Катя СаммерMayday. Я влюбляюсь
Пролог
Шагнешь, когда другие не посмеют?
Несколько лет назад
В помещении горел яркий свет, который придавал лицам оттенок болезненной белизны. Приглушенные голоса сплетались в единое эхо. Все были сосредоточены на поставленной задаче – сроки поджимали, давление «сверху» усиливалось день за днем, от них требовали результатов. Тем не менее каждый из присутствующих ощущал важность своей роли в длинной цепочке механизма, причастность к великому делу. Ведь не зря их отбирали так тщательно, не зря посвятили в тайны, недоступные простому человеку.
– Зафиксирован сигнал бедствия! – внезапно раздался голос одного из диспетчеров.
Внезапно, но так долгожданно. Пчелиный рой зажужжал, каждая «шестеренка» заняла свое место. Отлаженная система работала без нареканий. Они готовились и не собирались упускать возможность. Он не собирался.
– Сигнал перехвачен. Установлена связь по зашифрованному каналу, жду указаний.
Он чувствовал это – сладкое предвкушение победы, безграничную власть. Он станет первым. Никто его не остановит.
– Применяй протокол 000-1.
Внешне он был спокоен, но внутри – внутри ликовал. Как давно он мечтал произнести эту фразу вслух!
– Но прибор не готов, преобразователь еще в тестовом режиме, мы не отладили…
– Отставить!
Нет, он не позволил бы испортить триумф. Что бы ни твердил этот выскочка, лучше, чем сейчас, они не были подготовлены. Хватит с него игр, хватит тестов! Настал момент действовать. Пан или пропал.
– Резкое падение давления в кабине, отказ приборов управления. Жду Ваших указаний! – повторили в микрофон.
– Действуй, – распорядился он.
– Прибор не готов к эксперименту!
Перед ним выпрыгнул один из ведущих инженеров проекта. Смышленый малый.
– Подтверждаю отключение транспондеров, объект пропал с экранов радиолокаторов.
– Траектория для полного перемещения просчитана.
– Подтверждаю координаты, 6°55’15 северной широты, 103°34’43 восточной долготы.
Протокол вступил в действие, и его было не остановить. Все эти переговоры подобно терпкой прелюдии разгоняли в венах кровь, заставляли сердце чаще биться, стучать в виски.
– Лайнер отклонился от авиационной магистрали на Токио, задано направление к усыпальнице номер семь. Необходимо подтверждение. Протокол 000-1, код доступа 298, – обратились к нему.
И все же он не терял способности к холодному расчету, высоко оценив выбор диспетчера. Конечно, были места и ближе, но в их работе нельзя допустить ни один просчет: спрятать стальную громадину со всеми речевыми самописцами нужно надежно и навсегда. Хорошо, если топливо у самолета закончится над местом с подводными отвесными скалами до двух километров глубиной.
– Вы совершаете ошибку, – громко произнес все тот же умник.
Он лишь мазнул по нему взглядом, а затем кивнул охране, чтобы дали выскочке поразмыслить о субординации в карцере.
– Подтверждаю, – прямо в глаза инженера, перед тем как того увели, отчетливо проговорил он. – 000-1, 298.
Он слышал, что командир воздушного судна подтвердил полученный курс и, ничего не подозревая, развернул самолет в противоположную сторону для аварийной посадки, которой не будет.
– Готовность пятьдесят шесть процентов, – озвучивали процесс лаборанты.
Лампочки на приборе по очереди загорались зеленым. Напряжение в воздухе достигло апогея. Ему стало тяжелее дышать. Он замер.
– Готовность шестьдесят четыре процента.
Как по учебнику, – думал он.
Он вложил в это всю душу и сейчас должен был получить результат. Он все просчитал, будет не сложно.
– Готовность семьдесят процентов.
Секунды растягивались в километры, но он ждал. Ведь еще чуть-чуть и…
– Красный код! – оглушил его возглас справа.
На экране застыла цифра семьдесят один. Загрузка остановилась, загорелась красная лампочка, вторая.
– В чем дело? – спросил он неслышно, будто у самого себя.
– Готовность семьдесят один процент, максимально возможная величина при исходных данных.
– Запускай.
– Но это н-недопустимо! П-по протоколу, – заикаясь, выдал его подчиненный.
– Запускай! – прорычал он.
– Но…
Он в два шага добрался до худосочного парня и потянул за воротник так резко, что форменный материал затрещал по швам, а мальчишка подпрыгнул в воздухе.
– Ты исполняешь мои приказы, щенок! Нажимай эту гребаную кнопку!
Все затихли разом. Парня затрясло.
– Подтверждаю готовность семьдесят один процент. Создаем связанные фотоны. Старт обратного отсчета, – произнес тот и упал в кресло, отодвинув микрофон.
Зал заполнился голосом робота: десять, девять, восемь.
Три, два, один.
– Система запущена, – озвучил компьютер.
Никто не двигался, застыли в ожидании. Он стоял в самой середине, осознавая – то, что происходит, навсегда останется в истории. Он творил великое.
– Сканирование произведено, запись кода.
– …передано на приемное устройство, фотоны в преобразователе.
