– Ладно, пусть едут в Париж. Что потом на очереди?
– Полковник предлагал нам Шартр. Но если мы подставили в третью позицию Париж, мы не можем в четвертую помещать Шартр, потому что План должен охватывать разные государства Европы. Кроме того, сначала мы вырабатывали мистическую версию, с тем чтобы опереть на нее версию политическую. Понимаемое мистически, продвижение тайных отрядов организуется, скорее всего, по синусоиде; поэтому имеет смысл принять к рассмотрению север Германии. И что же? С той стороны воды, с той стороны реки, попросту говоря за Рейном, имеется город, не какая-то там церковь, а целый город, посвященный Богоматери. Мариенбург.
– А с чего бы им назначать свидание в Мариенбурге?
– Потому что это столица тевтонских рыцарей! У тамплиеров с тевтонами отношения не испорчены, как испорчены с госпитальерами. Те-то так и подстерегают, совершенно как некие стервятники, чтобы орден окончательно разгромили, чтобы все богатства перешли к ним. Тевтонский же орден, хотя он тоже основан в пику тамплиерскому (в Палестине, германскими императорами), довольно скоро был переведен на север, чтобы остановить вторжение варваров-пруссаков. И они провернули это так удачно, что в какие-то два столетия превратились практически в империю, объединившую все балтийские территории. Они подмяли под себя Польшу, Литву и Ливонию. Они основали Кенигсберг. Потерпели поражение один-единственный раз – от Александра Невского в Эстонии. И приблизительно в тот момент, когда тамплиеров арестовали в Париже, тевтоны провозгласили своей столицей Мариенбург. Если действительно духовное рыцарство работало над планами завоевания мира, у тамплиеров с тевтонами могла существовать договоренность о зонах влияния…
– Знаете, что я вам скажу на все это? – произнес Бельбо. – Похоже на логику. Переходим к пятой группе. Объясните теперь попликан.
– Не могу, – сказал я.
– Вы меня ужасно разочаровали, Казобон. Наверное, придется спросить Абулафию.
– Ох, нет, – отвечал я, уязвленный. – Абулафия способен подсказать неожиданные связи. Но попликане – не связь, а данное; а данные – это забота старого Сэма Спейда. О йес! Дайте мне несколько дней и ночей.
– Две недели я могу дать вам, Спейд, – отвечал Бельбо. – И если через две недели вы не выставите мне попликан, будьте добры выставить бутылку «Баллантайна» двенадцатилетней выдержки.
«Баллантайн» был мне не по карману. Через неделю в этот же час я преподносил своим хищным подельникам попликан почти что на блюдечке.
– Все элементарно. Держитесь за меня крепче. Сперва мы заскочим в четвертый век после начала нашей эры, на территорию Византии, и убедимся, что в Средиземноморском ареале в это время укореняются разнообразные вероучения манихейского толка. Начнем хотя бы с архонтиков, которых основал в Армении Петр Кафарбарухийский, о котором никто не может сказать, что у него незапоминающееся имя. Заядлые антииудаисты, они идентифицируют дьявола с Саваофом, богом иудеев, обитающим на седьмом небе. Их цель – возвыситься до Великой Светоматери, которая живет небом выше, на восьмом. Для этого, по их понятию, следует откреститься и от Саваофа, и от таинства крещения. Что скажете?
– Открещаемся, – тряхнул головой Бельбо.
– Да? Но архонтики еще паиньки по сравнению со всеми прочими. В пятом веке возникают мессалиане, которые, кстати, продержались во Фракии аж до одиннадцатого века. Мессалиане – не дуалисты, они монархиане. Но у них активные взаимоотношения с силами ада. До такой степени, что в некоторых сочинениях они именуются борбориты – от «borboros», что значит «нечисть». В честь тех непроизносимых бесчинств, которые они творили.
– А в чем состояли непроизносимые?..
– Да все то же. Мужи и жены собирали свои непотребства, то есть сперму и месячные крови, и в ладонях возносили к небесам и поедали как тело Христово. Если же беременела жена, отверзали ей чрево ладонью, и вырывали плод, и толкли его в ступе, и поедали с медом и перцем.
– Мед с перцем, – покривился Диоталлеви. – Ну и гадость.
– Теперь вы знаете, каковы мессалиане, впрочем, известные также под именами стратиотиков и фибионитов, хотя можно звать их попросту барбелитами, состоящими из наассеан и фемионитов. Правда, некоторые отцы церкви полагают, что барбелиты – это как бы припозднившиеся гностики, а следовательно, дуалисты, обожавшие Великую Матерь Барбелу, и члены этого согласа называли борборианами гиликов, «детей материи», но не психиков, которые все же были поприличнее гиликов, и не пневматиков, которые в свою очередь гораздо приличнее психиков и в этой компании представляют собой что-то вроде «Ротари Клуба». С другой стороны, есть мнение, что стратиотики – это не что иное, как гилики по терминологии митраистов.
– Я не все уловил, – сказал Бельбо.
