В комнате играла музыка. Приглушенный голос надрывно пел, заполняя пространство. Ника узнала песню, только слышала ее прежде в исполнении не Джо Кокера, а кого-то другого.
– And they could never tear us apart, – подпела она, оглядываясь по сторонам и подмечая красивые картины с абстракцией, что хорошо вписывались в стильный интерьер.
Птицы за окном мелодично зазывали на небо солнце, спрятавшееся за мрачными тучами, а Ника размышляла о том, что делать дальше. Сейчас с утренним светом страх немного отступил. Теперь казалось, что вернуться к нормальной жизни, выйти на работу и не привлекать лишнего внимания – лучший вариант из всех возможных. Не лезть на рожон, утонуть в рутине и ждать, сможет ли Белозеров выяснить что-то новое. С этими мыслями Ника и открыла балкон.
Рыжее шерстяное чудовище неожиданно прошмыгнуло внутрь, Орлова даже вскрикнула. Попыталась поймать наглого кота, но тот уже скрылся под диваном.
Ника упала на колени, заглядывая в темную щель над полом. Два бесстыжих глаза блестели в дальнем углу.
– Это бесполезно.
Девушка замерла. Не хотела, но обернулась и тяжело сглотнула. Сверху вниз на нее смотрел Белозеров. Уже бодрый и в повседневной одежде. Она представила недвусмысленную позу, в которой ее застали, и залилась краской.
– Этот соседский гаденыш чувствует себя здесь хозяином.
Ника тотчас вскочила на ноги, лихорадочно поправляя рубашку, пока Алик пожал плечами и, как ни в чем не бывало, прошел к шкафу. Белозеров старательно отводил глаза, чтобы не выдать озабоченный интерес, не пялиться откровенно на соблазнительные формы. Ночное виде́ние ее тонких голых ног, выглядывающих из-под короткой рубашки – его, между прочим, рубашки, стояло перед глазами и сейчас.
Он достал пачку кошачьего корма и железную миску, заполнил ее и поставил на пол.
– Соба-ака, кс-кс-кс, – позвал он по привычке кота.
– Собака?
Ника вопросительно выгнула бровь.
– Долгая история.
Четырехлапый гость высунул нос наружу и с опаской огляделся по сторонам. Но яркий запах еды перевесил страх перед посторонними. Рыжее чудовище с прокушенным ухом жадно набросилось на куриный паштет.
Было что-то в этом животном до невозможности милое, Ника наклонилась погладить его. Алик хотел предупредить ее, что лучше воздержаться, потому что у котяры был крутой нрав. Тот царапал и кусал всех, иногда и самого парня, но у этих двух вообще были особые отношения, что подразумевали запрет на нарушение личного пространства друг друга. Тем не менее, на удивление, кот даже не зашипел. Только чуть недовольно отстранился, понюхал руку девушки, а затем, громко мяукнув, потерся о ее ладонь всем телом и продолжил завтрак.
И ты, Брут, – подумал Алик, задаваясь вопросом, есть ли предел чарам Орловой.
Как раз в ту секунду, когда она разогнулась и предстала перед ним во всей красе. Ответ был очевиден – предела нет.
Балконная дверь все это время оставалась приоткрытой, утренняя свежесть проникала в комнату и под рубашку на Нике. Она, мать ее, была без белья! В его квартире. В его одежде.
Белозеров почувствовал напряжение в паху. Потерялся как мальчишка.
Ника заметила его прищур и насторожилась. Из-за шкодливого кота позабыла всю неловкость между ними, но проследила взгляд и снова покраснела – ткань ничего не скрывала.
Алик сделал шаг, Ника вытянулась струной. Знала бы она, как он боролся с собой, чего ему стоило сдержаться, когда вот она, здесь, как и мечтал, просто бери и не отпускай. Вот только Орлова хоть и находилась близко, ни черта ему не принадлежала, даже частью. У нее была своя жизнь, которая каким-то случайным и непостижимым образом на короткое время переплелась с его. У нее явно был парень, к которому он Нику лично отвозил и который обрывал ей весь вечер телефон. А еще Орлова не давала ни единого повода помыслить о взаимных чувствах. И сейчас, застывшая с приоткрытыми губами и бегающим взглядом, больше походила на испуганную.
Приехали, блин.
– Мне нужно в душ. И на работу. Домой, за вещами, а-а потом… – Ника сбивчиво бормотала под нос несвязные предложения.
Она кляла свою глупость. И трепет перед ним. Ну почему рядом с Аликом она так терялась?
– Полотенце. Мне нужно полотенце, – почти прошептала она.
Алик понимал, что, если прикоснется к ней, то не остановится. Приближался медленно, неотрывно смотрел на ее дрожащие губы. Оттягивал момент, когда она даст отпор. Наклонился ближе, и Орлова перестала дышать. Зато он дышал тяжело и часто.
Ника ощутила его совсем рядом, горячее дыхание опалило щеку. Мысли в голове перемешались – ей хотелось унестись отсюда со всех ног и навсегда остаться здесь. Она запуталась окончательно и бесповоротно.
