— Ты не за него держись, Соня. Себя не потеряй.
Глава 57
Кидаюсь к Дэну — просто не могу поступить иначе. Тем более что он так и сидит на корточках, прикрывая лицо. Орлов не боксер, конечно, но кулак у него довольно внушительных размеров. Да и удар вышел не слабым. Даниил аж закачался, хорошо, что на ногах устоял.
— Дай посмотрю, — опускаюсь рядом с мужем, касаясь его ладони.
Он как-то слишком покорно убирает руку от лица — и я с трудом сдерживаю вскрик. Все еще хуже, чем думала. Как можно было умудриться так заехать-то? Губы и нос разбиты в кровь, а глаз распух и покраснел.
— Нормально все, Сонь, — Дэн силится улыбнуться, видя мое перепуганное лицо. — Не бойся. Мне даже не больно почти.
— Ага, вижу я, как тебе не больно! — у меня от волнения разве что зубы не стучат. И руки ощутимо дрожат, когда вытаскиваю салфетку и пытаюсь промокнуть кровь. — Пойдем ко мне, дома обработаю, как следует. И холод надо приложить.
— Малыш, да я в порядке! — снова возражает он, но поднимается вслед за мной и направляется к подъезду.
Вот только двигается как-то подозрительно неровно. Мне становится по-настоящему страшно.
— Голова не кружится? Может, к врачу?
Даниил опять старается улыбнуться, и кровь из разбитых губ течет сильнее.
— Так приятно, что ты за меня переживаешь. Надо было получить по морде, чтобы добиться твоего внимания.
— Ты дурак что ли?! — не могу сдержать возмущения. — Нашел, чему радоваться! Это же может быть сотрясение!
Едва дожидаюсь, пока поднимется лифт. Руки трясутся так, что не выходит сразу попасть ключом в замочную скважину. А когда, наконец, это удается, почти вваливаюсь в квартиру.
Не разуваясь, тяну Дэна за собой в кухню. В холодильнике, к счастью, оказывается лед. Но хоть и прикладываю, уже слишком поздно: глаз успел прилично распухнуть и заплыть. Жуткое зрелище… И прежде случалось, когда я видела Даню после драки… но так кошмарно он не выглядел ни разу.
Сержусь, хлопая его по руке, когда он опять улыбается разбитыми губами.
— Прекрати сейчас же! Еще хуже делаешь…
Жаль, что машина осталась у офиса, я все же предпочла бы показать его врачу.
— Сильно больно? — прикладываю мокрое полотенце к раздувающейся на глазах переносице.
Он накрывает теплыми ладонями мои.
— Сонечка, успокойся. Со мной все в порядке. Заживет. Не до свадьбы, правда, но она мне и не нужна. Ты же вернешься?
Похоже, Орлов приложил все-таки очень сильно. И повреждения не только снаружи. Иначе как объяснить такую несусветную глупость? Нашел время задавать подобные вопросы!
— Давай не сейчас, — вообще не могу думать ни о чем, кроме его разбитого лица. И тревога не отпускает.
— Сонь, что у тебя с этим типом? — не дождавшись ответа на один вопрос, Дэн выдает следующий. Такой же неуместный.
Качаю головой, смотря на него с осуждением. Глупый, глупый мальчишка. Разве сейчас до ревности?
— Пойдем, приляжешь, — собираюсь пойти в комнату, но Даня перехватывает мое запястье, удерживая на месте.
— У тебя с ним что-то есть?
Просто поверить не могу. Собственная разукрашенная и распухшая физиономия беспокоит его гораздо меньше всей этой ерунды. Что вообще происходит? Он никогда себя так не вел. Неужели и правда ревнует?
— Дань, ты не о том думаешь. Пойдем в комнату, тебе нужно лечь.
Его пальцы на моей руке сжимаются еще крепче.
— А я ни о чем другом думать не могу! Какого хрена он ошивается вокруг тебя? Почему вы приехали вместе? Где твоя машина? Если бы я не пришел, вы бы сейчас…
Осекается на середине фразы, стремительно отводя взгляд. Снова злится. Даже наверняка ругается про себя. Бред какой-то, честное слово… Инстинкт собственника проснулся что ли? Мое — никому не дам?
Раньше бы порадовалась, а сейчас обидно. Почему он только теперь обеспокоился, что мне может кто-то понравиться?
— Просто знакомый, — опускаюсь на соседний стул, устало откладывая перепачканное полотенце. Кровь остановилась, наконец. — Только тебя это не касается, мы же расстались, забыл?
— Сонь… — Даниил склоняется подозрительно близко. Неужели целоваться собрался? Сейчас? Разбитыми губами? Ну, точно дурак, совсем не думает о себе! — Не хочу с тобой расставаться. Я соскучился, малыш. Безумно соскучился. И люблю тебя.
Я так сильно нуждалась в этих словах. Весь месяц. Вчера. Ждала, представляла, что он придет и скажет что-то подобное. Утишит кипящую в сердце боль и поможет понять, что не все потеряно. Что у нас еще есть шанс…
А сейчас слушаю его — и не верю. В сердце ничего не откликается в ответ на это признание.
— Думал, что смогу обойтись без тебя. Что это лучшее решение — расстаться. Что вдали друг от друга нам станет проще. Удобней. Я действительно этого хотел! А когда получил… — его голос неожиданно срывается, — Сонечка, у меня сердце не на месте. Будто кусок от него отодрали. Болит и болит. Без тебя все не так. Неправильно. Пусто и темно. Ты нужна мне… Малышка, возвращайся, пожалуйста.
Сколько настойчивости и красноречия... И не вспомнить, когда его признания были хотя бы вполовину такими же пылкими. Да только какой в этом смысл сейчас? Я все для себя решила…
— Уходи.
Он резко вскидывает голову, глядя на меня, и на лице отчетливо проступает выражение растерянности.
— В смысле? Ты мне прилечь предлагала…
— Больше не предлагаю, — я отворачиваюсь, а потом и вовсе отхожу к окну, чтобы не смотреть на мужа. — Ты же уверил, что у тебя все в порядке. Вот и отправляйся домой. Один, Дэн.
Кажется, даже спиной, физически ощущаю, что он собирается возражать.
— Уходи, пожалуйста! Я тебе не верю.
Глава 58
Поверить не могу, что все происходит на самом деле. Что услышал это от Сони. Что моя скромная и по уши влюбленная девочка могла вот так меня отшить: даже не особо раздумывая. Словно это было само собой разумеющимся.
Выходит, этот месяц только усугубил все. Она не соскучилась. Не захотела вернуться. И, что самое ужасное, похоже, нашла себе кого-то другого.
Родной дом кажется непривычно огромным и пустым. Было время, когда я мечтал, что стану здесь хозяином. Смогу распоряжаться всем, что владел отец, и не выслушивать от него бесконечные нотации и советы. Ни по поводу бизнеса, ни по поводу личной жизни. Сейчас это время наступило, наконец, но ожидаемой радости нет и в помине. И я, кажется, впервые понимаю нелепое выражение о том, что на душе кошки скребутся. Потому что они и правда скребутся, рвут меня когтями, и противная липкая боль тянется змеей по телу, не позволяя расслабиться.
Вот ведь как бывает, мечты сбылись, да только какой в этом смысл? Я хотел быть свободным и самостоятельным, и про навязанный брак забыть, как про страшный сон. Но все, что имею, отдал бы сейчас, чтобы находиться совсем в другом месте. С девчонкой, которая заявила, что больше не хочет видеть меня. Стиснул бы ее в объятьях, зацеловал до беспамятства и не выпускал бы из рук. До самого утра и вообще никогда.
Что за напасть-то такая? Мало ли женщин на свете? Никогда не испытывал в них недостатка и, уж тем более, не представлял, что способен тосковать по одной-единственной. По ее теплому, полному любви взгляду, по медовому запаху волос, по тому, как смешно она утыкается мне в грудь губами, одновременно смущаясь и соблазняя. Настоящий анекдот, над которым бы раньше с радостью посмеялся: влюблен в собственную жену и не знаю, как ее вернуть. Но на самом деле это совершенно не смешно.
Ужасно, просто нестерпимо не хватает отца. Он бы нашел решение. С его-то опытом и умением общаться с людьми точно смог бы подсказать, как вести себя с Соней. Как исправить все те ошибки, которые успел натворить. Я ведь вроде бы понял все и даже ей сказал об этом… но ничего не изменилось. Она не прониклась… и по-прежнему не хочет меня видеть.
А мужик, с которым приехала? Даже если все так, как сказала Сонечка, и они просто знакомые, разве есть хоть какая-то гарантия, что эта ситуация завтра не изменится? Моя жена — красавица, и он будет просто идиотом, если не захочет ее себе. Могу найти его и набить морду. Даже ребят взять в помощь. Но все те мерзкие кошки, дерущие изнутри, нашептывают, что тут не сработают подобные методы. Превратиться в неандертальца — не выход, как бы сильно этого ни хотелось. А где выход, я не знаю. Не вижу, хоть тресни!
Голова разболелась сильнее, но подниматься в спальню не хочу. Сейчас особенно. Ведь надеялся, что сегодня вернусь туда вместе с Соней. Там так много всего напоминает о ней, что ложиться одному просто тошно. Да и какая разница, где я буду спать, если все равно один в целом доме. Заваливаюсь на диване в гостиной, но сон, как назло, не идет. Роем вьются мысли, одна поганее другой, стучат в виски, обостряя состояние почти до тошноты. И звонок в дверь слышу не сразу, он доносится откуда-то издалека, и хочется прогнать этот навязчивый звук, избавиться от него, вообще перестать реагировать и чувствовать хоть ненадолго. Но трель не прекращается, и выругавшись под нос, я все-таки встаю. Понятия не имею, кого могло принести в такое время, но совершенно точно не ожидаю увидеть перед собой юриста отца. Мужчина мнется, явно замечая мое недовольство, и изумляет еще больше, заявляя:
— Даниил Михайлович, прошу прощения за поздний визит, но это важно. У меня для вас письмо.
Смотрю на лист бумаги, исписанный знакомым почерком. Кажется, что даже вижу лицо отца. То, как он задумчиво хмурится, подбирая нужные слова. Листок до сих пор пахнет его одеколоном…
Сколько времени ушло на это письмо? Бумага слегка помята: отец вертел его в руках, размышлял, откладывал, снова начинал писать.
Внезапно понимаю, что это единственное послание от него. Написанное специально для меня. В телефоне остались сообщения, которые рука так и не поднялась удалить, но это — совсем другое. Такого не может быть, конечно, но не отпускает ощущение, что лист до сих пор хранит тепло его рук.