— Деловыми предприятиями занимаются купчики, а то, что делаю я, — это исполнение законов. Не путай закон с юриспруденцией, — добавил Оливер, — во всяком случае, при короле Гринспэрроу.
С этими словами хафлинг завернулся в одеяло, закончив разговор. Лютиен еще некоторое время не мог заснуть, обдумывая его слова, но на душе у него было тяжело.
Они пробирались по крышам великолепных домов в верхней части Монфора. Лютиен облачился в свой новый плащ, а на Оливере был облегающий, эластичный черный костюм и подаренная ему Бринд Амором упряжь, скрытая под фиолетовой накидкой. Циклопы, в основном преторианские стражники, патрулировали каждую улицу, парочка даже торчала на крыше, но Оливер хорошо знал район и спокойно вел Лютиена за собой.
Они подошли к невысокому, примерно по пояс парапету, находившемуся на высоте трех этажей. Оливер насмешливо улыбнулся, заглянул через него, затем обернулся к товарищу и кивнул.
Лютиен чувствовал себя очень уязвимым, как ребенок, связавшийся с плохой компанией. Он нервно оглянулся и повыше натянул на плечи свою алую накидку.
Оливер вытащил маленький сморщенный шар и тонкую веревку из крайнего мешочка своей перевязи, затем швырнул необычную липучку в парапет на крыше и туго натянул веревку.
— Приободрись, друг мой, — прошептал Оливер, — сегодня ты стал учеником настоящего мастера.
Хафлинг стал спускаться, беззвучно скользя по веревке. Лютиен наблюдал, как приятель остановился перед окном, открыл другой мешочек и вытащил из него какой-то маленький инструмент, который молодой человек не мог разглядеть. Он, однако, быстро понял, что это такое, когда Оливер приложил его к окну и вырезал широкий круг, аккуратно выдавив стекло. Быстро оглянувшись, хафлинг исчез в комнате.
Как только веревка появилась снова, Лютиен перебрался через выступ и легко спустился к Оливеру.
Хафлинг держал маленькую лампу, дававшую необычайно узкий луч света. Глаза начинающего взломщика расширились, когда Оливер обвел этим лучом комнату. Хотя отец Лютиена был эрлом и весьма зажиточным по меркам Бедвидрина человеком, юноша никогда не видел такой коллекции. На всех стенах висели искусно выполненные гобелены, пол покрывали толстые ковры, и куда ни посмотришь — вазы, статуэтки, декоративное оружие и даже рыцарские доспехи.
Оливер поставил лампу на единственный предмет мебели — огромный дубовый письменный стол — и потер пухлые руки. Он начал осмотр, показывая жестами, какие вещи являлись самыми ценными. Искусство взломщика, как предварительно объяснял Оливер, состояло в том, чтобы знать, что стоит брать — как по цене, так и по размеру. Нельзя же бегать по улицам Монфора с охапкой награбленного добра!
Спустя несколько минут взгляд Оливера остановился на прекрасной вазе из синего фарфора с золотым ободком. Он взглянул на Лютиена, кивнул и замер на месте.
Сперва юноша ничего не понял, но затем он тоже услышал тяжелые шаги за дверью.
Друзья бросились к окну, и тут Лютиен неосторожно наступил на кусок стекла, который Оливер отложил в сторону. Оба сжались от громкого хруста и нервно оглянулись на дверь. Все еще держа вазу под мышкой, Оливер схватился за веревку и качнулся в сторону от окна.
У Лютиена уже не оставалось времени. Он взглянул на дверь и увидел, что ручка поворачивается, — и только тогда вспомнил, что лампа по-прежнему стоит на столе! Молодой человек метнулся через всю комнату и задул пламя, затем прижался к стене и замер, когда два циклопа вошли в комнату.
Они подозрительно принюхались, настороженно оглядываясь вокруг. К счастью, у них была с собой лампа, и Лютиен надеялся, что твари не учуют запаха от фитиля погашенного светильника. Один из циклопов даже уселся на стол в двух футах от Лютиена.
Юноша, сдерживая дыхание, положил руку на рукоять своего покоящегося в ножнах меча и чуть не вытащил его, когда циклоп повернулся к нему.
Однако злобный страж ничего не заметил, хоть и посмотрел прямо на Лютиена.
