– Длинноватенькое название у кессельвесселя.
– В семнадцатом веке носили длинное. Заказывали Лине Вертмюллер… Кессельвессель – сатирическое сочинение вроде сказочки о всемирном переустройстве человечества и списано, кажется, с «Парнасских Ведомостей» Траяно Боккалини. Однако туда приплетен еще небольшой трактатик на дюжину страниц – эта самая «Слава Братства», которую на следующий год перепубликовали отдельным изданием и присовокупили другой манифест, на этот раз по-латыни, «Confessio fraternitatis Roseae Crucis, ad eruditos Europae» – «Исповедание Братства Розового Креста, всем эрудитам Европы». В обоих текстах Братство Розенкрейцеров заявляет о себе и о своем учредителе, таинственном С. R. Только потом, по другим источникам, будет выяснено или решено, что его имя Христиан Розенкрейц.
– А в книге нет полного имени?
– Там у них в заводе только сокращения. Вежливое обращение – G. G. М. Р. I. и так далее, но можно зваться и по-семейному просто P. D. В книге рассказано о годах учения С. R., как он сперва путешествует к Гробу Господню, потом в Дамаск, потом в Египет, а затем в Фес, который, похоже, в ту эпоху являлся святилищем магометанского знания. Там наш герой Христиан, который уже знает латынь и греческий, изучает восточные языки, физику, математику, науки о природе, и впитывает тысячелетнюю премудрость арабов и африканцев вплоть до Каббалы и до магии, и переводит на латинский мистическую «Книгу М», и тем познает любые тайны макро– и микрокосма. Тогда уже два века как было в большой моде все восточное. Чем непонятнее, тем лучше.
– Известный прием. Бедность, недовольство, эксплуатация? Заказывайте чашу таинства! На, держи. – Она протянула мне самокрутку. – Из самолучшей травки.
– Видишь, и ты норовишь забыться.
– Но я же сознаю, что это химический эффект. Никакого таинства, а улетают все, даже кто не знает еврейского. Ползи сюда.
– Погоди… Затем Розенкрейц переезжает в Испанию, и там тоже собирает все самое оккультное, и говорит, что придвигается все ближе к Центру Всяческого Знания. По мере этих своих путешествий, которые были обычным джентльменским набором в то время, он решает, что надо бы создать в Европе общество, которое наставляло бы правителей на путь мудрости и добра.
– Оригинальная мысль. Стоило тратить время на учебу. Я хочу холодную мамайю.
– В холодильнике. Пойди сама, пожалуйста, дай поработать.
– Кто работает – тот муравей, а муравей должен запасать провизию. Пусть муравей идет за мамайей.
– Мамайя – признак бытового разложения. Пусть стрекоза сама себе ее тащит. Или давай я пойду, а ты почитай.
– Боже упаси. Ненавижу культуру белого человека. Лучше уж пойти.
Ампаро направилась в предбанник, а я вожделел ее на фоне окон. Тем временем С. R. воротился в родную Германию, где занялся не трансмутацией металлов, хотя квалификация ему вполне бы позволяла, а возрождением духовности. Он основал там братство, изобретя магический язык и письменность, которая призвана была служить основой для образования братьев, имеющих прийти.
– Нет, нет, книга испачкается, положи мне прямо в рот, ну, не надо, пожалуйста, что за глупости, вот так. Господи, какая же вкусная мамайя, розенкрейцерская мутти-я-йя… А знаешь, в первые годы первые розенкрейцеры написали такое, что могло бы просветить мир, алчущий истин?
– Что же они написали?
– То-то и штука, что манифест этого не открывает. Обознатушки-перепрятушки. Потому что эта истина такая важная, такая важная, что открывать ее никак нельзя.
– Сволочи. И ты тоже.
– Нет, нет, я не виноват, перестань, щекотно! В общем, розенкрейцеры, как они преумножились, тут же они решили разъехаться во все концы света и дали обет бесплатно лечить болящих, не носить одежд, по которым их могут опознать, прилаживаться к обычаям каждого государства, встречаться между собою ежегодно и оставаться в глубокой тайне сотню лет.
– Но извини, какой реформы им было надо, если ее как раз в то время проводили? Лютер-то зачем старался?
– Да нет, выходит, что розенкрейцеры – это еще до протестантства. Тут сказано в примечании, что из внимательного изучения «Fama» и «Confessio» очевидно…
– Кому очевидно?
– Говорят очевидно, значит, должно быть и твоим очам видно. Не приставай. Эй! Прекрати немедленно! Идет серьезный разговор, понимаешь…
– Понимаешь, это ты не понимаешь…
– Я сейчас отползу, с тобой опасно… Очевидно, как было заявлено! что предтеча розенкрейцерства – Христиан, как ты уже догадалась, Розенкрейц! Родился в 1378 году и умер в 1484-м в цветущем возрасте ста шести годов, и нетрудно догадаться, что его секретное общество способствовало проведению реформы, которая как раз по выходе манифестов, в 1615-м, праздновала как раз таки столетний юбилей, заметь – именно сто лет. Плюс к этому имей в виду, что на гербе Лютера помещены роза и крест.
– Простенько и со вкусом.
