–Ты говоришь так, будто знаешь его.
–Я его не знаю. Я занимался психологией в свое время, в том числе психологией преступников. Я его вижу.
–И какой же он?
–Несостоявшийся. Неуверенный в себе. Одинокий. Фантазер. Сознает свою ущербность и обвиняет… в данном случае эту девушку. Комплекс неполноценности и комплекс превосходства – как две стороны одной медали. Так что в какой-то степени это месть.
–Не обязательно, – сказал Добродеев. – Убийств не так уж мало… по пьяни, грабеж… мало ли!
–Согласен. Но потом не укладывают жертву на стол и… так далее. Ты когда-нибудь видел что-либо похожее?
Добродеев покачал головой – нет.
–Понимаешь, Леша, это говорит о том, что он хотел быть хозяином положения, главным, тем, кто поставит точку. Доказал силу, состоятельность и власть над жертвой. А это уже диагноз. Людей с отклонениями много, в силу разных причин. Мы живем в сложное время. Кто ее обнаружил?
–Соседка на другой день утром, дверь была открыта.
–Понятно.
Они помолчали.
–Может, расскажешь, Христофорыч? – Добродеев смотрел на Монаха неожиданно трезвыми глазами. – А то я тебе выложил все как на духу, а ты – загадками.
Монах смотрел испытующе, словно спрашивал себя – стоит ли? Наконец решился:
–Была еще одна попытка убийства, Леша. Убийца ждал жертву в квартире. Это молодая одинокая женщина, красивая, которая… знает, как заработать себе на карманные расходы, скажем так. Она почувствовала присутствие чужого человека и бросилась вон из квартиры, нажала на кнопку первого этажа, кабина лифта пошла вниз, а она побежала наверх. Остроумная девушка… Убийца помчался вниз. Таким образом ей удалось спастись.
–Она обратилась в полицию?
–Нет, она просто удрала из города. Ей показалось, что так надежнее. В квартиру она больше не вернулась. Никто ничего не знает.
–Что связывает этих девушек? – спросил журналист. – Почему он пришел к ним?
–Ты сайты девушек в Интернете видел? С предложением услуг…
–Видел, конечно. Собирался даже писать о них… – Он осекся. – Ты думаешь?
–Обе девушки были девушками по вызову, Леша. Не спрашивай, откуда я знаю. Они работали или учились и… подрабатывали. Молодые, красивые, успешные…
–Ирина – девушка по вызову? – изумился журналист. – Ты думаешь, клиент?
–Не знаю. Клиенту незачем устраивать засаду. Хотя все зависит от фантазии. Не знаю. Хочешь, начнем журналистское расследование? Ты будешь устраивать утечку информации из следственных органов, а потом мы будем все обсуждать.
–Каков план?
–Для начала сходим на квартиру к первой жертве – Ирине.
–Она опечатана.
Монах выразительно посмотрел на журналиста.
–Даже не знаю… – пробормотал тот. – А что, есть мысли?
–Есть одна мыслишка. Что-то в этой картинке не то… не могу понять, что-то выпадает из стиля, если можно так выразиться. Хотелось бы осмотреться на месте. Свежим взглядом любителя.
Некоторое время оба рассматривали фотографию, лежавшую на столе. Журналист раздумывал, вытянув губы трубочкой. Наконец сказал:
–Согласен.
–В таком случае заключаем союз толстых любителей…
–…Пива! Они не толсты, они сильны и мускулисты! – Добродеев вытянул руку, напряг бицепс. – Во! За союз!
–Аминь!
–Почему ты думаешь, что убийства будут продолжаться? – спросил журналист, допив пиво.
Монах задумался, потом спросил:
–Что такое маньяк, тебе объяснять не нужно? Все знают из кино. Он серийный убийца. То есть будет серия. Но есть еще кое-что… Ты слышал когда-нибудь про теорию разбитых окон?
–Теория разбитых окон… – повторил Добродеев, наморщив лоб. – Не припоминаю.
–Это теория, сформулированная лет тридцать назад английскими социологами, и смысл ее в следующем: если кто-то разбил окно и новое стекло не вставили, то вскоре полетят все окна в доме. То есть асоциальное поведение одного жильца провоцирует остальных. Возникает цепная реакция, в итоге весь район превращается в клоаку. То есть человек – животное стадное: один бросил бумажку мимо урны – другие сделают то же самое. Ряд можно продолжить.
–И что? Виноват, не уловил аналогии…
–Вполне может случиться, что убивать будет не только маньяк.
–А кто?
–Тот, кто давно хочет, но до сих пор не решался. Убийство Ирины подтолкнет таких нерешительных, и если нашего убийцу не поймают в ближайшее время, то возникнет иллюзия безнаказанности, понимаешь? Убийство резонансное, как ты сам написал, и по тэвэ, и в прессе, и народ волнуется, тут и слухи, и страхи… На контроле у общественности, так сказать. То есть, я хочу сказать, все в курсе.
–Никогда не слышал про стекла, – пробормотал журналист. – Мне кажется, ты как-то сгущаешь краски, Христофорыч.
–Поживем – увидим. Предлагаю провести рейд сегодня ночью.
–А ключ?
–Беру на себя. Встречаемся в полночь у дома Ирины. Сверим часы.
Добродеев послушно отвернул манжету рубахи и посмотрел на часы…
Глава 10Ночное приключение
Добродеев, полный сомнений, отправился в редакцию, а Монах пошел в гости к Жорику и Анжелике. По дороге он купил большой, как жернов, торт и ввалился к друзьям, прижимая его к животу, потому что в магазине не оказалось пластикового пакета нужного размера.
