— Ох, Яночка моя любимая, прямо сердце кровью обливается, когда смотрю на тебя. Вот видишь, к чему привели твои друзья. А я же говорила, предупреждала тебя — найди себе друзей умных, порядочных. А теперь что? Моя дочка лежит под капельницей, и неизвестно что будет дальше, — мать не сдержалась и заплакала, закрыв лицо руками.
— Мама, ну не надо, не плачь.
— Не думала ты о своих родителях. Тебе ведь было наплевать, что мы говорим тебе. А мы с отцом тебе только добра желаем, мы же плохого не посоветуем своей единственной доченьке. Бросила бы ты этого, как его… Маркела, и, может быть, ничего не случилось бы.
— Мама, перестань! — оборвала Яна причитания матери. — Сколько можно! Зачем ты на него наговариваешь? Ладно, он тебе не нравится. Но не нужно обвинять его во всем, это нечестно и подло!
— Вот так ты, значит. Я же хочу как лучше.
— Маркел ни в чем не виноват. Он приходил и рассказал мне, кто на самом деле меня чуть на тот свет не отправил. Хочешь узнать?
— Да он же уголовник! Он что угодно может придумать, а ты и рада верить.
— Это сын Коровина, депутата нашего. Помнишь такого?
— Как же не помнить, хороший человек. Андрей Павлович много раз приходил к нам перед выборами на завод, общался с коллективом. Такой улыбчивый, доброжелательный. Обещал, что будет добиваться повышения зарплаты и пенсий.
— Мама, не говори глупостей.
— А что я не так сказала? Вон, по телевизору много раз показывали, как он помогает сиротам, церковь в нашем районе построил. Такая красивая, с куполами позолоченными. А ведь мог и пропить эти деньги в кабаках, как многие делают. Не может у такого уважаемого человека сын быть негодяем.
— Как же, по телевизору показали — ты и поверила.
— Но ведь ты и сама видела. Он навестил тебя, хоть ты для него — никто, простой человек. И с врачами переговорил, поинтересовался твоим самочувствием, и денег дал на лечение. Нужно быть благодарной за помощь, а не слушать небылицы бандита Маркела.
— Ничего не небылицы. И никакой он не бандит, — возмущенно ответила Яна.
— А ты мне лучше скажи, что он для тебя сделал? Помог тебе чем-нибудь твой Маркел? То-то же. Не сделал и не сделает. Зачем ты ему такая нужна? Походит сюда, посмотрит, подумает и найдет себе другую девчонку. А насчет того, что не бандит он, — не заговаривай мне зубы. В нашем районе о нем только и говорят, чем он промышляет на рынке. Баба Нина из второго подъезда говорила, что у сына-предпринимателя Маркел со своими дружками-бандитами постоянно вымогает деньги.
— Это тот, который крадеными телефонами торгует, жалуется?
— Так, Яна, прекратим этот спор, — повысила голос Анна Андреевна. — Ни мне, ни тебе нельзя сейчас волноваться. У меня и без того все время повышенное давление. Давай. Доведи бедную мать, чтобы я тут и легла трупом. И даже за гробом пойти некому будет, — голос матери сорвался, из глаз потекли слезы.
Яна прекрасно знала этот прием — ссылаться на свое здоровье, когда аргументов в споре не хватало. Шантажировать дочь своим здоровьем — что может быть проще? Намного сложнее понять ребенка, чем упрекнуть того в неблагодарности и безразличии.
— Ладно, доченька. Выздоравливай. Пойду немного подремлю. Мне же сегодня в ночную смену выходить. Завтра утром зайду после работы. Что-нибудь принести вкусненькое?
— Нет, спасибо. Мне этого пакета на целую неделю хватит. Лучше принеси мне плеер, музыку послушать. А то здесь такая скука, что хоть на стену лезь. Он у меня в столе в выдвижном ящике лежит. Да, и наушники не забудь.
— Хорошо, принесу. Ну, пока.
Женщина нагнулась и поцеловала Яну в лоб. После того, как мама вышла, девушка, не в силах больше сдерживать эмоции, расплакалась. Яне было больно и обидно, что даже сейчас, когда она оказалась прикованной к кровати, мать продолжала относиться к ней по-прежнему. Будто она школьница-малолетка, которая лазает по подвалам с алкашами и пьет в подъездах и которую надо держать в ежовых рукавицах, объясняя пошагово, что надо делать, а что нет. Мол, ты еще молодая и глупая, мы лучше знаем. С юношеским максимализмом Яна постоянно отстаивала право на собственное мнение. Пусть я ошибусь, но это будет моя ошибка. Погруженная в горькие мысли, Яна не заметила, как в палату вошла Маша.
— Привет. Что случилось?
— Ай, долго рассказывать.
Яна вытерла покрасневшие от слез глаза. Медсестра села рядом и сочувственно посмотрела на девушку.
— Не буду настаивать. Вижу, мама решила, что ты от голода умираешь? — сказала она, кивнув на заставленную продуктами тумбочку.
— Ага. Ее только это и волнует, по-моему.
— Ну почему? Пока ты спала, она полдня возле тебя дежурила.
— Я ей очень благодарна за все, но зачем она на Маркела наговаривает? Что он ей сделал?
— Извини, я не понимаю.
