— В каком смысле?
— Евреи не имеют никакого отношения к Плану. И не могли иметь. Давайте попытаемся представить себе положение, в котором находились тамплиеры сначала в Иерусалиме, а затем в европейских командориях. Французские рыцари встречаются с рыцарями немецкими, португальскими, испанскими, итальянскими, английскими, и вместе они ведут дела с византийцами, особенно со своими противниками — турками. С этими противниками они не только сражаются, но, как мы уже это видели, ведут переговоры. Речь шла о вооруженных силах, разговоры велись между дворянами на основе равенства. А кем были палестинские евреи в то время? Религиозным, этническим и расовым меньшинством, к которому толерантно, со снисходительным уважением относились арабы и с которым весьма скверно обращались христиане: не следует забывать, что во время различных крестовых походов они по пути не раз сгоняли их в гетто, где происходила резня. Так можно ли предположить, что тамплиеры могли обмениваться тайной информацией с евреями, которых они на дух не переносили? Никогда в жизни! А в европейских командориях евреи занимались в основном ростовщичеством; их считали людьми подлого сословия, с которых можно драть шкуру и которым не следует доверять. Неужели, говоря об отношениях между рыцарями, думая о плане, составленном в рыцарском духе, можно себе представить, что тамплиеры из Провэна связывали его осуществление с гражданами второго сорта? Никогда в жизни!
— Однако как тогда быть с магией эпохи Возрождения, с магией, которая придавала такое большое значение изучению Каббалы?..
— Волей случая мы приближаемся к третьей встрече, царит нетерпение, все ищут кратчайший путь, древнееврейский казался священным и таинственным языком, каббалисты занимаются своими делами, и у них другие цели, а тридцать шесть, разбросанные по всему миру, решают, что непонятный язык может хранить Бог знает какие тайны. Именно Пико делла Мирандола провозгласил: nullanomina, ut significativa et in quantum nomina sunt, in magico opere virtutemhabere поп possunt, nisi sint Hebraica. И что из этого? Пико делла Мирандола был кретином.
— Это еще неизвестно!
— Кроме того, его не допускали к участию в Плане, поскольку он был итальянцем. Что он мог знать? Еще хуже обстоят дела у таких, как Агриппа, Рейхлин, и у всей этой отвратительной компании, которая сразу же бросилась по ложному пути. Я лишь восстанавливаю историю этого ложного пути, ясно? Мы позволили себе поддаться влиянию Диоталлеви, который втянул нас в каббалистические сети. Он играл Каббалой, а мы вставили в План евреев. А если бы Диоталлеви был так же увлечен китайской культурой, неужели мы вставили бы в План китайцев?
— Возможно.
— А я думаю, что нет. Но незачем рвать на себе волосы, мы попали в ловушку, так же как и все остальные. Ошибка, возможно, была допущена еще во времена Постэля. Через двести лет после Провэна они узнали, что шестая группа находится в Иерусалиме. А это не так.
— Но, простите, Казобон, мы сами пересмотрели версию Арденти и решили, что встреча на камне должна была состояться не в Стоунхендже, а в мечети Омара.
— И мы ошиблись. Существует еще немало камней. Нужно подумать о каком-то городе, заложенном на камне, на вершине горы, на скале, на утесе, где-то над бездной… Шестая группа ждет своего часа в Аламутской крепости.
103
И явился Каирос со скипетром в руке, означавшим царственность, и передал его первому созданному богу, и взял тот его и сказал: «Твое тайное имя будет из 36 букв».
Закончив таким образом свое бравурное выступление, я должен был дать пояснения. И я делал это в течение нескольких последующих дней, объясняя долго, детально и при помощи документов, выкладывая за столиком у Пилада одно доказательство за другим, Бельбо следил за ходом моей мысли со все более туманящимся взглядом, прикуривая одну сигарету за другой и каждые пять минут отставляя очередной стакан, в котором не оставалось ничего, кроме нескольких кубиков льда, и Пилад спешил его наполнить.
Первыми источниками были те, в которых появились первые упоминания о тамплиерах — от Жерара Страсбургского до Жуанвиля. Тамплиеры входили в контакты, иногда в конфликты, а чаще всего — в тайные перемирия с ассасинами Старца с Гор.
Эта история действительно выглядит совсем непросто. Начинается она после смерти Магомета, когда произошел раскол между суннитами — приверженцами обычной трактовки законов — и сторонниками Али, зятя Пророка и мужа Фатимы, который увидел, что он лишается главного наследства. Именно группа учеников Али, которые признавали shi'a, образовали крыло исламских еретиков, шиитов. Эта инициатическая доктрина видела постоянство откровения не в обычной медитации над словами Пророка, а в самой личности Имама, властелина, главы, богоявления, Царя Мира.
