Возможно ли так потратить жизнь – наказывать тех, кто не узнает, что его наказали? Ты хотел стать Гомером? Возьми, бедняк, и верь. Ненавижу, кто всучивает мне суррогат страсти.
41
Когда мы вспоминаем, что Даат располагается в месте, где Пропасть сечет Медианный Столп, и что на вершине Медианного Столпа имеется Тропа Стрелы… и что тут также есть Кундалини, мы видим, что в Даате заложена тайна как зарождения, так и вырождения, ключ к проявлению всех вещей чрез посредство разделения пар противоположностей и их Союза в Третейском.
В любом случае меня брали заниматься не «Мануцием», а невероятными приключениями металлов. Начались мои раскопки в миланских библиотеках. Я заказывал учебники по темам, выписывал всю библиографию, а потом смотрел первоисточники, возможно более старые, где могли найтись приличные иллюстрации. Нет ничего гаже, чем иллюстрировать главу о полетах в космос портретом последней американской антенны. Господин Гарамон учил, что в этих случаях приличествует по меньшей мере, так сказать, ангел Гюстава Доре.
Я нарыл забавных репродукций, но их было маловато. Когда готовится иллюстрированное издание, из каждых десяти слайдов отсеивают девять и принимают один.
Мне разрешили съездить в Париж на четыре дня. Не разгуляешься по архивам. Мы поехали с Лией, туда в четверг, обратно билеты на понедельник вечер. Моей ошибкой было запланировать Консерваторий на понедельник. В понедельник открылось, что Консерваторий выходной. Пришлось возвращаться несолоно хлебавши.
Бельбо был вне себя. Но, за исключением Консерватория, поездка была урожайной. Мы потащили материал к господину Гарамону. Куча репродукций, многие даже в цвете. Гарамон посмотрел счет и присвистнул: – Дороговато. Мы подвижники и работаем во имя культуры, ça va sans dire, но мы же не Красный Крест, скажу сильнее, не Юнисеф. Так уж надо закупать весь этот материал? Ну вот, например, я вижу здесь господина в кальсонах с усами, такого д’Артаньяна, вокруг него абракадабры и козероги, это кто, Мандрейк?
– Начатки медицины. Влияние зодиака на члены человеческого тела с соответствующими лечебными травами. И с минералами, в том числе металлами. Учение о космических сигнатурах. В те времена четких границ между магией и наукой еще не было.
– Любопытно. Ну а этот фронтиспис, какой в нем смысл? Philosophia Moysaica. При чем здесь Моисей, он не слишком допотопный?
– Это диспут о лезвейной мази, unguentum armarium, она же weapon salve. Знаменитые врачи спорили пять десятков лет, может ли эта мазь излечить рану, если ее нанести на лезвие, поранившее человека.
– В голове не укладывается. Это наука?
– Не в нашем современном смысле слова. Но дискуссия на эту тему возникла, потому что незадолго до того были открыты качества магнита и родилось представление о действии на расстоянии. То же представление свойственно и магии… Магия магией, но Вольта и Маркони угадали удачно. А электричество и радио тоже действия на расстоянии.
– Действительно. В этом что-то есть, в словах нашего Казобона. Наука и магия развиваются рука об руку. Вы подумайте, а? Чем не идея? Ну так давайте, разрабатывайте эту жилу, выкидывайте уродские, как их, динамо-машины и ставьте побольше Мандрейков. Какое-нибудь, не знаю, заклинание бесов, и на золотой подложке.
– Нельзя все же перегибать палку. У нас необыкновенные приключения металлов. Украшательства хороши в основном там, где они при деле.
– Необыкновенные приключения металлов у нас будут в первую очередь историей заблуждений. Рассказываем эффектный трюк, а в подписи курсивом сообщаем, что это вздор. Читатель получает удовольствие, потому что видит, что и великие путались, как он сам путается.
Я рассказал о том, как на набережной Сен-Мишель зашел в книжный магазин, который самой уж симметрией витрин буквально возвещал о шизофренической раздвоенности. С одной стороны компьютерный отдел, с другой витрины оккультных наук. Половина магазина Эппл, вторая половина Каббала.
– Невероятно, – сказал Бельбо.
– Нормально, – сказал Диоталлеви. – Тебе-то уж следует удивляться, Якопо, в последнюю очередь. Мир машин старается разрешить тайну творения, буквенную и нумерологическую.
Гарамон ничего не сказал. Он составил руки ладонями, как на молитве, и возвел очи горе. Потом решительно хлопнул: – Все, что сейчас было сказано вами, совпадает с моими мыслями, вызревавшими несколько дней… Но всему свое время, я должен еще поразмыслить. Продолжайте. Молодец, Казобон, надо будет пересмотреть ваш контракт, вы полезный сотрудник. Ставьте, ставьте от души и Каббалу и компьютеры. Компьютеры ведь тоже делают из силикона. Ведь верно?
– Силикон – это долина, а то silicium – кремний, да и он не металл, а металлоид.
– Простите, Казобон, это уже начетничество. Веревка вервие простое. Нам нужны, так сказать, компьютеры и Каббала.
– Они не металлы, – упирался я.