— А, ну да, ты же не знаешь. Маркел и его друзья узнали, кто виноват в том, что я здесь лежу. Это сынок того депутата, что меня навещал. Видно, решил откупиться деньгами и отвести подозрения, чтобы сынка не упекли за решетку. А мама моя с невинными глазами овечки чуть ли не обожествляет этого Коровина и говорит, что Маркел все врет.
— Да-а. Вот это история. Даже не знаю, что сказать. У меня мама тоже — не подарок.
— Я читала где-то фразу — «благими намерениями вымощена дорога в ад». По-моему, это случай моей мамы. Конечно, до ада ей еще далеко, но то, что от ее советов меня уже тошнит, — это факт.
— В защиту твоего Маркела могу сказать, что я таких парней, как он, кажется, не встречала. Он очень тебя любит. И очень переживает за тебя. Держись за него и будешь тогда как за каменной стеной.
— Знаешь, я сегодня утром проснулась и вдруг поняла, как сильно его люблю. Не пойму, как это чувство вернулось ко мне. Ведь я почти ничего не помнила. Ни наших встреч, ни разговоров, ни даже его лицо толком не могла припомнить. А тут… не могу описать, что меня переполняет, когда думаю о нем.
За все время, что Яна лежала здесь, Маша стала ей близкой подругой. Причем единственной — с тех пор, как она начала встречаться с Маркелом, все подружки отвернулись от нее. Кто-то сам не хотел общаться с девушкой рэкетира, кому-то категорически запретили парни или родители. Яна очень сильно переживала. И не в последнюю очередь именно это вынужденное одиночество стало причиной той роковой ссоры, после которой она выбежала из машины Маркела.
— Я так по нему скучаю. Почему Маркел не приходит? — вздохнула Яна.
— Наверное, ищет этого самого сына… как его… Коровина.
— Ладно, что-то я загрузила тебя своими проблемами. У тебя, наверное, и своих хватает.
— Нет. По сравнению с твоими у меня вообще никаких проблем. Работа — дом, дом — работа. Вот и все мои проблемы.
— А парень? Ты встречаешься с кем-нибудь сейчас?
— Не-а. Что-то мне не везет. Думала, просто парни нормальные перевелись, оказывается — не перевелись. Да и экзамены вступительные на носу, так что решила плюнуть на все эти отношения и сделать паузу. Подумать, что мне действительно надо.
— Эх, такая девушка пропадает. И что этим мужчинам нужно? Бери — холь и лелей, и будет тебе счастье. Нет, все им чего-то не хватает.
— Поэтому и завидую тебе по-хорошему. Твой Маркел молодец. Что ж, побегу я, нужно сделать обход. Освобожусь — зайду еще поболтать.
— Спасибо, Маша, что зашла. Банан хочешь? Или апельсин — мне все равно самой не справиться со всем этим.
— Ладно, угощусь по Фрейду, калий для мозгов полезен, — и помахав на прощанье рукой с зажатым в ней бананом, медсестра выбежала из палаты. Яна вновь осталась одна. Но теперь ей было чуть легче. Поддержка Маши немного успокоила девушку.
Закончив слежку, Дикий с Ржавым заехали на заправку взять что-нибудь перекусить. После чего отправились на квартиру к Маркелу. Парень снял ее, справедливо опасаясь, что после обвинения в наезде на Яну и объявления в розыск за его жильем установят слежку. Съемная квартира находилась в глухом районе. Хозяин-алкаш, будучи в сильном подпитии, отдал Маркелу ключи, взял деньги и зашагал неуверенной походкой в сторону магазина обмывать сделку.
— Ну и райончик. И как тут люди живут! — выглядывая в окна, удивлялся Ржавый.
Облезлые гаражи во дворах, горы мусора, убогие аварийные дома. Даже для небольшого городка картина была удручающей.
— Тут бы фильмы ужасов снимать.
— Ага, про зомби. Вон, смотри, один уже приближается, — Ржавый показал на идущего через дорогу чумазого слепого мужика с бутылкой дешевого вина под мышкой. В руке он держал палку, на ходу постукивая ею перед собой.
Найдя, наконец, нужный дом, парни припарковались у входа, взяли пакеты с покупками и зашли в подъезд.
— О, а я уже заждался.
— Еле нашел. Квартирка, конечно, высший класс, — сказал Дикий, осматривая захламленную комнату с отклеивающимися обоями.
— Зато недорого, и менты не сунутся.
— Это точно.
— Ладно, перейдем к делу, — сказал Маркел и развернул на столе карту.
— На, перекуси.
Дикий протянул Маркелу пакет с сосисками. После чего подошел к карте и провел маркером маршрут следования инкассаторов. Положив рядом планшет, Дикий отметил на карте время, за которое машина пересекала определенную точку маршрута.
— Вот, смотри. И если вкратце, то, по-моему, угнать этот микроавтобус мы никак не сможем, — заявил Дикий.
Все трое склонились вокруг стола над картой.
— А ты, Ржавый, что думаешь? — спросил Маркел.
— Я согласен с Диким. Шансы — нулевые.
— Ладно, давай, рассказывайте по порядку и поподробней — что и как.
— Во-первых, из машины не выходят водитель и один охранник, вооруженный до зубов. Инкассатор и еще двое охранников заходят и выходят из гипермаркета в оживленном месте. Служебный вход — в нескольких метрах от главного, все происходит на глазах у кучи народа. Даже если бы мы и взяли машину, нас тут же спалили бы и повязали, мы бы даже отъехать далеко не успели бы.
— Понял, понял. Давай дальше.