– Это и есть «метод».
– Это и есть метод, но как выяснилось, метода мало. Это привело к тому, что если навстречу тебе выходил человек и говорил: добрый вечер, я розенкрейцер, это означало, что он не розенкрейцер. Уважающий себя розенкрейцер, думали, никогда так не говорит. Наоборот, он отпирается как может.
– Но нельзя сделать вывод, что всякий отрицающий, что он розенкрейцер, им является, потому что вот я, например, отрицаю, что я розенкрейцерша, но и не являюсь ею.
– Но отрицание подозрительно.
– Нет. Потому что – как ведет себя розенкрейцер, понимая, что люди не верят тем, кто зовется розенкрейцером, и подозревают тех, кто утверждает, что не розенкрейцер? Он говорит, что он розенкрейцер, чтобы сделать вид, что он не розен…
– Мать честная. Твое открытие означает, что все, кто говорит, что он розенкрейцер, на самом деле лгут, и, следовательно, они на самом деле розенкрейцеры! Если так, Ампаро, я отказываюсь идти у них на поводу. Поскольку у них везде шпионы, и, в частности, под этой нашей кроватью, пусть они поймут, что мы их поняли. И пусть начнут говорить, что они не розенкрейцеры.
– Мне страшно.
– Ничего не бойся, малютка, ведь с тобой я, а я очень глуп. Если они скажут, что не розенкрейцы, я и впрямь подумаю, что они розенкр… кры… и их развенчаю. Развенчанный розенкрыц совершенно безвреден, его можно выгнать в форточку газетой.
– А Алье? Он делает вид, что он Сен-Жермен. Разумеется, это ему нужно, чтобы мы думали, что он не он. Так, значит, он розенкрыц. Или нет?
– Слушай, Ампаро, будем спать. Или нет?
– Нет, теперь я хочу знать, чем кончилось.
– А ничем. Все куда-то делись. В двадцать седьмом году выходит «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона, и читатели решают, что он ее пишет о стране розенкрейцерства, даже если он ее ни разу не называет. Бедный Иоганн Валентин Андреаэ умирает, продолжая клясться то в том, что это был не он, то что если это был и он, он-де трепал языком просто для смеху. Однако дело сделано. Ободрившись тем, что их не существует, розенкрейцеры распространяются повсюду.
– Как Бог.
– О, какая чудная идея. Посмотрим: Матфей, Лука, Марк и Иоанн – компания бездельников, собравшихся на тусовку. Они устраивают соревнование, выдумывают главного героя, коротенько проговаривают сюжет – и вперед. Остальное зависит от способностей каждого. Потом четыре варианта разбираются на семинаре. Матфей довольно реалистичен, но пережимает линию мессианства. Марк – неплохо, но нестройно, Лука пишет лучше всех, невозможно не признать этого, у Иоанна перекос в философскую сторону… В общем, к семинару присоединяются и другие, берут почитать курсовые работы. Когда ребята понимают, к чему все это привело, уже слишком поздно. Павел уже съездил в Дамаск, Плиний начал свое расследование по поручению обеспокоенного императора, легион сочинителей апокрифов делают вид, что они тоже достаточно много знают… читатель-апокриф, мой брат и мой двойник…[50] Петр слишком много берет себе в голову и серьезно относится к себе, Иоанн угрожает, что расскажет все, как было на самом деле, Петр и Павел подстраивают его арест, Иоанна заковывают в цепи на острове Патмос, и у бедняжки начинаются галлюцинации, кузнечик садится на спинку кровати, уберите саранчу, заглушите эти трубы, откуда столько крови… Его начинают честить: пьянчуга, склеротик… Что, если на самом деле все было именно так?
– Все было именно так. Читай «Манифест», а не манифесты.
– Ампаро, светает!
– Мы обалдели.
– Что-то куда-то там лезет заря розоперстая Эос…
– О, как приятно. Это Иеманжа, она хочет, чтоб мы занялись именно этим…
– … и самым неоккультным способом…
– …да возрадуется тинтиннабулум…
– …куда ты, аталанта фугиенс?
– …к туррис вавилонской башне…
– …скорее к тайному тайных, золотому руну, оно бледно, розово как раковина в подводной глуби…
– …тише… Silentium post clamores, – прошептала она.
31
Вероятно, что большинство предполагаемых розенкрейцеров, широко известных в качестве таковых, на самом деле являлись всего лишь розенкрейцерцами… И, более того, совершенно очевидно, что они не являлись розенкрейцерами, по простой той причине, что входили в общества розенкрейцеров, что может показаться парадоксальным и на первый взгляд противоречивым, но тем не менее вполне умопостижимо…
Мы вернулись в Рио, я вернулся на работу. Однажды в иллюстрированном журнале я обнаружил, что, оказывается, в городе существует Древний и Принятый орден розенкрейцеров. Я предложил Ампаро сходить посмотреть, она неохотно согласилась.
Орден помещался на какой-то небольшой улице, наружу выходила витрина, забитая хеопсами, нефертити и сфинксами.
Пленарное заседание намечалось как раз тем вечером. «Розенкрейцеры и умбанда». Выступать должен был профессор Браманти, Референдарий ордена в Европе, Тайный Кавалер Великого приората в регионах Родоса, Мальты и Фессалоник.