– Я вас понимаю. Но, к сожалению, эти люди не оставили документации. Все, что о них нам известно, известно от их ненавистников. Забудем же их! Мне они понадобились, только чтобы показать вам, какая безалаберщина царила в это время в средиземноморском ареале. Теперь вы поймете, откуда взялись павликиане. Павликианами именовались последователи, как вы догадались, некоего Павла, к которым присоединились иконоборцы, изгнанные из Албании. Начиная с восьмого века число этих павликиан стремительно умножалось, секта перерастала в общину, община в банду, банда в политическую силу, и византийские императоры начали из-за них терять терпение и насылать на них имперские армии. Они же распространяются до самой границы арабского мира, обсаживают Евфрат, заполоняют византийские владения по берегам Эвксинского понта. Устраивают колонии повсеместно, и мы обнаруживаем их последышей даже в семнадцатом веке, после чего их переагитировали иезуиты, хотя и до сих пор существуют какие-то общины на Балканах или что-то вроде того. Во что же веруют павликиане? В Господа Триединого, за исключением одной детали – что наш-то мир был создан не Господом, а Демиургом, а плоды этого человечество пожинает. Они отрицают Ветхий Завет, ниспровергают заповеди, попирают крест и не почитают Приснодеву, так как думают, что Христос воплотился непосредственно на небе и проскочил через Марию, как через водосток. Богумилы, которые частично вдохновились их идеями, заявляли даже, что Христос в Марию вошел через ухо и вышел через другое, так что она вообще ничего не заметила. Кое-кто обвиняет их в том, что они обожают солнце и дьявола и примешивают младенческую кровь ко хлебу и к вину причастия.
– Ну, не одни они.
– Самое смешное, что в то время для еретиков хождение к мессе было действительно травматогенно, впору хоть в мусульмане подаваться. Я вам коротенько охарактеризовал этих несгибаемых именно для того, чтобы пояснить, что когда в Италии и в Провансе распространились дуалисты-диссиденты, их спонтанно начали называть в честь павликиан: попеликанами, публиканами, популиканами и так далее. В Галлии, как мы читаем, употреблялась форма «попликане» – gallice etiam dicuntur ab aliquis popelicant!
– Что и требовалось нам от них.
– Что и требовалось. Павликиане же продолжают в девятом веке вставлять пистоны византийским императорам до тех пор, пока император Василий торжественно не присягает, что если только он доберется до их атамана по имени Хризохер (ей-богу!), который к тому времени запустил свой сброд в церковь святого Иоанна Божьего в Эфесе и напоил коней из водосвяченой купели…
– …дались им водопои… – пробормотал Бельбо.
– …он ему вставит три стрелы в башку. Василий наслал на него имперские вооруженные силы, те его изловили и отрубили голову, император дождался, когда голову принесли к нему на подносе, поставил ее к себе на трюмо, на журнальный столик – не знаю, в какое место, и вжих, вжих, вжих, загнал свои три стрелы, полагаю – по одной в каждый глаз и в рот.
– Ну и нравы, – сказал Диоталлеви.
– Да они не со злости, – сказал Бельбо. – Это еще один аспект веры. «Основа чаемых вещей»[74], а попросту говоря, выдача желаемого за действительное. Давайте дальше, Казобон, все равно наш Диоталлеви презренный богоубийца и не понимает теологических тонкостей.
– Так вот, к чему я, собственно: крестоносцы пересекались с павликианами! Они пересекались с ними около Антиохии во время первого крестового похода, в то время как павликиане воевали на стороне арабов, а кроме того, при осаде Константинополя, когда павликианская община из Филиппополя норовила тихо сдать город болгарскому царю Иоаннице ради того только, чтобы нагадить французам, как свидетельствует Виллардуэн. Вот вам искомая связь с тамплиерами и искомый ключик к загадке. Легенда говорила, что тамплиеры оказались нестойки к ереси катаров, а на самом деле тамплиеры и втравили катаров в эту ересь! Они встречались с павликианскими общинами во времена крестовых походов и наладили с ними таинственные взаимоотношения, как прежде их налаживали с мистиками и с мусульманскими еретиками. В то же время на нас работает и сама по себе теория Плана. Мистическому Пути некуда идти, если не через Балканы.
– Почему?
– Потому что, по-моему, очевидно, что шестое свидание намечено в Иерусалиме. В Плане ясно сказано – объединиться у камня. Где стоит тот самый камень, который обожествляют мусульмане и чтобы увидеть который, надо снимать ботинки? Да вот же, посередине Омаровой мечети в Иерусалиме, на том месте, где некогда возвышался Храм Храмовников! Не знаю, кто там будет заниматься организацией встречи – может быть, тамплиеры, законспирированные и закамуфлированные, а может быть, каббалисты, связанные с португальцами, но ясно одно: чтобы из Германии попасть в Иерусалим, самый короткий путь пролегает через Балканы, и именно там затаилась пятая подстава, а именно павликиане. Видите, как с каждым шагом хорошеет и развивается наш План.
– Прелесть просто, – сказал Бельбо. – А где именно на Балканах надо было их искать? Попликан?
– Я полагаю, что самыми естественными преемниками попликан должны были выступать болгарские богомилы. Но провэнские тамплиеры не могли, безусловно, предвидеть, что в самый неподходящий момент Болгария будет захвачена турками и останется под их пятой в течение пяти столетий.