(ibid., p. 168; курсив мой. – Б. Р.).
В данной цитате приводится описание работы горя и видно, что нарциссизм в этом случае является катализатором отделения от объекта. Скажем, что поскольку тут мы имеем дело с объектным инвестированием как таковым, работа по отделению облегчена нарциссизмом: Я противопоставляет нарциссическое инвестирование себя объектному инвестированию. В работе меланхолии, именно нарциссизм, нарциссическое инвестирование объекта препятствует дезинвестиции объекта, поскольку, повторим это еще раз, дезинвестиция объекта становится (нарциссической) дезинвестицией себя.
До этих пор мы были вынуждены для прояснения определения сравнивать работу горя с работой меланхолии, нарциссическое инвестирование с объектным инвестированием, отделение и отделяемость. Пришло время сказать, что в клинике все происходит не с такой ясностью и не столь явно, поэтому нам необходимо ввести некую относительность. Существуют теоретические основания для проведения этой относительности. Всем известно, что нарциссическая проблематика всегда сопутствует объектной проблематике и не только у меланхоликов. Что может быть более объектным, нежели эдипова проблематика кастрации? И тем не менее мы знаем, что эта проблематика необъяснима без нарциссической инвестиции пениса. Однако противопоставление между объектной и нарциссической инвестицией объекта не упраздняет их разницу; более того, речь здесь идет о чем-то большем, чем простое акцентирование одного или другого.
Меня всегда удивляет та особенность истерического функционирования, которая может развиться в некоторые моменты меланхолического функционирования у субъектов с преобладающей меланхолической структурой, как, к примеру, у одной из пациенток (Арианны), у которой до сих пор истинные приступы меланхолии не разворачивались. За нарциссическим инвестированием аналитика следует в зависимости от периода и порой от одного сеанса к другому объектное инвестирование, вовлекающее типично истерическое объектное отношение. Необходимо добавить, что сама концепция нарциссического инвестирования объекта является концепцией, имеющей внутреннее напряжение, в котором часть нарциссического инвестирования и необходимая для объектного инвестирования часть варьирует, согласно случаю и согласно моменту. Эта пациентка нуждалась в своем враче и в медикаментозном лечении каждый раз или почти всегда при моем отъезде в отпуск, и она предприняла нечто, похожее на попытку самоубийства при одном моем отъезде: она приняла лекарства «для успокоения». Даже помимо отпуска эта пациентка нуждалась, по меньшей мере иногда, в том, чтобы я проявлял свое присутствие через интервенции, без этого у нее появлялось чувство, что она меня теряет. Для этой пациентки мое отсутствие было равнозначно разрушению самой себя; она постоянно тревожилась о моем здоровье, и создается впечатление что мое «исчезновение» и ее собственное неразрывно связаны.
Нарциссическое инвестирование не вызывает у меня сомнений. То, что она переживает в моменты моего отсутствия, качественно отличается от того, что происходит с другими пациентами (в основном невротической структуры), которые могут так же интенсивно отреагировать на мое отсутствие, но у нее есть отличительное качество, свидетельствующее о меланхолической организации. Несмотря на это, в другие моменты она представляет смесь соблазнения-кастрации, свидетельствующую о ее способности к невротически-истерическому функционированию.
Вернемся же к работе меланхолии: мы определили ее как психическую работу по проработке неотделяемости. Сейчас же мы можем ее определить как работу, нацеленную на ликвидацию нарциссического инвестирования объекта. В этом выражении сквозит некая двусмысленность: речь ли идет о преодолении предрасположенности к меланхолии, то есть о глубинном изменении, при котором меланхолик не будет инвестировать объект нарциссическим способом? Мы считаем, что обычно речь идет не об этом. Более того, все гораздо скромнее, нужно искать новый объект, ожидая, что этот новый объект, как и старый, будет инвестирован также нарциссически. Повторяемость приступов меланхолии нам явно показывает, что имеет место этот второй выбор. Работа меланхолии по ходу одного приступа меланхолии не меняет способ инвестирования объекта, он лишь позволяет субъекту посредством дорогостоящего смещения повторить тот же способ инвестирования с другим объектом. Исходя из этого, когда идет речь об аналитическом лечении, а не о спонтанном выходе из приступа меланхолии, мы можем надеяться – и это является функциональной целью нашей работы с пациентами такого типа – на «объектализацию», насколько это возможно, способа их инвестирования.
