спорящая с нашими батюшками, — утверждала, что у всех паломников обязательно происходят серьёзные перемены к лучшему. И действительно, один из гостей вскоре занял пост главы важного комитета в Государственной Думе, другой получил портфель министра. Правда, у остальных явных изменений не припомню! Но, наверное, как есть закон сохранения материи и энергии, так есть и закон постоянства Божьих милостей. Только порадовались за одних друзей-товарищей, как вдруг — гром среди ясного неба с задержанием третьего. Причём по странной для слуха статье, связанной не с получением взятки, а с пособничеством в её получении, а именно с консультацией, кажется, по телефону, данной из Москвы, где он работал последнее время, собеседнику, который находился далеко за Уралом. Как выяснилось, за телефонные советы полагается немалый срок, да ещё и мерой пресечения для всех участников дела избрали тюрьму.
И хотя был в «номере» у него и микродворик, и холодильник, и телевизор, и жене разрешалось, по-моему, ежедневно передавать горячую пищу и книги, совет моего приятеля был сверхлаконичен: делайте всё, чтобы быть подальше от депрессивных каменных мешков — тюремных камер. Они страшным пленом отгораживают тебя вдруг от любимых людей, от солнца и звёзд, от дождя, ветра, голубого неба, от дорогих сердцу улочек, от картин и музыки, от лесов и полей, от колосьев и трав — от всего главного, чем, собственно, и ценна человеческая жизнь, что единственное вспоминается при встрече с Господом, как это представлял, например, Иван Бунин:
И цветы, и шмели, и трава, и колосья,
И лазурь, и полуденный зной…
Срок настанет — Господь сына блудного спросит:
«Был ли счастлив ты в жизни земной?»
И забуду я всё — вспомню только вот эти
Полевые пути меж колосьев и трав –
И от сладостных слёз не успею ответить,
К милосердным Коленам припав.
Любую ситуацию, в том числе и нашу, он призвал гасить как можно раньше, не дай Бог попадать в поле зрения малопредсказуемых силовиков с их разнообразными, но всегда корыстными мотивами поведения. Основные из них: деньги, должности, звания — в общем-то, очевидны.
Правда, для силовиков особенно престижно подбираться с компроматом и статьями УК как можно ближе к самому высокому региональному начальству. Если получится состряпать дело на главу региона, то, скорей всего, сверху придёт команда «отбой». Но компромат, а то и готовое уголовное дело, резко снижает строптивость «региональных князей». С такими поводьями, накинутыми на влиятельных и сильных хозяев регионов, центру, конечно, спокойнее.
В свою очередь, у губернаторов в связке с силовиками, как правило, есть компромат по грубым нарушениям в финансово-хозяйственной деятельности на большинство мэров городов и районов. Его наличие также резко снижает строптивость народных избранников от городов и районов, которые формально как бы независимы от региональной власти. При нашей незрелой демократии, обширных территориях и невысоких заработных платах на многих должностях наличие «предуголовных» материалов таким своеобразным манером выстраивает вертикаль власти и позволяет управлять территориями.
Чем закончится дело «телефонного консультанта» — пока не ясно, но не так давно суд первой инстанции оглушил всех решением, принятым вразрез с требованием прокуратуры, которая запросила срок с отбыванием наказания условно. Суд же отмерил и больший срок, и, что самое неожиданное, не условно, а в лагере строгого режима, да ещё и с выплатой предполагаемой наживы в размере многих миллионов рублей. Все участники процесса так и ахнули. Непосредственной получательнице взяток присудили и лет побольше, и миллионов погуще — аж за сто.
Но чем же объяснить нестыковку решения суда с решением прокуратуры и неожиданную суровость? Одно из объяснений адвокатов в том, что как раз недавно президент призвал за взятки карать беспощадно и реальными сроками. Жаль, что на «своих», типа министра обороны Сердюкова, эта норма не распространяется!
Моя версия, что вторая инстанция обязательно смягчит приговор и сделает его условным, оправдалась. При этом ох немалую сумму, по-видимому, вытряхнули и ещё с бедолаги, взятого снова под стражу в зале суда вместе со всеми его «подельниками». Отдашь за свободу и последнюю рубашку и с сумой останешься. Тем более что в растерянности были даже и начальники системы областных лагерей ГУИНа. Дело в том, что они, по утверждённым в Москве правилам, не могут поместить нашего друга, например, в образцово-показательную колонию строгого режима — она только для рецидивистов. А для тех, кто по первому разу, положена колония с молодыми бандитами, но там царит форменный беспредел. Не случайно это единственная колония, куда никто не ездит даже с концертами.