– А что ты хотела бы, чтобы Лютер держал у себя на гербе – горящую жирафу или растаявшие часы? Всякому дизайну свое время. Всяк шесток знай свой свер… Знаю, какой тебя шесток интересует… Слушай лучше. Около 1604 года розенкрейцеры ремонтировали свой дворец или, как его, тайный замок. И там они обнаружили плиту, в середине которой был забит большой-большой гвоздь. Дерни за гвоздик – плита вынулась, а за нею оказалась большая-большая дверь, а на двери было написано большими-большими буквами POST CXX ANNOS PATEBO.
Хоть я и был подготовлен письмом Бельбо, все же я подскочил.
– Ого!
– Что с тобой?
– Тот же текст в тамплиерском завещании… Я тебе никогда не рассказывал один случай, с одним полковником…
– Ну так значит тамплиеры сперли у розенкрейцеров.
– Да тамплиеры были раньше…
– Значит, розенкрейцеры сперли у тамплиеров.
– Радость моя, без тебя я бы сел и заплакал.
– Радость моя, тебя сглазил этот Алье, ты тоже начал ждать откровения.
– Ничего я не жду.
– Ну и молодец, а то будь начеку – опиум народов!
– Пуэбло унидо хамас сера венсидо?[44]
– Смейся, смейся. Лучше расскажи, что дальше писали эти идиоты.
– Эти идиоты, как объяснил Алье, стажировались у вас в Африке.
– На стажировке их обучали утрамбовывать в трюмы таких, как я.
– Скажи спасибо, что тебя вовремя утрамбовали и вывезли в Бразилию, а то жить бы тебе в Претории, бедная чернавочка. – После поцелуев я продолжал: – За большой-большой дверью обнаружилась гробница о семи углах и – кто б мог подумать – семи сторонах! великолепно освещенная искусственным солнцем. В середине был круглый алтарь, весь разузоренный девизами и эмблемами, например nequaquam vacuum…
– Не-ква-ква? Кря-кря?
– Это латынь, глупая макака. Означает: пустоты не существует.
– Ну это еще слава богу. А я боялась…
– Можешь включить вентилятор, анимула вагула бландула?[45]
– Сейчас зима.
– Это у вас на обратном полушарии, дитя мое. Сейчас не может быть зима, сейчас июль. Очень тебя прошу, включи вентилятор, не потому что женщина должна обслуживать, а потому что он с твоей стороны. Мерси. Так вот, под алтарем находилось нетленное тело первооснователя. В руке оно держало «Книгу I», исполненную невыразимой премудрости. Жалко, что миру эта книга не может быть открыта, – добавляет манифест, – а то бы такое было! такое было!
– Ой.
– Вот именно. В конце манифеста обещается некое сокровище – его еще предстоит обнаружить – и потрясающие откровения в области взаимоотношений между макро– и микромиром. Не думайте только, что имеете дело с ничтожными алхимиками, которые только и способны научить, как делать золото. Мы предлагаем вам действительно стоящую штуку! Мы метим гораздо выше, во всех смыслах! Мы распространяем наш буклет «Fama» на пяти языках, не говоря уж о «Confessio» – в самом скором времени поступит в продажу! Ждем ответов и впечатлений от ученых и от неучей. Пишите и звоните нам по телефону, сообщайте о себе, а мы рассмотрим, подходит ли ваша кандидатура для участия в наших тайнах, которые пока что мы вам только приоткрыли! Sub umbra alarum tuarum Iehova.
– Это еще что?
– Под сению крил твоих, Господи. Заставка конца передачи. Переходим на прием. В общем, создается впечатление, что этим розенкрейцерам неймется поделиться тем, что они открыли, и ищут они только достойного собеседника. Но пока что ни гу-гу о том, что же это такое.
– Как на объявлениях, где под фотографией подписано: пришлите десять долларов, и я научу, как стать миллионерами.
– Он, кстати, и действительно может научить. Делать как он. А лучше как я…
– Лучше бы читал дальше. От тебя спасенья нет, можно подумать, ты меня до сих пор никогда не видел.
– Каждый раз с тобой как первый раз.
– Даже еще хуже. В первый раз я не доверяю посторонним мужчинам. И еще скажи пожалуйста, ты что, решил в этом специализироваться? То тамплиеры, теперь розенкрейцеры… Ты, скажем, Плеханова отчего не читаешь?
– Я через сто двадцать лет поеду искать его гробницу. Если Сталин ее не закатал бульдозером…
– Вот балда. Не читай минутку, я схожу в ванную.
30
Еще знаменитое побратимство Розы и Креста предупредило, что весь подлунный мир охвачен бредовыми провозвестиями. И действительно, как только появился этот призрак (хотя в «Fama» и в «Confessio» доказывается, что дело шло об обыкновеннейшей забаве для досужих умов), тут же он породил и надежду на всеохватную реформу, и породил явления частично смехотворные и абсурдные, а частично невероятные. И от этого честные и порядочные люди самых различных стран взялись потешаться и насмехаться над ними, дабы они открыто выступили бы в свою защиту или чтоб убедиться, что те способны появляться перед названными побратимами… при помощи Зеркала ли Соломона или иным оккультным способом.