– Каким испытаниям вас подвергли?
– Никаким. Путешествие к дубу – уже само по себе испытание.
– Как выглядел дуб? Сколько людей нужно, чтобы обхватить его ствол? Намного ли он толще того, у которого мы сейчас стоим?
– Дуб – всего лишь символ. Он – бесформенное пятно мрака, в котором магические руны горят пламенем, сотканным из глубочайшей тьмы. – Глаза чернокнижника (а теперь я знал, что он и вправду чернокнижник) блеснули при воспоминании. – Из тьмы, которой человек и вообразить не в силах.
Я кивнул.
– В таком случае вы получили, что хотели, доктор Нойшальк. Именем Святого Официума я арестовываю вас и обвиняю в практиках, запрещенных нашей святой матерью Церковью, единой и неделимой.
Он вздохнул с искренним облегчением и радостно усмехнулся. Искренне признаюсь: я впервые столкнулся с подобной радостью у арестованного.
Что ж, человек учится всю жизнь, а кроме того, не я ли совсем недавно размышлял, что мир преисполнен удивительными неожиданностями?
– Хорошенько приготовьтесь, – сказал он, заворачиваясь в шерстяной плащ, хотя вечер был теплым. Глубоко на голову он натянул шляпу с мятыми полями.
Мы гнали целый день, и наши кони теперь стояли, тяжело дыша, под кленом. Нойшальк утверждал, что ночное путешествие будет опасным, и я согласился с его словами. Если он и вправду призвал демона, жаждущего теперь его крови, то именно вашему нижайшему слуге придется противостоять этому демону.
Была некая ирония в том, что я, инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона, слуга Божий и молот ведьм (ибо так нас называют), должен защищать жизнь проклятого богохульника, мага, занявшегося темным искусством и обрекшего свою душу на вечные муки.
Я подбросил дровец в костер и отпил пару глотков из баклаги.
– Справитесь? – спросил он прерывающимся голосом. – Хватит ли у вас сил?
– С помощью Божьей, – пробормотал я. – Но если вы меня обманули, то, клянусь, устрою вам ад похуже того, что учинил бы вам демон, о котором вы рассказывали.
Он помолчал, а затем снова принялся дергать простреленную сединой бороденку.
– Как ваше имя? Если дозволено мне спросить…
И вправду, во время предыдущей беседы я как-то не подумал, чтобы представиться Нойшальку; был слишком занят проверкой истинности его знания, а после мы молча гнали напрямик, через лес, чтоб оказаться поближе к Амшиласу.
– Я Мордимер Маддердин, – сказал я. – Лицензированный инквизитор Его Преосвященства епископа Хез-хезрона.
– Ох. – Нойшальк повернул ко мне лицо. – Я о вас слыхал…
– Правда?
– И о том, что вы – друг друзей…
– Порой помогаю людям в их нужде, если только это не противоречит моим прямым обязанностям. – Я неохотно кивнул, поскольку не желал, чтобы такие люди, как Нойшальк, звали меня другом друзей.
Потом я глянул в вечернее, затянутое тучами небо и удивился, что после столь солнечного дня так быстро набежали тучи. Серебряный, похожий на половину денария полукруг луны раз за разом нырял в темные облака.
– Садитесь поближе, – приказал я, ощутив внезапное беспокойство.
Маг охотно воспользовался приглашением.
– Чувствуете это? Чувствуете? – зашептал он лихорадочно и обнял руками колени.
Нечто приближалось. В этом я был уверен. Прикрыл глаза и принялся молиться, ощущая, как с каждым произнесенным словом сила моя увеличивается, а сердце и разум делаются спокойны.
И внезапно он появился. Его физическое присутствие не успело сделаться явственным, не пала на нас тень, не услыхали мы ни звука, и стебель травы не зашуршал под ногами. Однако оба мы – и я, и Нойшальк – знали, что на этой маленькой полянке, укрытой в лесной чаще, мы уже не одни.
– Во имя всемогущего Господа, приказываю: объявись, злой дух, – сказал я громко и поднял на высоту глаз серебряное распятие, которое теперь ярилось сиянием куда более сильным, нежели свет луны.
И в этом сиянии, в десятке шагов от нас, тьма сгустилась, воплотившись в красную фигуру, что походила на вставшего на задние лапы медведя. Только вот покрытую шишками и наростами голову его увенчивали закрученные рога, а из огромной пасти торчали острые, будто стилеты, клыки.
Демон прянул к нам быстрее мысли, но в пяти-шести шагах остановился, будто наткнувшись на невидимую преграду. И лишь тогда его горящие ненавистью глаза, устремленные в Нойшалька, взглянули и на меня. И на ярящийся светом крест в моей руке.
Некоторое время мы глядели друг на друга, пока наконец огонь в зрачках демона не угас. Тогда и я смежил веки и увидел его истинный вид – облако бесформенного багрянца, что колыхалось над землей.
Я не знал, с каким именно демоном имею дело, но полагал, что вскоре это пойму.
– Значит, инквизитор, – раздался громкий нечеловеческий голос, произносивший слова со странными интонациями. Полагаю, сумей кто выучить большого опасного пса говорить, речь того звучала бы именно так.
Я открыл глаза и снова увидел перед нами огненно-красного демона с темными закрученными рогами. Кожей я ощущал жар, будто сидел слишком близко к огню. Нойшальк трясся, как в лихорадке, и бормотал под нос что-то невразумительное.