–Ур-р-ра! Ур-р-ра! – радостно завопил крестник Монаха маленький Олежка. – Дядя Олег тор-р-рт пр-р-ринес!
Выплыла Анжелика, как всегда, в халате, бросилась Монаху на шею. Жорик топтался рядом, приговаривая:
–Ну, ты… Монах, молодец, что… это… пришел! А мы уже думали, бросил с концами. Раздевайся, заходи. Сейчас ужинать будем. Пошли!
Все семейство так радовалось Монаху, что у того даже слезы на глаза навернулись. Они сидели за столом в гостиной, а не на кухне, как обычно; горела парадная люстра, в которой, правда, не хватало половины лампочек, отчего она напоминала щербатый рот, распахнутый в улыбке. Анжелика принесла из кухни громадную сковородку с жареной картошкой и мясом; старшенькие девочки бегали туда-сюда с тарелками и чашками и рюмками; Жорик открывал бутылку. В квартире царила милая семейная атмосфера.
–Ну и как тебе на новом месте? – спросила Анжелика, сгорая от любопытства.
–Нормально, – ответил Монах.
–А мы соскучились, и Олежка все время спрашивает, где дядя Олег, когда придет, куда уехал. Да, сына? – спрашивала Анжелика, с любовью глядя на малыша.
Маленький Олежка сидел на коленях Монаха, подпрыгивал и хватал картошку из его тарелки. Работал телевизор, показывали сериал про гарем и султана, вопил Олежка, роняя непрожеванные куски на стол и на Монаха, щебетали девочки, Анжелика пыталась перекричать телевизор, провозглашал тосты Жорик. Монаху пришло в голову, что телевизор не выключается в принципе, что-то там не срабатывает, и звук не выключается по той же причине. Так и живем, подумал он философски. Удивительно, что он не замечал всего этого раньше. Он вспомнил тихую гавань Киры, свой новый синий, в зеленую полоску халат, тапочки, ванную комнату, уютную комнатку, в которой квартировал, и неприметно вздохнул. Семья, конечно, хорошо…
–Как она тебе? – спросила Анжелика. – Хорошая женщина? Приведи на смотрины!
–Ладно, – согласился Монах.
–Или мы к тебе!
–Или вы ко мне, – не стал спорить Монах.
–А где она работает? Жорик сказал, разводит золотых рыбок? Это вроде хобби, да?
Жорик ухмыльнулся и подмигнул Монаху, и тот представил себе физиономию Анжелики, скажи он, что Кира кроме золотых рыбок держит клуб девушек по вызову. Экзотика, однако!
–В банке, – соврал он. Расплывчатая профессия «работает в банке» устраивает всех и дальнейших вопросов, как правило, не вызывает.
–А как она… в этом смысле? – Неугомонный Жорик цыкнул зубом и покосился на детишек. Анжелика хихикнула и пихнула мужа под столом коленкой.
–Нормально, – сказал Монах, прекрасно понимая, что бывают ситуации, когда легче согласиться с собеседником, который все уже решил заранее, чем что-то объяснять. – Слушай, Жорик, давно хотел спросить… Ты у нас человек технически грамотный, вот скажи мне: что ты знаешь о черном фарфоре? Возможен ли в принципе, методология… как-то так.
–Черный фарфор? – Жорик наморщил лоб. – Ничего не знаю. А разве есть такой?
–Оказывается, у прадеда Киры была фарфоровая фабрика, он всю жизнь искал рецепт черного фарфора и, похоже, нашел. У нас тут какие-то особенные глины, нигде таких больше нет. В курсе?
–Ну видел, знаю. Синяя глина, почти черная, на реке под песком. Глей называется. Есть места, где песок размыло, помнишь, все ноги синие были? Как грязь, густая, чавкает, липучая. Неужели не помнишь?
Монах пожал плечами.
–А зачем тебе?
–Любопытно. Я пошарил в Инете, похоже, черного фарфора не существует. Из чего он вообще делается?
–Ну… из белой глины, наверное. Надо поискать.
–А из черной что? Черный фарфор?
–И чего? – спросил Жорик.
–А если у нас тут действительно уникальная глина, которой больше нигде нет, тогда понимаешь, что получается?
–Что?
–А то и получается, что можно наварить хорошие бабки.
–А «Зеленый лист»?
–А что – «Лист»? «Лист» – само собой. Параллельно. Что скажешь?
–Ну… можно попробовать, – согласился Жорик. – Но это же печь нужна.
–Ага, и температура до двух тысяч градусов.
–Сколько? – поразился Жорик. – В домашних условиях не получится.
–А мы в цеху! Запустим фабричку и займемся. Чем черт не шутит!
Сомнение отразилось на лице Жорика.
–Послушай, Монах, столько умных людей вокруг, и никто никогда не врубился?
–Получается, что никто. Открытия делают чудаки-одиночки, Жорик. Все в теме, а поставить с ног на голову способен только один. Бац! И открытие.
–Ну, в принципе, я не против, – сказал Жорик. – Надо забежать в библиотеку, в отдел краеведения, может, есть что-нибудь.
–Давай. А я в Интернете покопаюсь, нароем что-нибудь обязательно.
Монах так увлекся, что не сразу заметил около своей тарелки небольших размеров животное с рыжеватым мехом. Оно сидело неподвижно и подергивало носом и усиками, словно принюхивалось. Монах ткнул в его сторону вилкой и спросил: