— Да какая беда! — возмущается первый. — Загулял пацан, как пить дать! Вот найдем, новоиспеченная женушка первой ему шею свернет!
— А это уже не наши проблемы, — хмыкает его начальник. — Зацелует она его или прибьет. Лишь бы не насмерть и не с тяжкими телесными, а остальное нас не касается. Думай лучше, куда он запропаститься мог. Быстрее найдем, быстрее поедем домой.
Я стираю ладонями дорожки слез с лица. Плевать на все глупости, что болтают. На испорченный вечер и нашу несостоявшуюся брачную ночь. Лишь бы Дэн поскорей нашелся и все с ним было бы хорошо.
Глава 41
Но быстрее не выходит. Ночь кажется бесконечной. Та самая ночь, которую я мечтала провести в объятьях любимого мужа.
Вместо океана страсти меня затапливает волнами ужаса. Швыряет от одной крайности в другую. То представляю Дэна избитым, изувеченным какими-то отморозками, и от мелькающих перед глазами картинок в буквальном смысле начинает трясти.
То размышляю о том, что он и вправду мог бросить меня. Передумать. Да, мы поженились. Но что если спохватился и решил пойти на попятную? И найти его не получается как раз потому, что он не хочет быть найденным…
Молодой полицейский больше не глумится. Задавая очередные вопросы, смотрит с таким сочувствием, что хочется наговорить ему каких-то колкостей. Не надо меня жалеть! Не для того их сюда позвали! Пусть просто делают свою работу!
Уже почти на рассвете, когда небо за окном начинает проясняться, соображаю, что надо бы переодеться. Слишком нелепо, наверно, я смотрюсь в свадебном платье, теперь, когда о празднике не напоминает ничего. В груди жжет огнем, кожу на лице саднит от слез. Даже не верится, что еще несколько часов назад была так счастлива. Еще и думала, что это навсегда.
Поднимаюсь в спальню Дэна. Здесь нет моих вещей: еще не успели перевезти, как раз сегодня собирались поехать и все забрать. С каким-то остервенением стаскиваю наряд, который так и не сделал из меня принцессу, и вытаскиваю из шкафа первую попавшуюся Данину рубашку. Она мне очень большая, доходит почти до колен, и рукава смешно болтаются. Было бы смешно… в другое время. При других обстоятельствах. А сейчас я чувствую, как шелковистая ткань скользит по коже, и зажмуриваюсь, впитывая ЕГО запах. Рубашка пахнет ИМ. На мгновенье кажется, что у нас все хорошо, он рядом и вот-вот обнимет меня. Стиснет в своих крепких и таких желанных объятьях. Но я открываю глаза и понимаю, что совершенно одна. Из приоткрытого окна тянет утренней прохладой, и меня начинает морозить. Усталость, нервы — все дает о себе знать. Снова начинаю плакать, сворачиваясь на краю кровати и подтягивая колени к груди. Вырубиться бы сейчас и прийти в себя, когда это все закончится. Или не приходить…
Не сразу различаю осторожный стук в дверь. Не хочется открывать и видеть кого бы то ни было. Это точно не полицейские, они наверняка бы так не скреблись. Да и если бы кто-то другой пришел с хорошими новостями, тоже вел бы себя поактивней. И я не отзываюсь, продолжаю лежать, ожидая спасительного забвения. Но и стук не прекращается. Кто-то, хоть и тихо, но настойчиво жаждет пообщаться со мной.
Вскакиваю, стараясь погасить раздражение. Хоть бы сил хватило не наговорить лишнего! Как бы плохо мне ни было, нельзя выплескивать свое состояние на других. Они-то точно ни в чем не виноваты.
Но мой настрой мгновенно меняется, стоит только увидеть пришедшего. За дверью — Пашка Еремин. Наверное, единственный человек, с которым я и в нормальном-то настроении не стала бы общаться. После его идиотской выходки на мальчишнике вообще хотела не приглашать на свадьбу. Даня настоял. Я согласилась только ради него, чтобы не ссориться. Но обида и злость в адрес Еремина никуда не делась.
— Что тебе надо?
— Сонечка… — он мнется на пороге, виновато отводя взгляд. — Я знаю, ты еще с того дня на меня сердишься…
— Паш, просто уйди! — выдыхаю с отчаяньем. Не могу, не хочу его видеть. Не теперь. — Если ты решил извиниться или поговорить про мальчишник, то сейчас неподходящее время.
— Решил, да, — он вздыхает, но тут же вскидывает руку, останавливая поток возмущения, который собираюсь на него выплеснуть. Понял, видимо, хотя я и не собиралась скрывать, что с трудом его выношу. — Но потом, попозже. Сейчас не за этим пришел.
— Зачем? Говори и убирайся! — выходит резко и грубо, но на другой тон у меня нет сил.
Еремин кивает.
— Я тут подумал… Здесь неподалеку, на заливе, есть старый вагончик. Мы с парнями арендовали его у одного деда. Так сказать, в общее пользование. Чтобы кому надо, тот и мог туда отправиться. Ну, побыть на природе, без шума и суеты. Перекантоваться, когда не хочется никого видеть.
Я замираю.
— Мы с парнями — это ты кого имеешь в виду? Дэн тоже участвовал в вашей складчине?
Паша снова виновато кивает.