Когда Алик понял, что девушка не убегала с диким ором, не била пощечины и не зарывалась в раковине, он внезапно остановил себя сам. Нечто внутри подсказало, что сейчас так будет правильно. В очередной раз позволил себе упустить шанс. Оказалось, он совсем не изменился. Ну, если дело касалось Орловой. Алик потянулся и снял махровое полотенце с сушилки для белья.
– Возьми зубную щетку за зеркалом, там много одноразовых наборов, – хрипло произнес он, увеличивая между ними пространство. – И собирайся потом, я тебя подкину.
Ника кивнула и выскочила из зала. Только спрятавшись в душе, немного пришла в себя.
Что это вообще было?
Пока не могла найти объяснений. С наслаждением ловила прохладные капли и отбивалась от сотни вопросов в голове.
А чуть позже, после поездки, показавшейся целой вечностью, когда у подъезда Никиного дома Алик делал отзвон на ее телефон, спрашивала у себя – откуда Белозеров знал, куда везти, если ни разу в жизни у нее не бывал?
– Будь осторожна, – поймав Нику за руку уже на выходе, произнес он, а затем добавил: – Пожалуйста. Я позвоню, как выясню что-то.
Ника шепнула «хорошо» и сбежала, но вместо того чтобы спокойно позавтракать и не спеша собираться на рейс, пролежала два часа без дела. А потом впопыхах гладила блузку и укладывала волосы в прическу, между делом покусывая толстый бутерброд.
На улице стояла премерзкая погода, срывался дождь, а градусник застыл на отметке в плюс четыре. Цены на такси взлетели до небес, а ждать снижения не позволяло время, поэтому Ника закуталась в теплый пуховик, который уже не собиралась надевать в этом году, и спустилась вниз.
А вот за содранную сумму машинку могли прислать и получше разбитого Соляриса.
Уже на подъезде к аэропорту Ника заметила неладное. Толпа зевак растянулась на площадке перед входом в терминал – она никогда не видела здесь столько людей.
– Привет, что происходит? – поинтересовалась у бородатого парня, работающего в представительстве их компании.
– Заминировали аэропорт, вроде, хрен его, – пожал плечами, – там саперы с собаками работают. Говорят, серьезно все.
Ника взглянула на второй этаж здания аэровокзала, где мелькали темные силуэты, а затем повернула к службе бортпроводников в надежде, что там сумеют прояснить ситуацию. Народ же, завидев девушку в шарфе с эмблемой авиакомпании, тотчас стал шептаться, указывать пальцами, а самые смелые даже пытались разузнать, когда вылетят в Тюмень. Смешные – готовы рискнуть зайти в заминированный аэропорт, лишь бы скорее сесть в самолет и начать капать на мозг стюардессам: когда будет обед и почему им не хватило пледа. Человеческая сущность в некоторых случаях казалась Нике до жути непостижимой.
Девушка отбилась от навязчивых пассажиров и, противостоя нешуточному ветру, добралась до служебной курилки, где зябли пилоты.
– Здравствуй, Никуся, – улыбнулся ей командир-инструктор, который имел непреодолимую слабость к бортпроводницам: носил за них аптеки и вечно угощал конфетами.
– Здравствуйте, товарищ командир, – поздоровалась, останавливаясь рядом и пытаясь удержать капюшон, слетающий с головы. – Полетим?
– Да что-то прогнозы нерадужные. Поднимайся пока, кофе попей. Если не сложно, и старика порадуй, – ответил, явно напрашиваясь на комплимент.
Старым мужчина точно не был, но лишний вес возраста ему добавлял.
– Для вас – что угодно, Виктор Сергеевич, – бросила Ника зардевшемуся командиру, поздоровалась со вторым пилотом и, простучав зубами чечетку, скользнула в тепло.
В Центре управления полетами стоял такой шум, что отголоски доносились еще в лифте. Диспетчеры спорили между собой, кричали в телефонные трубки, со злостью метали компьютерные мышки по столу. Ника старалась не привлекать лишнего внимания, тихо поздоровалась с бригадой ребят, которые должны были улететь еще несколько часов назад в Таиланд, а затем подошла к своим бортпроводникам.
– Все плохо?
Она посмотрела на местного донжуана Игоря Старикова, растянувшегося на коленях у блондинки. Тот лениво пожал плечами. Ника удивлялась, как на приторного красавчика велись такие разные девчонки. И самое главное, что надолго связало его с Машкой Чеховой, которая бросила ради него какого-то депутата, а в результате осталась ни с чем.
– Аэрофлот вернули прямо со взлетки. Кто-то сообщил, что на борту бомба, подробностей не знаю.
– Давно?
– Утром.
– Но это полбеды, – чуть слышно добавила худенькая блондинка, поглаживая голову стареющего ловеласа. – Полчаса назад объявили, что аэропорт заминирован.
– Теперь вообще непонятно, когда полетим, – выдал недовольно парень.
– Понятно, что ничего непонятно, – сказала Ника и взяла ключи от пустующего в выходной день кабинета начальника, где можно было заварить хороший кофе.
Выпила чашку сама, не забыла угостить и командира, важно расхаживающего по коридору. Подслушала его переговоры с работниками ЦУПа о саперах, съехавшихся в аэропорт со всей области, и, догадавшись, что вылет в Дубай в ближайшие часы лучше не ждать, спряталась с наушниками и новой подборкой музыки в кабинете.