Мы решили войти. Обстановочка была та еще. Все завешано тантрами и миниатюрами, изображающими змеюку Кундалини, ту самую, которую тамплиеры старались разбудить поцелуями в зад. Не стоило пересекать Атлантический океан. Все то же я вполне мог бы получить в миланской штаб-квартире «Пикатрикса».
Позади стола, покрытого сукном красного цвета, и перед аудиторией, немногочисленной и сонной, находился Браманти, господин крупного размера, который, если бы не его объемы, был бы неотличим от тапира. Он уже начал свою речь, раскатисто и кругло. Но начал, видимо, недавно, поскольку добрался только до роли розенкрейцеров в эпоху восемнадцатой династии, при фараоне Яхмосе I.
Четверо Начальствующих в Покрывалах блюли развитие расы, которая за двадцать четыре тысячи лет до основания Фив дала истоки народу, населившему Сахару. Фараон Амос, вдохновленный этими Начальствующими, основал Великое Белое Братство, хранившее ту допотопную мудрость, которая у египтян сама отскакивала от зубов. Браманти утверждал, что располагает документами (разумеется, недоступными для непосвященных), которые восходят к мудрецам храма Карнака и к их секретным архивам. Символы розы и креста были учреждены фараоном Эхнатоном. Кое в чьих руках имеется этот папирус, говорил Браманти, но не спрашивайте меня в чьих.
В русле Великого Белого Братства сформировались Гермес Трисмегист, влияние которого на итальянское Возрождение столь же неоспоримо, сколь и влияние на представителей принстонского гнозиса, на Гомера, на галльских друидов, на Соломона, Солона, Пифагора, Плотина, ессеев, терапевтов, Иосифа Аримафейского, который перевез Грааль в Европу, на Алкуина, на короля Дагоберта, святого Фому, на Бэкона, Шекспира, Спинозу, Якоба Беме и Дебюсси, на Эйнштейна. Ампаро шепотом комментировала, что не хватает только Нерона, Камбронна, Иеронима, Панчо Вильи и Бастера Китона.
Что же касалось влияния этих первоначальных розенкрейцеров на христианство, Браманти подчеркивал особо, для тех, кто еще не до конца освоился с материалом, что далеко не случайно Христос был казнен на кресте.
Властителями Великого Белого Братства были те самые, кто основал первую масонскую ложу во времена царя Соломона. Что Данте был розенкрейцером и масоном, как, с другой стороны, и святой Фома, это говорится открытым текстом в его произведении. В песнях XXIV и XXV «Рая» можно обнаружить и тройной поцелуй принца Розы и Креста, и пеликана, и белые одежды, те самые, что у старцев Апокалипсиса, и три богословские добродетели масонских капитулов (Веру, Надежду, Любовь). Более того, символический цветок розенкрейцеров (непорочная роза песен xxx и xxxi) присвоен римской церковью как символ Матери Спасителя, и вот откуда берется Мистическая Роза литаний.
Что розенкрейцеры прошли через Средние века, явствует не только из того, что они подмешивались к тамплиерам, но и из других, более явных свидетельств. Браманти цитировал некоего Кизеветтера, который в конце прошлого века доказал, что розенкрейцеры в Средневековье произвели четыре центнера золота для пфальцграфа Саксонского, доказательство налицо: страница номер такая-то трактата «Химический театр», Страсбург, 1613 год. Мало кем прослеживались, однако, указывал Браманти, тамплиерские подтексты легенды о Вильгельме Телле. Телль вырезает свою стрелу из ветви омелы, растения арийской мифологии, и пробивает стрелой яблоко, аналог третьего глаза, пробуждаемого змеей Кундалини, притом что известно, что ариане происходят из Индии, куда потом и удаляются розенкрейцеры, когда они покидают Германию.
Что же до различных движений, которые пристраиваются, хоть подчас и по-детски наивно, к Великому Белому Братству, Браманти признал законность только за одним – Rosicrucian Fellowship Макса Хейнделя. И то лишь потому, что в этом кружке сформировался Ален Кардек. Всем известно, что Кардек – отец спиритизма. И что из его теософии, цель которой – общение с духами усопших, проистекла и духовность умбанды, краса и гордость Бразилии. Умбанда – «Аум Бханда» теософии Кардека, что означает санскритское понятие, которое соответствует божественному началу и источнику жизни («Опять наших обдурили, – пробормотала под нос Ампаро. – Даже умбанда и та не африканское слово»).
Корень Аум или Ум, что равно буддистскому Ом, – это имя Бога в адамическом языке. Ум – это слог, который, если правильно выговорить его, претворяется в могущественную мантру и порождает течения в гармонии психики через посредство чакры, или же Лобового Сплетения.
– Что ж такое лобовое сплетение? – задумалась Ампаро. – Неизлечимая болезнь?
Браманти подчеркнул, что необходимо отличать истинных розенкрейцеров, наследников Великого Белого Братства, естественно, потаенных, как потаенным является Древний и Принятый орден, от лица коего он, недостойный, представительствует, – от «розенкрейцерцев», то есть от любых лиц, которые из личной выгоды вдохновляются розенкрейцерской мистикой, не имея на это права. Он предупредил слушателей, что ни в коем случае не следует доверять ни одному розенкрейцерцу, особенно когда он объявляет себя розенкрейцером.