Днем траура Мария называл собственный день рождения. А она, свинья, забыла.
–Составлю! – обрадовалась Кира. – Где и когда?
–В полдень у театра. Сначала по магазинам, потом в кабак. Мне нужны положительные эмоции – вечером у меня суаре. Коллеги приготовили концерт. Явка по желанию.
–Я приду!
…Кира пила кофе, грызла ванильный сухарик, с чувством легкой вины вспоминала Олега, предвкушала пробег по бутикам и последние новости в изложении Марии и ее же ядовитые комментарии. День был прекрасен, светило солнце, в подоконник плюхались с крыши крупные капли тающего снега – весна, да и только! Ее охватило чувство радости, даже голова закружилась, и сердце готово было выскочить… две чашки кофе! Все будет хорошо! Она поговорит с Кириллом… Дура! Вообразила себе всякие страшилки… Мария любит орхидеи мрачных тонов – темно-лиловые, бордо, коричневые… По дороге купить! У Славы всегда свежие, и упаковать в коробку, и еще поискать какое-нибудь серебро и бирюзу или агат – Мария любит побрякушки… И разумеется, она, Кира, заплатит за обед.
…Около «Горной лаванды», цветочного магазина, где работала Слава, стояли полицейские машины. Кира замедлила шаг, предчувствие беды вдруг охватило ее со страшной силой. Маятник судьбы качнулся в другую сторону, радости как не бывало. Словно чья-то безжалостная рука задернула шторы, и солнечный свет померк. Кира рванула шарф, ей стало жарко. Чувствуя слабость в коленках, она подошла ближе. Около магазина кучковались с десяток зевак.
–Что случилось? – спросила Кира у старика в бушлате.
–Убийство! – выдохнул старик. – Барышню убили, продавщицу! Вон оперов сколько наехало.
Кира подошла еще ближе. «Нельзя! Отойдите!» – выступил навстречу парень в форме.
–Что случилось? – с трудом выговорила Кира, мельком отметив собственный безжизненный голос. – Здесь моя знакомая…
–Вы ее знали? – спросил появившийся в двери мужчина. – Зайдите, у меня пара вопросов. Пропустить!
Кира вошла. В зале было несколько человек, которые громко переговаривались. За прилавком, упав лицом в груду цветов – белых роз и лилий, – сидела Слава. Кира узнала ее по платиновым коротким завиткам. На шее девушки она увидела багровые пятна. Кира почувствовала, что еще миг – и она упадет… ужас сдавил ей горло. Смерть среди цветов… был, кажется, такой роман… бедная Слава… Не может быть! Этого просто не может быть!
–Кто вы такая? – спросил мужчина. – Вы ее знали?
–Я покупала здесь цветы… – Кира с усилием сглотнула.
–То есть вы знали ее только как клиентка?
Кира облизнула пересохшие губы. Ей казалось, что в мире наступила гнетущая страшная тишина, и она, Кира, стоит, обнаженная, под прицелом тысяч взглядов. Мужчина смотрел в упор, ждал…
–Нет… Мы не могли бы поговорить… – Она обвела взглядом людей, суетившихся в зале.
–Пройдемте в подсобку, – сказал мужчина. – Я майор Мельник. Пожалуйста, сюда.
Он привел ее в комнату, уставленную цветами в высоких прозрачных банках. Кивнул на стул, уселся сам. Взглянул вопросительно:
–Я вас слушаю.
И Кира стала рассказывать…
…Монах сидел в одиночестве в «Тутси», пил пиво, закусывал солеными орешками и перебирал в памяти детали разговора с писателем. У него мелькнула было мысль вызвать в бар журналиста, но он эту мысль подавил в зародыше – ему нужно было подумать.
Он неторопливо, с удовольствием допивал вторую литровую кружку, когда звякнул его мобильник. Это была Кира. Монах вздохнул, вспомнив, как он вчера сказал Жорику: «Надеюсь, она не позвонит!», и Жорик ничего не понял. Но она позвонила… она все-таки позвонила. Он поднес телефон к уху и услышал возбужденный крик Киры:
–Олег! Олег! Он убил Славу!
Монах молчал.
–Слышите? Сегодня утром! Он разбросал вокруг цветы, и она упала в них лицом! – Кира зарыдала. – Вы меня слышите? Олег! – Она выкрикивала его имя, цепляясь за него, как за соломинку. – Олег, пожалуйста, я дома… вы не могли бы прийти? Сейчас? Мне нужно поговорить! Пожалуйста!
«Что и требовалось доказать», – сказал себе Монах.
…Они снова сидели напротив друг дружки – заплаканная Кира и размякший и слегка осоловевший от пива Монах.
–Олег, вы меня осуждаете, я такая дура, я не должна была… Я ничего не понимаю, я… – Кира говорила бессвязно, как в бреду, прижимая руки к груди. – Я все испортила… с самого начала! Господи, я ничего не понимаю!
–Сколько вы ему заплатили? – перебил Монах.
–Откуда вы… – Она с ужасом уставилась на него: – Вы знали?!
–Догадался, Кира. Напрасно вы не доверились мне. С шантажистом нельзя договориться, запомните!
–Но почему вы меня не остановили? – отчаянно закричала она.
–Как? Вы же были так уверены, что убийств больше не будет. Да и потом… ну, остановил бы я вас, ну и что? Это не помешало бы убийству. Сколько?
–Пятьдесят тысяч долларов.
–Он звонил на мобильный?
–Нет, на домашний. Три дня назад, в среду. Он пообещал: если я отдам деньги, убийств больше не будет.
–И вы поверили…
–Но ведь он взял деньги!