— Ключи у него были, да. Я сразу не подумал, что надо там проверить. Мы давно туда не заглядывали, ни я, ни Костя, ни Илюха. Условия там все-таки не для отдыха, сама понимаешь. Но сейчас как-то пришло на ум… Хочешь, я сам схожу, посмотрю…
Он что-то мямлит насчет того, что Дэн это место никогда не любил и скорее всего там его тоже нет, но я цепляюсь за услышанное, как за соломинку. Хватаю парня за руку, будто он может сбежать и оставить меня ни с чем. Украсть последнюю надежду.
— Скорее идем туда! Прямо сейчас!
Глава 42
До залива минут двадцать пешком. Но я не помню, чтобы была там больше, чем пару раз. Довольно дикий, неухоженный берег, огромные валуны, по которым неудобно ходить. Всего в нескольких километрах — благоустроенный пляж, где уютно даже зимой. Там все приспособлено для отдыха, и большинство жителей коттеджного поселка, где находится дом Ярославских, да и другие горожане предпочитают именно его.
Зачем парням понадобилось арендовать старый и не очень чистый рыбацкий вагончик, ума не приложу. И, выбравшись из машины Павла, недоверчиво оглядываюсь. Ну не может быть, чтобы мой муж отправился в это неприглядное место!
Но угасшая надежда оживает с новой силой, когда вижу, что дверца шаткого, с облезлыми стенами строения, приоткрыта.
Ступни утопают в песке, бежать неудобно. Обуться мне пришлось тоже в шлепанцы Дэна, а они настолько велики, что то и дело грозят свалиться с ног.
Но я все равно добираюсь до домика быстрее Пашки. Словно подгоняет какая-то неведомая сила. Дыхание сбивается. Ведь там может быть мой Даня!
— Сонь, да погоди ты, ненормальная! — несется в спину запыхавшийся голос Еремина. Мы же ничего не знаем наверняка!
Как будто это может меня остановить! Как раз наоборот: хочу узнать правду скорее. Ведь любая правда, какой бы она ни оказалась, в любом случае лучше неизвестности.
Дергаю дряхлую дверь и врываюсь внутрь, тут же утопая в запахе пыли и сырости. Но сквозь него отчетливо пробивается другой: запах парфюма любимого парня. Родной. И такой бесконечно важный сейчас, ведь это значит…
Задыхаюсь от облегчения, сумасшедшей радости, всколыхнувшейся в груди и грозящей затопить с головой. Падаю на колени перед узким древним диванчиком у стены, когда вижу вытянувшегося на нем Даниила. Живого. И вроде бы невредимого. Преспокойно спящего в этом совершенно неожиданном месте… будто бы и не случилось ничего. Словно абсолютно нормально встречать первое утро семейной жизни вот так: непонятно где и непонятно почему.
Кипящая внутри радость сменяется другой бурей: меня слепит от смеси обиды и возмущения. Стискиваю дрожащие пальцы на его плече и начинаю трясти, что есть силы.
— Дэн, проснись! Проснись сейчас же!
Мне хочется большего. Ударить в грудь — и побольнее. Заставить его не только проснуться, но и сразу прочувствовать, какой кошмар я пережила. Расцарапать красивое безмятежное лицо. Сделать его хотя бы чуть менее совершенным. Мое собственное распухло от слез, а он выглядит, как с картинки.
Что делает в этом месте, какая безумная причина побудила оставить меня в такой важный день и отправиться сюда?
Пушистые ресницы дрожат — и Дэн открывает глаза. Щурится, моргает, чуть растерянно оглядываясь по сторонам. А потом его взгляд фокусируется на моем лице — и на губах растекается улыбка.
— Сонечка… — поднимает руку и касается моего виска. Тянет прядь волос, накручивая на палец. — Тебе идет моя рубашка. А что ты здесь делаешь?
Я даже немею от возмущения. Но лишь на несколько мгновений. А потом вспоминаю даже такие неприличные слова, которые никогда не слышала. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить их вслух.
— Что Я здесь делаю? А ты? Ты что здесь делаешь, Дэн?
Замечаю, что впиваюсь ногтями в его руку, лишь когда он морщится, недовольно косясь на мои пальцы.
— Сонь, больно же. Ты чего кипишь? Все же хорошо. Не случилось никакой трагедии. Мне просто надо было побыть одному.
Кажется, это происходит с кем-то другим. Не со мной. Не с нами. Не верю, что он может говорить такое всерьез.
— Просто побыть одному? В день свадьбы? В нашу брачную ночь? Дань, ты серьезно?! А зачем вообще надо было жениться, если тебе так быстро потребовалось одиночество?
— Ну-у-у, началось… — бурчит он, отодвигая мои руки и садясь на диване. — Соня, не заводись, а? Давай не будем ссориться с утра!
— Это я завожусь? Да ты просто скотина, Дэн! — все-таки не выдерживаю. — Как ты мог так со мной поступить? Я же думала, что с тобой какая-то беда! Мы всю ночь не спали, полицию вызвали! А ты просто захотел побыть один?! Предупредить не мог, что решил сбежать, чтобы я с ума не сходила?
— Да не сбегал я! — снова морщится он. — Зачем накручиваешь, что со мной могло случиться? Как маленькая, честное слово!
Это напоминает какой-то нелепый спектакль. Мой любимый мужчина не может быть настолько бесчувственным. Не может нести подобный бред. Не укладывается в голове, что он способен не понимать, что натворил.
Я снова начинаю плакать. Замахиваюсь, чтобы залепить пощечину, но рука лишь слабо мажет по щеке: сил нет. Дэн вздыхает и тянет меня к себе, так резво, что не успеваю воспротивиться. Сгребает в объятья.