– Система стирания дубликатов активирована.
А затем гробовая, оглушающая тишина.
Он, не дыша, смотрел на инкубатор, где в любую секунду появятся подопытные. Уже должны были.
Так где же они, черт побери?
– Что не так? – он пересилил себя, чтобы задать скребущий изнутри вопрос вслух.
Ни слова в ответ.
– Что. Не. Так? – громом в помещении разразился его истошный крик.
– Объекты. Я не знаю, – лаборант перебирал кнопки дрожащими руками.
Одну за другой.
– Проверь, что не так!
Мужчина повторил комбинацию кнопок, как заученный порядок клавиш фортепьяно, но мелодия не сложилась.
– Ну!
– Я п-проверил. Их нет.
– Кого нет? В каком смысле?
– Объекты… они утеряны.
Глава 1
Наши дни
– Ты до сих пор им ничего не сказал?
Ника покраснела от злости. Он же обещал, что все будет хорошо! Макс обещал, что разберется, поговорит с друзьями, объяснит.
– Прости, не получилось с ними встретиться, а сообщать такое по телефону не айс.
– Прятаться не айс!
Ника швырнула в него кроссовкой с обувной полки, что была для Макса алтарем.
– Мы целый год играем в прятки! – едва сдерживая слезы, закричала Ника. – Мотаемся по съемным квартирам, заходим в кино по отдельности, сбегаем из кафе, как только кто-то из знакомых покажется на горизонте! Я устала!
Вторая кроссовка полетела в парня, когда тот попытался сделать к девушке шаг.
– Ник, брось. Ты ж знаешь, они наши с Лехой лучшие друзья. Они не поймут, пока он еще в больнице.
– Да плевать всем! Боже ты мой, это наша жизнь!
– Ну мы уже обсуждали это.
Он поджал губы и скрестил руки на груди.
– Вот именно! Обсуждали! Каждую чертову неделю с того самого дня, когда мы переспали! Почему тогда ты не думал о брате и его дружках? Почему ты не думал о них все время, что мы проводили вместе?
– Опять двац-пять. Я люблю тебя, Ник. Просто… все сложно.
Ника взвыла. И бросила еще пару кроссовок. Так больно было, будто внутри огонь полыхал, сжигал заживо.
– Зачем ты вообще сказал мне про эту свадьбу, если не собирался брать с собой? – тише и спокойнее, оттого отчаяннее спросила она.
Макс просто пожал плечами.
– Врать не хотел.
– Ты делаешь это каждый раз, когда спишь со мной.
Быков выдохнул громко и недовольно.
– Я скажу. – Макс цедил слова так, будто из него их щипцами тянули. – Когда время придет.
– А-а-а! – не выдержала Ника, снова обернулась к обувной полке и схватила первое, что попалось под руку.
– Только не хуарачи! – взмолился Макс.
Ника замерла. Господи, как? Как все обернулось таким беспросветным мраком? И обвинить бы хотелось кого-то, да сама была виновата во всем.
Макс с голым спортивным торсом и в серых пижамных штанах, такой большой и опасный на вид, с широкими кустистыми бровями и трехдневной щетиной, боялся сдвинуться с места. Он нервно поглаживал короткий ежик черных, как смоль, волос, а Ника пыталась сейчас догадаться, что его беспокоило больше – она или любимые кроссовки. Гадала, смеяться от этого ей или плакать.
Она демонстративно медленно поставила обувь обратно, схватила рабочую сумку и выскочила из квартиры. На прощание хлопнула дверью так, что в подъезде побелка посыпалась. А снаружи замерла, тяжело дыша, пытаясь вернуть самообладание.
В эту минуту мимо просеменила соседка Быковых и странно покосилась в ее сторону. Здесь все знали Нику как девушку Леши. И все знали, что он не в себе.
Еще придумает себе что-нибудь.
– Добрый день, – поздоровалась Ника со скрипучей старушкой. – Хотела Нину Александровну навестить, но не застала.
– Да уехала она на огород. Грядки, поди, готовит, да редиску сеет – снег сошел. До конца недели не видать-то ее будет.
Ника, изо всех сил растянув улыбку, кивнула и скорее поспешила к лестнице.
– Надо было позвонить, побегу я, а то на работу опоздаю.
– Беги, цвяточек! Светлого неба тебе, работка-то у тебя та еще.
Ника выбежала, глотнула воздух, чтобы расшевелить легкие, прыгнула в автомобиль и, наконец, разрыдалась. Таксист покосился на нее, но смолчал, лишь прибавил громкости радио, поющему незатейливый строки про разноцветные витаминки.
Спасибо и на том.
***
Ника из-за шторки наблюдала, как светловолосый малыш ползал по узкому проходу самолета и подбирал с пола кусочки чипсов и крошки от сэндвичей. Сердце замирало каждый раз, как кто-то вставал с кресла и направлялся к хвостовому туалету – они перешагивали его, так и норовя раздавить крохотные пальчики.
Когда очередной пассажир чуть не споткнулся о ребенка, Ника неосознанно подалась вперед. Все-таки собиралась разъяснить мамаше, что на рождении мальчишки ее обязанности не закончились.