– Граф Сен-Жермен! – сказал тут я. – Вишь ты!
– А что, это и ваш приятель? – заинтересовались мои собеседники.
– Ну да. Но вы мне не поверите, так что не будем об этом. А мне вот что попалось. Кирпич на четыре сотни страниц, изобличающий грехи современной науки: атом, жидомасонские козни, заблуждение Эйнштейна и мистическая тайна энергии, ошибки Галилея и нематериальная природа света и солнца.
– Кстати о науке, – подхватил Диоталлеви. – Я тоже тут припас очаровательное обозрение фортианской науки.
– Какой-какой?
– Это наука Чарльза Го я Форта, который насобирал здоровенную коллекцию необъяснимых явлений. Дождь из жаб в Бирмингеме. Окаменелости сказочного животного в Девоне. Таинственные лестницы и отпечатки присосков на хребтах некоторых гор. Нерегулярность прецессии равноденствий. Надписи на метеоритах, черный снег, кровавые грозы, крылатые существа на высоте восьми тысяч метров в небе над Палермо, светящиеся колеса в море, остовы гигантов, катастрофический листопад во Франции, выпадение какой-то одушевленной материи на Суматре и, конечно, окаменелые отпечатки в храмах Мачу-Пикчу и на других вершинах южноамериканских гор, которыми доказывается факт приземления сверхмощных космических кораблей в доисторическую эпоху. Так что мы не одиноки во Вселенной.
– Неплохо, – согласился Бельбо. – Что мне лично не дает покоя – это вон те пятьсот страниц на тему о пирамидах. Ведь вы не знали до сих пор, что пирамида Хеопса располагается аккурат на тридцатой параллели, которая из всех параллелей перерезает наибольшее количество суши? Что геометрические пропорции пирамиды Хеопса равны пропорциям памятника Педра Пинтада в Амазонии; и в частности, в Египте известно два пернатых змея, один на троне Тутанхамона, другой – на Саккарской пирамиде, и это прямо указывает на Кецалькоатля?
– Какое имеет отношение Кецалькоатль к Амазонии, если он бог мексиканского пантеона? – сказал я.
– Да? Извините, значит, я не до конца врубился в их аргументацию. Но сможете ли вы объяснить тот факт, что статуи с острова Пасхи являются мегалитами, равно как и кельтские статуи? Один из полинезийских богов именовался Я, и это, ясное дело, отсылает нас к букве Йод евреев, а также к древневенгерскому Ио-в’, громадному и доброму богу. Старинная мексиканская рукопись изображает Землю в виде квадрата, окруженного морем, а в центре Земли установлена пирамида, на основании которой нанесена надпись «Ацтлан», что напоминает нам как атлас, так и Атланта, а вместе с тем Атлантиду. Почему на обоих берегах Атлантического океана выстроены пирамиды?
– Потому что пирамиду легче построить, нежели шар. Потому что ветер наметает дюны в форме пирамид, а не в форме Парфенона.
– Вот это все дух Просвещения злостный, – отозвался Диоталлеви.
– Я продолжу, если вы не возражаете. Культ бога Ра не встречается в древнеегипетской религии в период до Нового Царства, а следовательно, этот культ наследуется прямиком от кельтов. Подумайте о святом Николае, который превратился в Санта Клауса и возит новогодние подарки на санках. А теперь узнайте, что в доисторическом Египте колесницу Солнца рисовали в виде саней! Поскольку в Египте снега нету, эти сани безусловно имеют нордическое происхождение…
Я не отступался: – До изобретения колеса сани использовали всюду, особенно на песке!
– Не вылезайте. В книге говорится, что первичная цель состоит в выявлении аналогий, а уж вторичная – в поиске объяснений. А потом говорится, что найденные объяснения по определению являются научными. Древние египтяне пользовались электричеством, иначе они не могли бы достичь того, чего они достигли. Один немецкий инженер, строивший канализацию в Багдаде, нашел вполне еще годные электробатарейки, восходившие к сасанидам. В раскопках Вавилона были обнаружены аккумуляторы, сработанные четыре тысячи лет назад. И наконец, ковчег завета (где содержались скрижали завета, жезл Аарона и баночка с манной небесной) представлял собой что-то вроде сейфа с электрозащитой, способного давать разряды порядка пятисот вольт.
– Я это уже видел в одном фильме.
– Ну и что? Вы думаете, откуда черпают свои идеи сценаристы? Ковчег был из дерева акации и обшит золотыми пластинами снаружи и изнутри. Тот же самый принцип, что у электрических конденсаторов: два проводящих слоя, разделенные слоем изолятора. Кроме этого, ковчег был обвешен гирляндой тоже из золота. Все это размещалось в сухом месте, где магнитное поле могло достигать пятисот – шестисот вольт на вертикальный метр. Еще говорится, что Порсенна прибег к помощи электричества, чтобы очистить вверенное ему царство от присутствия отвратительного зверя по имени Вольт.
– А, вот почему Алессандро Вольта выбрал себе такой экзотический псевдоним. До этого он называл себя просто Шчмрзлин Краснапольский.
