Но Ника не слушала их. В голове щелкнуло. Испугалась.
У каждого были свои страхи. Например, кто-то всю жизнь панически боялся попасть под машину. И всегда соблюдал правила дорожного движения, всегда ждал зеленый сигнал светофора. До абсурда. Даже на пустой ночной дороге. Нервно оглядывался по сторонам, так и притягивая энергетику несчастного случая. И стоило однажды, опаздывая, перебежать узкую улицу в неположенном месте, как тотчас этот кто-то попадал под колеса автомобиля. Злой рок.
Именно это почувствовала Ника – насмешку судьбы.
Каждый раз перед рейсом она с остервенением проверяла спасательные жилеты, о которых и сказал тот седой пассажир. Проверяла рукой, тщательно. Требовала этого от коллег. Один парень из московского отряда даже прозвал ее жилетным маньяком. А все из-за, мягко говоря, неприятного инцидента с инспекцией в Пальма-де-Майорке, который чуть не поставил крест на ее только начавшейся карьере: испанский проверяющий обнаружил отсутствие жилета под одним из кресел в зоне, за которую отвечала Орлова. Авиакомпания заработала большие неприятности, разразился скандал, над Никой нависла угроза увольнения. Все, слава богу, обошлось, но с тех пор ни одному пассажиру, что путешествовал с Орловой, не удавалось утащить жилет или подголовник, или что-нибудь еще, похожее на сувенир.
До сегодняшнего дня.
Сегодня Ника прокололась. Опять. Доверилась коллегам, но знала же, как все не любили это занятие. В голове представила ту самую злополучную дорогу и автомобиль.
В следующую секунду она уже звонила в хвост.
– Досматривайте жилеты, быстро! Только прошу осторожнее! Нет, схемы потом, сначала жилеты!
Она бросилась проверять и сама. Извинялась перед пассажирами, просила поднять ноги или отодвинуться, или встать. Первый ряд, второй, третий. На третьем она и замерла. Жилеты, они встречались разные – и прямоугольные, и круглые, квадратные, даже в трубочку свернутые. Но это определенно был не он. Слишком маленькое что-то.
Ника попросила девочку лет пятнадцати освободить кресло. Сняла подушку с сидения, чтобы заглянуть, может, увидеть какие-то провода. Но нет. Не увидела ничего.
Она аккуратно ощупала снаружи карман для спасательного жилета, но и здесь никаких устройств, похожих на бомбу, не нашла. Задержала дыхание, расстегивая липучку, и достала оттуда… пульт? Вроде того, что использовали для системы развлечений. Но она была деактивирована еще в прошлом году из-за нерентабельности.
Маленький, тонкий, в пластиковом корпусе. Она повертела его в руке, а затем перевернула и прочла надпись. «Лучше включи меня, если хочешь жить». Тяжело сглотнула, почувствовав себя Алисой в стране чертовых небес!
Девушку со всех сторон окружили, стали что-то кричать над ухом. Все громче и громче. Ника ощущала нарастающее давление, сходила с ума, туман сгущался. Она не выдержала. Просто зажмурилась. И, не думая ни о чем, нажала кнопку включения.
На короткий миг Орловой показалось, что сейчас умрет. Но нет – она все еще дышала. Прерывисто, сбивчиво, но дышала.
Что-то произошло, она понимала, но что? Шум, вокруг шум, непонятно, она следовала за голосом, который донесся до нее. Скрипучий, отдаленно знакомый.
Боже.
Ее охватил ужас.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
дарю их как опыт борьбы с удушьем...
Ника распахнула глаза. Вскинула голову, наблюдая за выдвигающимися с противным скрежетом мониторами. Уже догадываясь – то, что сейчас увидит на экранах под потолком, свернет шею ее уверенности в завтрашнем дне.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи…*
Обратный отсчет. Крупным планом. Просто черный фон с белыми цифрами. 12 минут 56 секунд. 55 секунд. 54 секунды. Пульс подскочил и застучал в висках.
**********
* Стихи И.А Бродского.
Очень советую послушать читающего стихи Бродского на «YouTube». А также видео Userdie «Не выходи из комнаты», пробирающее до мурашек, и выступление Анатолия Белого «Я всегда твердил, что судьба – игра».
Глава 22
Palina – Бродский
…из наших вод выпрастывая бровь,
пишу о том, что холодеет кровь,
что плотность боли площадь мозжечка
переросла. Что память из зрачка
не выколоть. Что боль, заткнувши рот,
на внутренние органы орет.
12 минут 40 секунд. Ника подобралась.
– Всех по местам и успокоить. Привязать, если понадобится, – крикнула она Маше, а та по цепочке Игорю.
И вот теперь начался настоящий хаос. Пассажиры хором поддались панике, и девушка не винила их. У самой руки дрожали, но она держалась, держалась, черпая силы из каких-то потаенных запасов на черный день. А сегодняшний оказался темнее ночи.
Люди ругались, молились, перебивали друг друга. Их пугали цифры, горящие, обезоруживающие. Их пугали слова, льющиеся из динамиков, странные, жесткие, хоть и витиевато зарифмованные.
– Ника! – услышала она за спиной Алика.