Итак, что же произошло с этим еретическим крылом ислама, которое было наиболее подвержено влиянию эзотерических доктрин средиземноморского бассейна, от манихеев до гностиков, от последователей неоплатонизма до последователей иранской мистики, и всех прочих течений, за историей развития которых на Западе мы следили долгие годы? Это была длинная история, и нам не удалось в ней разобраться, тем более что различные авторы и арабские протагонисты имели необычайно длинные имена, а для транскрипции наиболее серьезных текстов использовали диакритические знаки; и поздним вечером мы уже не могли увидеть разницу между именами Абу 'Абди'л-ла Мухаммад, 'Али ибн Раззам ат-Та'и аль-Куфи, Абу Мухаммад 'Убайяду'л-лах, Абу Му'ини'д-Дин Насир ибн Хосров Марвази Кобадиани (думаю, что для арабов столь же сложно постичь разницу между Аристотелем, Аристоксеном, Аристархом, Аристидом, Анаксимандром, Анаксименом, Анаксагором, Анакреонтом и Анахарсисом).
Одно не вызывало сомнений. Шиизм раскололся на два течения: одно, называемое двухдесятичным, которое ожидает прихода своего Имама, и другое — исмаилиты, которое зарождается в королевстве фатимидов в Каире, а позже, после различных перипетий, утверждается как реформированный исмаилизм в Персии благодаря действиям такого привлекательного, таинственного и беспощадного человека, как Хасан Саббах. Именно на юго-востоке от Каспийского моря, в Аламутской крепости, Орлином Гнезде Хасан основывает свой первый центр и устанавливает свой непоколебимый трон.
Именно там Хасан окружает себя своими единомышленниками или федаинами, до смерти преданными ему, которых он использовал для политических убийств как орудие gihad hafi — тайной священной войны. Федаины, или как их там называли, впоследствии стали печально известны под названием ассасинов, сегодня не вызывающим положительных эмоций, но тогда оно звучало великолепно и было эмблемой целой плеяды монахов-воителей, во многом напоминавших тамплиеров, готовых умереть за свою веру. Духовное рыцарство.
Аламутская крепость и одновременно замок — это Камень. Она построена на высокогорном гребне длиной в четыреста метров и шириной в несколько шагов, максимум тридцать; человеку, приближающемуся к ней по Азербайджанской дороге, она казалась естественной горной стеной, ослепительно белой при палящем солнце, лазурной при пурпурном закате, бледной на рассвете и кроваво-красной при восходе солнца, а в некоторые дни она как бы растворялась в облаках или же сверкала молниями. По верхним краям стен можно было с трудом различить едва уловимые очертания искусственно созданных четырехугольных башен, которые снизу казались обломками скал, устремившихся ввысь на сотни метров и угрожающе нависавших над дорогой; наиболее доступный склон представлял собой осыпь камней, на которую до сих пор не могут подняться археологи. В те времена попасть на гору можно было только по скрытой крутой лестнице, вырубленной в скале так, как вырезают мякоть червивого яблока, для защиты которой достаточно было одного-единственного лучника. Неприступная, головокружительно устремленная к Миру Иному крепость Аламут, гнездо ассасинов. Туда можно было добраться лишь верхом на орле.
Именно там царствовал Хасан, а после него те, кого именуют Старцами с Гор, и первым среди них был его мрачный преемник Шинан.
Хасан изобрел свой способ безраздельного господства как над своими людьми, так и над противником. Врагам он объяснял, что если они не подчинятся его воле, то будут убиты. А от ассасинов невозможно было скрыться. В период, когда крестоносцы еще сражались за обладание Иерусалимом, первый визирь султана Низам-аль-Мульк был убит наемником, вонзившим в него кинжал, когда султана в паланкине несли к женам. Убийца был переодет в дервиша. Атабек Химс при выходе из своего замка для пятничной молитвы был окружен вооруженными до зубов охранниками, но все же его убили наемники Старца.
Шинан решает убить христианина, маркиза Конрада Монферратского, и приказывает двум своим людям затесаться среди неверных, научиться их языку и перенять их обычаи, загодя пройдя нелегкую подготовку. Во время торжественного богослужения, проводимого епископом Тирским в честь ничего не подозревающего маркиза, они, переодевшись монахами, набросились на Конрада и ранили его. Одного из ассасинов тут же прикончили телохранители, а второй укрылся в церкви, дождался, когда туда внесут раненого, завершил свое грязное дело и тут же скончался с ощущением полного блаженства.
Как утверждали арабские историки, принадлежавшие к сунне, а затем христианские летописцы от Одерика Порденонского до Марко Поло, Старец изобрел ужасный способ превращать своих самых верных людей в непобедимые боевые механизмы, преданные ему до последнего вздоха. Усыпленных молодых людей приносили на вершину горы, где доводили до изнеможения, подсовывая вино, женщин, цветы, устраивали безумные пиры, окуривали гашишем, от которого происходит название секты. И когда они больше не могли обходиться без блаженства этого искусственно созданного подобия Рая, их во время сна выносили из крепости и ставили перед альтернативой: иди и убей, и тогда Рай, который ты только что покинул, будет навсегда твоим; если же ты этого не сделаешь, то навсегда возвратишься в геену обычной жизни.