Гарамон повел нас к выходу. На пороге он обратился ко мне: – Казобон, издательское дело – искусство, а не наука. Не будем изображать революционеров, сейчас не те времена. Жмите на Каббалу. И кстати по поводу вашего счета. Там купейный билет. Я оплачиваю билеты не выше плацкартных. Дело не в скупости, надеюсь, у вас не возникает подозрений. Дело в том, что для поиска полезен, как бы это сказать, некий спартанский дух. Иначе вера слабеет.
Гарамон призвал нас снова через несколько дней. У него в кабинете, как он сказал Бельбо, сидит посетитель, с которым он хочет нас познакомить.
Мы отправились. Гарамон беседовал с толстым тапироподобным типом, блондинистые усики, звериный нос, и нет подбородка. Он мне кого-то напомнил. Ну как же! В памяти всплыл профессор, читавший лекцию в Рио, именовавший себя референдарием или кем-то там таким ордена розенкрейцеров.
– Профессор Браманти, – сказал Гарамон, – говорит мне, что настал удачный момент для энергичного издателя, чувствительного к веяниям времени, начать выпускать серию по оккультным наукам.
– Это для… «Мануция»? – переспросил Бельбо.
– Для кого же еще? – лукаво улыбнулся господин Гарамон. – Профессор Браманти, которого, ко всему прочему, направляет сюда один из лучших моих друзей, доктор Де Амичис, автор изумительной «Хроники Зодиака», которую мы выпустили в текущем году… Профессор Браманти, говорю я, подметил, что на данную тему не существует настоящей книжной серии, все как-то обрывочно, многие труды выходят у издателей, не пользующихся по-настоящему серьезной репутацией. У издателей поверхностных, бесчестных, беспринципных, скажу более того, неряшливых. Не способных по достоинству оценить богатство и глубину этой области знания…
– Назрело время взглянуть новыми глазами на эту культуру неактуальности, после провала утопий современного мира, – сказал Браманти.
– Святые слова, профессор. Простите же нашу – ну не скажу необразованность, но неведение – по следующему вопросу: что вы подразумеваете под оккультными науками? Спиритизм, астрологию, черную магию?
Браманти отмахнулся с негодованием: – Ничего подобного! Все это белиберда, занимающая неученые умы. Я же говорю о науке, хоть и об оккультной. Да, астрология может иметь место в некоторых случаях, но никак не в смысле прогноза секретарше, с кем она познакомится в воскресенье. Скорее уж серьезное исследование о Верховниках, если угодно вам.
– Ясно. Это научно. Такая постановка вопроса безусловно совпадает с ориентацией нашего издательства. Не хотите ли объяснить поподробнее?
Браманти откинулся на кресле и обвел взглядом комнату, как бы ища астрального вдохновения: – Разумеется, я могу объяснить на примерах. Я бы сказал, что идеальный читатель серии подобного рода – адепт розенкрейцерства. То есть специалист in magiam, in necromantiam, in astrologiam, in geomantiam, in pyromantiam, in hydromantiam, in chaomantiam, in medicinam adeptam, я цитирую книгу Азот, которая была дана таинственной девой Крестоносителю (Stauroforo), как рассказано в сочинении «Raptus philosophorum». Однако познания адепта распространяются и на другие области, как то физиогнозия, связанная с оккультной физикой, статикой, динамикой и кинематикой, с астрологией или эзотерической биологией. А также на исследование спиритов натуры, герметической зоологии и биологической астрологии. Охватывается и космогнозия, изучающая астрологию, однако в астрономическом, космологическом, физиологическом, онтологическом аспектах. Прибавьте и антропогносию, то есть исследование гомологической анатомии, прорицательные дисциплины, флюидофизиологию, психургию, социальную астрологию и исторический герметизм. Важны для нас и ценностные разделы математики, то есть, как вы сами понимаете, арифмология и прочее. Базовая ступень немыслима, само собой, без начатков космографии невидимого, без подготовки по магнетизму, аурам, сновидениям, флюидам, психометрии и ясновидению. И вообще без изучения прочих пяти гиперфизических чувств человека, не говоря уж о гороскопической астрологии, которая сама по себе представляет дегенерацию науки, если не сопровождается необходимыми предосторожностями. А также без знакомства с физиогномикой, чтением мыслей на расстоянии, гадательными навыками (карты, кофейная гуща), вплоть до высочайших уровней деятельности, таких, как провидчество и экстаз. Нужно, естественно, удовлетворительно ориентироваться во флюидорегулировании, алхимии, спагирике, телепатии, экзорцизме, церемониальной и заклинательной магии и в основах теургии. Оккультизм в собственном смысле слова я бы советовал рассматривать прикладным порядком на материале примитивной Каббалы, брахманизма, гимнософии, мемфисской иероглифики…
– …тамплиерской феноменологии… – подсказал Бельбо.
Браманти просиял: – Без всякого сомнения! Но не забывая и об ознакомительном курсе некромантии и ведьмачества небелых расовых видов, об ономантии, прорицательском раже, добровольной тавматургии, о внушении, йоге, гипнотизме, сомнамбулизме, меркуриальной физике… Вронский при его предпочтительной склонности к мистике советовал учитывать и технику лудунских одержимых дев, и бесноватых святого Медарда, и мистические пойла, и египетские вина, эликсир жизни и аква тофа