– Ничего смешного не вижу. Не знаю, понимаете ли вы, что кроме этих рукописей у меня тут еще охапка заявок, в которых предлагаются невероятные исследования о взаимосвязях Иоанны д’Арк с Сивиллиными книгами, талмудического демона Лилит с Великой матерью-гермафродитом, генетического кода с марсианской письменностью, тайного разума растений с космическим возрождением и с психоанализом, Маркса с Ницше в контексте новейшей ангелологии, Золотого сечения с бразильскими фавелами, Канта с оккультизмом… а также объяснения элевксинских мистерий через джаз, Калиостро через атомную энергию, гомосексуализма через гнозис, Голема через классовую борьбу. А на закуску восьмитомное сочинение о Граале и Святом Сердце.
– А каков главный тезис? что Грааль – аллегория Святого Сердца или что Святое Сердце – аллегория Грааля?
– Ценю эту дистинкцию и восхищаюсь вашей тонкостью, но должен ответить, что для сочинителя, по-моему, равны оба варианта. В общем, на данной стадии я совершенно не знаю, что делать. Надо будет спросить мнение господина Гарамона.
Мы пошли к Гарамону за мнением. Он ответил, что в принципе не следовало бы отбрасывать никого и надо бы иметь в виду всех.
– Но большинство повторяет те книжонки, которые продаются в киосках на вокзалах, – сказал я. – Все эти авторы, как в рукописных, так и в напечатанных работах, сдувают друг у друга. Каждый опирается на чье-то утверждение. И все вместе опираются на одно и то же высказывание Ямвлиха или кого-нибудь в таком духе.
– Ну и что? – ответил на это Гарамон. – Вы хотите продавать читателям то, о чем они никогда не слыхали? Для нас жизненно важно, чтобы книги этой серии говорили точно то же, что уже высказано другими. Это и будет подтверждать, что высказывания верны. Боже упаси от оригинальности.
– Ладно, – сказал Диоталлеви. – Однако необходимо понимать, что действительно является общим местом, а что нет. Нам нужен консультант.
– Какого рода?
– Я не знаю. Не такой одержимый, как все они, но при этом – знаток в данной области. Вдобавок он должен был бы подсказывать нам кое-что и для Hermetica. Какой-нибудь серьезный специалист по возрожденческому герметизму.
– Великолепно, – сказал Бельбо. – Как только ты подсунешь ему Святое Сердце и Грааль, он плюнет тебе в рожу и убежит.
– Не обязательно.
– Я, наверное, знаю такого человека, – сказал я. – Он безусловно эрудирован, принимает подобные вещи достаточно серьезно, но с изяществом, я бы даже сказал, с иронией. Мы познакомились с ним в Бразилии, но сейчас, я думаю, он находится в Милане. Где-то у меня записан его телефон.
– Поговорите с ним, – сказал Гарамон. – Только поосторожнее, чтобы он не обольщался насчет оплаты. И попробуйте заодно подключить его к невероятным приключениям металлов.
Алье, похоже, обрадовался моему звонку. Он поинтересовался здоровьем прелестной Ампаро. Я смущенно дал ему понять, что в этом отношении все в прошлом. Он извинился и мило пошутил насчет свежести и молодости, которым свойственно открывать все новые и новые главы биографии. Я бегло рассказал ему о проекте нашего издательства. Он как будто заинтересовался, сказал, что был бы рад увидеться с нами, и мы назначили встречу у него дома.
Со дня рождения «Проекта Гермес» и до той минуты я безмятежно развлекался по поводу доброй половины мира. Пробил час, и Они начали составлять на меня счет. Я тоже стал пчелой, и я кружил над цветком, да только не замечал этого.
46
В течение дня ты приблизишься к жабе многократно и произнесешь слова поклонения. И попросишь ее осуществить чудеса, которых жаждешь… Тем временем вырежешь крест, на котором принесешь ее в жертву.
Алье обитал около площади Суза: маленькая тихая улица, особнячок конца прошлого века с растительным декором. Нам открыл пожилой дворецкий в полосатой ливрее, провел в небольшую приемную и просил ждать господина графа.
– Так он граф, – прошептал Бельбо.
– Да, а что, я не сказал? Воскресший граф Сен-Жермен.
– Он не может быть воскресшим, так как никогда не умирал, – вмешался Диоталлеви. – Ведь он же Агасфер, то есть Вечный жид?
– Да, по многим источникам граф Сен-Жермен это также и Агасфер.
– Видите?
Вошел Алье, безупречный как обычно. Он пожал нам руки и извинился: докучливое дело, совершенно непредвиденное, задерживало его еще минут на десять в кабинете. Он распорядился подать нам кофе и попросил быть как дома. И вышел, отогнув тяжеленную кожаную портьеру. Стены не существовало, и до нас долетели обрывки взволнованной беседы из-за занавеса. Сначала мы подчеркнуто громко переговаривались, чтобы заглушить разговор из той комнаты, но Бельбо заметил, что так мы, вероятно, мешаем. Тогда мы примолкли, и донесся обрывок запортьерной речи, пробудивший в нас живейшее любопытство. Диоталлеви встал с места, заинтересовавшись старинной гравюрой, висевшей прямо около занавески. На гравюре была изображена пещера в горном склоне, куда спускались по семи ступенькам паломники. Через несколько секунд вся наша троица увлеченно изучала рисунок.
Слышанный нами голос несомне