Ожидание, как и отсидка, стоит недёшево. Только услуги хорошего местного адвоката обходятся в несколько сотен тысяч рублей в месяц, московские асы ценятся тысяч в пятьсот, а то и в миллионы рублей. А уж когда начинается растянутый на месяцы неспешный суд, «абонентская плата» взмывает вверх с удивительной крутизной.
Благо, хоть адвокатом по делу был его старый друг, к тому же очень хорошо зарабатывающий на хозяйственных спорах, и сомнений в его честности не возникало. Сколько денег отдано нужным людям, а сколько сверх гонорара оседает у других жуликоватых адвокатов — не узнать никому и никогда. Всё на их совести! Свобода и здоровье стоят дорого! Причём тем дороже, чем богаче бедолага. Обычно в таких делах сумма затрат в разы больше одного миллиона долларов, нередко улетающего в выборных марафонах претендентов в местные депутаты.
Степень профессионализма адвоката определяется в первую очередь его связями в мире правосудия и силовиков, а уже потом знаниями и опытом.
Но как бы то ни было, ни одного решения наш друг не принимал без консультации со своим законоведом. Явно неверный совет серьёзно подорвёт репутацию адвоката, а поэтому исключён. Уже с самой минуты ареста подследственный, наученный горьким опытом ранее арестованных по делу, отказывался отвечать на любой вопрос без своего защитника.
По важным, то есть по подконтрольным высокому начальству, делам арестовывают нередко вечером, лучше в пятницу или перед длинными праздниками. В это время адвоката и найти труднее, и пускать к подзащитному не обязательно. А значит, повышается шанс вырвать у подследственного неосторожные слова. Его близкую приятельницу, арестованную по тому же делу, обещали отпустить домой сразу же, если всё чистосердечно расскажет. Что она и сделала, как только попала в неведомый и жутковатый мир лязгающих засовов. Все безадвокатские показания в дальнейшем использовали против неё, а отпустить хотя бы до суда никто не подумал. Вот и сидела обманутая женщина в СИЗО больше полутора лет.
Старинное выражение «честь имею» — не пустой звук лишь для очень немногих носителей погон. Большинство, правда, и не претендует на обладание честью.
Самое тяжёлое в этой ситуации то, я полагаю, что адвокаты, как и силовики, и обвинители, материально заинтересованы в затягивании срока следствия и судов. Богатые клиенты, как известно, на дороге не валяются, а деньги шелестят бешеные. Причём тем большие, чем «сложней спасти» тонущего клиента из вязкой трясины правосудия.
Кто такой адвокат? Конечно же, главный союзник подследственного. Но классическими примерами поведения союзников, преследующих, прежде всего, свои корыстные цели, пестрит история. Например, союзники СССР в годы Второй мировой войны, Англия и Америка, конечно же, оказывали нам огромную помощь, но не открывали второй фронт. Помогали ровно в той мере, чтобы вытряхнуть из нас как можно больше людских и материальных ресурсов, чтобы мы не победили быстро, а измотали и обескровили себя, а заодно и Германию.
Так же — со своими интересами — и наши мирные «союзники» адвокаты, и, что особенно страшно, и коммерциализировавшиеся хирурги, и наши, и заграничные, порой назначающие операции безнадёжным пациентам и берущие при этом за срочность крупные взятки, помимо и без того высоченных цен на услуги.
Каждый, имеющий деньги, готов отдать львиную долю врачам за здоровье и силовикам за свободу. Да ещё нужно уметь их правильно и дать, и взять. Думаю, что у нас в России эта «работа» на должном уровне. Во всяком случае, на жилищные условия и на транспорт, нередко включающий и снегоходы, и яхты, при скромной зарплате не жалуется никто из высоких блюстителей порядка. Правда, под суд и в специальные лагеря попадают и они.
Так что пословица «от сумы и от тюрьмы…» актуальна для всех, кроме самой высокой свиты. Всё дело в стечении обстоятельств и в расположении звёзд.