В связи с этим приведем другой случай. Речь идет о пациенте, который всю свою жизнь защищался от открытого меланхолического приступа с помощью первертно-гомосексуального поведения. В определенный момент из-за проблем в профессиональной жизни в возрасте около 60 лет у него развился откровенный и тяжелый приступ меланхолии. Вспоминаем этот случай в связи с тем, что Фрейд неоднократно говорил о том, что некоторые гомосексуалисты инвестируют свои объекты именно нарциссическим способом. В статье «Введение в нарциссизм» Фрейд пишет: «Наряду с этим типом и с этим источником выбора объекта, который можно назвать примыкающим, аналитическое исследование познакомило нас со вторым типом, встретить который мы никак не ожидали. Мы обнаружили – особенно четко у лиц, либидинозное развитие которых было нарушено, например, у извращенцев и гомосексуалистов, что позднее они выбирают объект любви не по прообразу матери, а по прототипу собственной персоны. В качестве объекта любви они явно ищут сами себя, обнаруживая тип выбора объекта, который следует назвать нарциссическим» (Freud, 1969, p. 93; курсив мой. – Б. Р.).
Благодаря общности нарциссического способа инвестирования гомосексуалистов и меланхоликов гомосексуальность может стать защитой от меланхолии. Но она может представлять и нечто большее: нам кажется, что она становится частью лечения от меланхолии, что гомосексуальность (явная или неявная) может представлять собой ось, по которой может быть направлен нарциссический способ инвестирования в сторону настоящего объектного инвестирования. В анализе гомосексуальность может быть одной из королевских дорог регрессии объектного инвестирования к нарциссизму, но может также стать и дорогой «возврата» путем объектализации способа инвестирования.
Мы попытались представить проблематику и цель работы меланхолии. Нам предстоит впредь показать, как проходит данная работа. В первую очередь мы касаемся того, что называется фрейдовским решением, или обобщения того, что Фрейд предлагает в «Печали и меланхолии».
Вспомним еще раз проблему, поставленную в процитированном выше тексте, где Фрейд говорил, что амбивалентные схватки, а за ними – специфический конфликт меланхолии не могут перейти через барьер, отделяющий бессознательное от предсознательного. Мы уже задавали вопрос о том, каким же образом возможно осуществить работу меланхолии, если амбивалентность и конфликтность меланхолии не может интегрироваться в предсознательное и, следовательно, быть проработанной. Мы рассмотрим продолжение данного текста. Тут же мы скажем, что речь идет об идентификации, именно она делает возможной работу меланхолии: «Таким образом, все в этих амбивалентных поединках исключено из сознания, пока не наступает характерный для меланхолии исход. Он, как мы знаем, заключается в том, что находившийся под угрозой катексис либидо в конце концов покидает объект, но только затем, чтобы вернуться на место Я, из которого он исходил. Таким образом, благодаря своему бегству в Я любовь избежала уничтожения. После этой регрессии либидо процесс может стать осознанным и репрезентируется сознанию как конфликт между частью Я и критической инстанцией» (Freud, 1968a, p. 171; курсив мой. – Б. Р.).
Нам хорошо известно, каким образом происходит возвращение либидинальных инвестиций в Я, это «бегство в Я», которое приводит к подавлению любви к объекту: происходит интроекция объекта в Я, о которой Фрейд детально говорит в других частях этой статьи и которые мы не будем сейчас цитировать. Все происходящее можно резюмировать посредством формулы, связывающей инвестирование объекта перед проявлением приступа меланхолии и то же инвестирование во время приступа: если до приступа Я инвестирует себя самого через нарциссически инвестируемый объект, то во время приступа Я инвестирует объект через самого себя вследствие интроекции объекта в Я.
Вернемся к нашей главной проблеме: в приведенной цитате Фрейд высказывает положение, что интроекция-идентификация может стать хотя бы с виду сменой предсознательного, выставленного из игры. В этом случае идентификация становится условием проработки, условием проведения работы меланхолии. В этом случае проявляетс я способность идентификации стать проработкой. Однако это известное нам издавна качество идентификации: диалектика «быть» и «иметь», при которой идентификация замещает инвестицию объекта, является способом выхода из невозможной или сложной ситуации, переживаемой субъектом в своих отношениях с объектом. Идентификация может стать переходным решением для возвращения к объекту, к объектному инвестированию как таковому, после того как объектные трудности были проработаны. Работа меланхолии указывает на то, что ее единственной возможностью для проработки является процесс идентификации. С этой точки зрения работа меланхолии является важнейшим опытом, при котором возможна только идентификация, лишь она способна предоставить выход для Я, находящегося между невозможностью дезинвестировать объект и невозможностью продолжать его инвестировать.
В этом пункте нам кажется полезным привести сравнение, но от него не надо ждать слишком много. Представим краснодеревщика, сделавшего по заказу красивую мебель, которую необходимо перевозить заказчику. Спустя некоторое время заказчик – покупатель этой мебели – замечает большой дефект, делающий невозможным или сложным использование этой мебели. Он вызывает краснодеревщика, который подтверждает наличие дефекта и согл