– Отчего ты охраняешь от меня колдуна, инквизитор? Он мой согласно силе уговора, – загудел демон.
– Никто из живущих на земле не твой, но всякая тварь, пусть даже достойная жалости, суща волею Господа, – ответил я, не отводя взгляда, хотя глаза твари снова стали наливаться ошеломительным, мешающим мысли сиянием.
– Чего ты хочешь? – спросил он, помолчав, а я только теперь с удивлением заметил, что крупная челюсть его не двигается, когда он произносит слова.
– Чтобы ты вернулся в бездну, из которой никогда больше не выйдешь, – сказал я.
– У нас был уговор, колдун. – Горящий взгляд его уперся в Нойшалька.
– Ты обманул меня! – прохрипел маг, глядя себе под ноги. – Обманул!
– Нет. Всего лишь не сказал всей правды… – спокойно ответствовал демон и снова взглянул в мою сторону. – Отойди, инквизитор. Это не твоя битва.
– Неужели? – иронично пробормотал я. – А с какой это поры демоны стали рассуждать о компетенции инквизиторов?
Он молчал, будто не понял моих слов – или будто их понимание требовало от него усилий. А может, всего лишь раздумывал, что ответить на такую наглость. Или собирался с силами, чтобы атаковать святой круг, который я начертил своими мыслью и молитвой.
– Отчего ты не желаешь отдать мне человека, который уже проклят? – спросил он меня. – А может, ты жаждешь… платы? Платы за его жизнь?
– Писание в мудрости своей гласит: «Трудящийся достоин награды за труды свои»[15], – ответил я. – И что же ты мог бы предложить мне, чтобы я позабыл о долге?
Нойшальк беспокойно глянул на меня и сжался еще сильнее. Демон же раззявил пасть в гримасе, могущей означать усмешку. Да она, пожалуй, и была усмешкой: пугающей, гротескной и совершенно неуместной на его нечеловеческом лице. Я видел, как из наростов на его голове сочится некая субстанция кровавого цвета, фосфоресцируя в свете луны.
– Может… богатство? – взмахнул он лапой, вооруженной когтями размером с мой указательный палец.
Вдруг посыпались золотые монеты с изображением императора. Они падали, звеня, на землю, пока вокруг нас не образовался сверкающий золотом ковер. Но ни одна из монет не упала внутрь круга.
Нойшальк громко вздохнул и что-то невнятно пробормотал. К счастью, он не был столь глуп, чтобы потянуться к монетам, пусть даже те лежали на расстоянии вытянутой руки.
– Ты что же, способен только на это? – засмеялся я. – Нойшальк, если уж ты призывал демона, то следовало вызвать хоть сколько-нибудь утонченного в обхождении.
Демон снова замолчал – надолго, не спуская с меня огненного взгляда. Наконец скривился.
– Шутка, – произнес он с неким подобием удовлетворения в голосе. – Ага, шутка. Вы, люди, любите шутить, верно? За это золото можешь купить все, о чем мечтаешь, инквизитор. Подумай об этом.
– А когда отдам тебе колдуна, монеты наверняка превратятся в кучу сухих листьев? Знаю, что вы, демоны, тоже любите шутить…
– Золото настоящее, – ответил он с обидой. – Заключу с тобой уговор, инквизитор. Богатство и безопасность в обмен на колдуна.
– Нет, – покачал я головой. – Ошибаешься, если думаешь, что я сумею купить за них свою мечту. Да и что можно купить за деньги, демон? Здоровье? Нет, всего лишь врачей. Веру? Нет, всего лишь поповскую проповедь. Любовь? Нет, всего лишь гулящих девок. Дружбу? Нет, всего лишь товарищество. Дом? Нет, всего лишь здание. Но – пробуй еще. Вдруг у тебя получится.
Тот заворчал и хотел шагнуть ближе, но снова был остановлен невидимым барьером. Распятие в моих руках ослепительно засияло. Я заметил, что демон старается не глядеть на него. Внезапно из-за его спины появилась высокая нагая женщина с ангельским лицом и золотыми, ниспадающими до талии волосами – те окружали ее, будто легкий туман. Миндалевидные глаза и губы цвета давленой вишни. Удивительным образом она напоминала актрису Илону Лойбе, которую некоторое время назад мне довелось спасти от серьезных проблем. Должен признаться, что либо демон обладал хорошим вкусом, либо точно угадал мой.
И если верным было второе, значит, он сумел слишком глубоко забраться в мои мысли.
– Мордимер, – зашептало видение, и в шепоте том были как искушение, так и надежда. – Дорогой, любимый Мордимер, я так долго тебя ждала. – Она протянула ко мне тонкие руки, и ее волосы, разойдясь в стороны, явили контур прекрасной груди с розовыми округлыми сосками. – Мы теперь будем вместе? Могу ли я одарить тебя своей любовью?
– Сомнение, предательство, горечь и боль памяти о безвозвратно прошедших мгновениях счастья слишком ярко горят в слове «любовь», чтобы знающий человек поверил в это, – вздохнул я и снова повернулся к демону. – Золото, женщина… – сказал равнодушно. – Вам, демонам, нужно бы обучаться – там, у себя – правилам искушения. Насколько же все банально…