Он расталкивал всех, продвигаясь к ней, но она вывернулась, как змея, из его цепких рук.
Орлова колотила пальцами по панели управления, пыталась отключить аудиосистему, мониторы. Но не выходило. Совсем ничего не выходило. Она щелкала снова и снова пультом, что до сих пор сжимала в руке – тоже безрезультатно.
Не надо обо мне. Не надо ни о ком.
Заботься о себе, о всаднице матраца.
Я был не лишним ртом, но лишним языком,
подспудным грызуном словарного запаса.
Голос из колонок пробирал до мурашек, царапал ребра, внушал ужас. Но Ника держалась, не подпускала его ближе – к сердцу, к горлу. Нельзя было. Она выплачет все слезы потом.
11 минут 59 секунд.
Она позвонила в кабину пилотов. Зайдя, услышала завывающий голос, что вещал громче, чем в пассажирском салоне. Встретила первобытный ужас в глазах летчиков и заметила на небольших мониторах, что обычно транслировали изображение из переднего вестибюля и хвоста, то же отсчитывание до… Ника боялась представить даже до чего.
– Вы пытались отключить систему развлечений? – спросила у командира, пересказав все.
– Бесполезно. Компьютер не реагирует. Кто-то очень постарался.
– Да у меня только ребенок родился! – молодой второй пилот с психом выругался и ударил кулаком по форточке справа.
Ника вздрогнула от звука и закусила губу.
Не реветь!
– Отставить истерики! – не сказал, приказал Уваров, подтвердив, что не зря сидел за левым штурвалом. – Вероника, ищите! Мы на связи с саперами, фанатик Бродского нам не страшен. Эти цифры еще ничего не значат, нас просто хотят напугать. Действуйте.
11 минут 01 секунда.
Цифры продолжали свой бег. Время утекало сквозь пальцы. И почему у Ники не было волшебной силы, как у какой-нибудь Пайпер из «Зачарованных»? Заморозила бы все здесь к чертям собачьим.
…поздно верить чудесам.
И, взгляд подняв свой к небесам,
ты вдруг почувствуешь, что сам –
чистосердечный дар.
Ника прислушалась: ей показалось или голос и вправду стал тише?
– Я все испробовала, отрубить это вытье не получается, но чуть прикрутили громкость с главного блока, – отчеканила Маша.
Ника увидела Алика, который вместе с другими пассажирами осматривал вещи, что-то говорил рыдающей женщине, успокаивая. Он поднял голову, нашел Орлову и улыбнулся. Он, блин, улыбнулся ей! В такой момент! Да Ника просто не верила, как ей повезло с людьми, которые оказались рядом в столь жуткий час.
– Эй! – одернул ее Игорь, ввалившийся на кухню с горящими глазами. – Пойдем за мной, кое-что покажу.
Парень, не спрашивая, схватил Нику под руку и повел впереди себя. Маша побежала за ними следом.
– Я две недели гоняю на этом самолете разворотки, – бормотал ей на ухо, протискиваясь сквозь толпу, – заметил, но не придал значения, а сейчас… Блин, сразу надо было сказать!
В хвосте Игорь упал на колени и указал на нишу между дверью и станцией бортпроводника.
– Эта хрень на посадке постоянно открывалась, я еще первый раз испугался, как увидел. Там хреновина такая здоровая. Радиомаяк, кажется, стационарный. Жаловался техникам сколько раз, а они своим волшебным скотчем металлическим все заклеивали!
Ника наклонилась ближе. И да, запыленные следы от клея все еще были видны. Но ящик оказался крепко закреплен: она попыталась подцепить ногтями, но не вышло.
– Вот и я о том же. Ванька, техник, говорил, что не сделают еще неделю. Как минимум! Болтов в наличии нет.
Девушка наклонилась, присмотрелась – все винтики были на месте, глубоко закручены. Она, не боясь запачкаться, села рядом и припала ухом к стене.
Не показалось. Тиканье.
…Талант – игла. И только голос – нить.
И только смерть всему шитью…
– Маша, пилочку неси. Срочно, – ни то прошептала, ни то прокричала Орлова.
08 минут 12 секунд.
Чехова прибежала через двадцать пять секунд, Ника следила. Протянула пилку, и Орлова попробовала выкрутить болт. Не тут-то было. Крепко затянуты оказались.
– Дай я, – донеслось из-за спины.
Алик. Ника чуть не разрыдалась от радости. Только сейчас поняла, что больше не было, не было сил, никаких запасов, все закончилось. И вот-вот прорвет.
Она пропустила Белозерова, но все еще держалась за плечо. Будто упала бы без него, разбилась.
Прошло всего пятнадцать секунд, а второй болт уже со звоном выпал из гнезда. После четвертого пилка оказалась безнадежно испорчена.
Куплю Машке новую, если выживу.
Абсурдные мысли вертелись у Ники в голове. И стали еще абсурднее, когда она столкнулась лицом к лицу с устройством, запутанным в сети разноцветных проводов.
Все-таки нашли. Но почему не становилось легче? Сердце выпрыгивало из груди, когда Ника смотрела на тот же таймер и циферблат под ним.