–Он убийца, Кира, и шантажист. Вы видели когда-нибудь честного шантажиста?
–Я совсем потеряла голову! Как вы не понимаете? Я боялась, что будут еще убийства, я боялась его! Я хотела только одного – прекратить весь этот ужас!
–Тем более наше отечественное ноу-хау – взять деньги за решение вопроса и ничего не решить, хапнуть и кинуть. Вы же бизнес-леди… – Последнее прозвучало как издевка.
Кира дернулась, как от удара.
–Кто это мог быть, по-вашему?
–Откуда я знаю? – выкрикнула она.
–Голос, дикция, лексика… никаких мыслей?
–Он говорил через прибор, который искажает голос… Голос как будто вибрирует, и непонятно даже, мужской или женский.
–Что он сказал, помните? Повторите слово в слово!
–Он сказал: «Если вы хотите, чтобы убийства прекратились, заплатите пятьдесят тысяч долларов». Раздельно так, медленно…
–Он сказал «долларов» или «зеленых»?
–Он сказал «долларов».
–Дальше!
–Это было в среду… Он сказал, что деньги нужно положить в пластиковый пакет и оставить в камере хранения автовокзала в десять утра в четверг, в центральном зале, дал номер ящика и код и сразу отключился…
–Вы видели на вокзале кого-нибудь из знакомых?
–Нет, я никого не видела.
–Что за девушка?
–Слава Ткаченко, работала в цветочном магазине, я покупала у нее цветы. Хорошая девушка…
–«Черный фарфор»?
Кира кивнула.
–Что-то бросилось вам в глаза?
–Да! Всюду цветы… и Слава лицом в цветах… и белая гипюровая шляпка с искусственными цветами и вуалью. Как у невесты… Мне никогда не приходило в голову, что там, как на кладбище, всюду цветы, – повторила она. – Тошнотворный удушливый запах… Лилии, розы…
–Как у невесты? – переспросил Монах, вспомнив свой сон… Во сне он прятался от Аманиты в белом свадебном платье в шкафу, одетый лишь в вязаную шапочку с помпоном, а она скалила очень белые зубы на черном фарфоровом личике и водила туда-сюда глазами – искала его. И еще… невеста на страничке Черного Властелина.
Кира кивнула, напряженно глядя на него, подозревая в его вопросе некое прозрение, некий тайный смысл.
–Но шляпка была какая-то мятая, – сказала она, – и цветы тоже мятые, пожелтевшие, как будто они полвека провалялись в сундуке…
Они помолчали.
–Что вы собираетесь делать? – наконец спросил Монах.
–Я уже сделала… я призналась! Я все рассказала – про клуб, про девушек. Там был майор Мельник…
–То есть вы сдали клуб с потрохами? – спросил, ухмыльнувшись, Монах. – Мужественный поступок.
–Сдала. Завтра меня ждут на допрос. Мне уже все равно.
Они помолчали, и Монах спросил:
–Сколько подозреваемых у нас осталось?
–Тех, кто знал всех трех девушек? Трое…
–Кто?
–Громов, Дудко, Речицкий.
–Громова я знаю. О Дудко слышал, он из мэрии. Кто такой Речицкий?
–Местный миллионер, у него десятка полтора продуктовых магазинов в городе и области.
Монах присвистнул:
–Какие люди! Я думаю, следствие заглохнет, как следует не начавшись. И шума не будет, и пыли тоже не будет. Так что вы можете выскочить из этой истории без особого урона для репутации, – пошутил и тут же пожалел об этом – Кира дернулась, как от удара. Монах вспомнил, что тип из мэрии в подпитии хватается за нож, а потом извиняется и платит штраф…
–Уже все равно, – обреченно сказала Кира.
–Кира, у кого была Ирина в тот вечер? Она была с клиентом?
Кира кивнула:
–Она была с Дудко.
–Что за персонаж?
–Дурак. Обыкновенный дурак, который рассказывает дурацкие несмешные анекдоты и гогочет во все горло.
–Дураков и в церкви бьют… – пробормотал Монах. Это было его любимое присловье.
–Трое детей. Не злодей. Если вы думаете… нет! Убийца не дурак.
–Всякие есть, но в данном случае готов с вами согласиться. А Речицкий?
–Владимир… Умный, жесткий, успешный. Он как-то сказал, что у него два жизненных правила: никогда не отдавать долги и никогда не платить налоги. Образчик отечественного бизнесмена. Но не жаден… меценат, подкидывает на праздник города, на детские праздники. Был женат, двое детей. Сейчас свободен. Любит быть любимым, падок на лесть. Скандалист, драчун, бретер. Убить? – Она задумалась. – Вряд ли, слишком на виду, слишком открыт. Убийца должен быть актером, уметь лавировать, играть, притворяться.
–Осторожнее, Кира! Убийца не дурак, как вы сказали, и не факт, что он из ваших клиентов.
–Тогда почему… Убийца же знал всех! Я поговорила со всеми девочками, попросила, чтобы не выходили по вечерам в одиночку, а он пришел днем… – Она закрыла лицо руками.
–Не хотите уехать на время? – спросил Монах.
–Вряд ли разрешат. Я теперь главный свидетель. Олег, вы не могли бы… – Она запнулась.
–Хорошо, Кира, я вернусь. Моя комната свободна?
Она улыбнулась невесело:
–Свободна. Олег, что мне теперь делать?
–Теперь от вас ничего не зависит. Вы все правильно сделали. Вы раскрутили удачный бизнес, шесть лет в седле – немалый срок. Все кончается, рано или поздно. А может, публика ничего не узнает, все-таки уважаемые люди замешаны.