— А мне нравятся картины, рисующие победы циклопов! — с гоготом обратился одноглазый к своему приятелю, и юноша понял, что стоит прямо перед гобеленом, изображающим подобную сцену. Но хотя циклоп продолжал пялиться прямо на него, он явно не замечал никаких несоответствий в картине.
— Пойдем, — секунду спустя решительно произнес другой циклоп. — Здесь никого нет. Тебе показалось.
Стражник, сидящий за столом, пожал плечами и поднялся. Он повернулся к выходу, но внезапно остановился.
Глядя из-под капюшона, Лютиен понял, что, по несчастному стечению обстоятельств, циклоп заметил разбитое стекло. Он сильно хлопнул своего напарника по плечу, и они вместе подбежали к окну.
— Крыша! — закричал один из них, высовываясь из окна и глядя вверх.
Лютиен снова потянулся к мечу, но его инстинкт подсказал отступить и воздержаться от битвы любой ценой.
Циклопы выбежали из комнаты, а Лютиен бросился к окну — и там был встречен Оливером, который вернулся назад. Он три раза дернул за веревку и вытянул волшебную липучку. Хафлинг начал укреплять ее на подоконнике, чтобы они могли соскользнуть вниз, на улицу, но звук приближающихся шагов остановил его.
— Нет времени, — заметил Лютиен, хватая приятеля за руку.
— А я так не люблю драться, — сокрушенно покачал головой хафлинг.
Лютиен отодвинулся к стене, потянув за собой Оливера. Он плотно прижался спиной к гобелену и распахнул накидку, показывая, что его маленький друг должен спрятаться под ней. У Оливера не оставалось иного выбора, так как дверь начала открываться.
Лютиен наблюдал из-под капюшона, а Оливер приник к крошечной щелочке между полами плаща. Жилистый мужчина в ночной рубашке и колпаке, явно купец, и с ним еще несколько циклопов, все с фонарями, ворвались в комнату.
— Проклятье! — рявкнул хозяин, оглядевшись и увидев лампу на столе, разбитое окно и пустую подставку из-под вазы. Он сразу же подошел к столу, сунул ключ в скважину верхнего ящика, выдвинул его и издал облегченный вздох.
— Ну, — сказал он изменившимся тоном, — по крайней мере, украдена только та дешевая ваза.
Лютиен с иронией посмотрел вниз, и хафлинг, поймав его взгляд, пожал плечами.
— Они не взяли статуэтку, — с явным облегчением продолжал купец, глядя на маленькую фигурку человека с крыльями, стоявшую на столе. Он запустил руку в ящик стола, и друзья услышали позвякивание драгоценностей. — Или вот это. — Купец закрыл ящик и запер его. — Обыщите весь квартал, — приказал купец циклопам, — и сообщите о случае воровства городской страже. — Он взглянул через плечо и нахмурился; и Лютиен, и Оливер затаили дыхание, думая, что их заметили. — И проследите, чтобы на окна установили решетки! — рявкнул хозяин.
Затем он вышел, забрав с собой циклопов, и даже заслужил немалую благодарность друзей, заперев за собой дверь.
Оливер выбрался из-под накидки, потирая загребущие руки. Он пошел прямо к столу — купец услужливо оставил лампу на месте.
— Но ящик заперт! — прошептал Лютиен, подходя к столу вслед за хафлингом. Тем временем Оливер колдовал над другим мешочком из своей перевязи. Он вытащил несколько инструментов и разложил их на столе.
— Ты был не прав! Ты тоже можешь ошибаться! — объявил он минутой позже, гордо взглянув на юношу, и выдвинул ящик. Груда драгоценностей ожидала их: ожерелья из редкостных камней, браслеты и несколько золотых колец. Оливер в мгновение ока опустошил ящик, сложив его содержимое в маленький мешочек, который он достал из другого отделения своей невероятной перевязи. Хафлинг в самом деле начал осознавать ценность даров Бринд Амора.
— Бери-ка статуэтку, — сказал он Лютиену, а сам прошелся по комнате и аккуратно водворил вазу на прежнее место.
Они прождали у окна полночи, пока шум суетящихся в квартале циклопов не замер окончательно. Тогда Лютиен снова забросил липучку на крышу, и друзья отправились восвояси.
Благодаря тусклому свету лампы друзья не заметили самого существенного следа, который остался после них. Купец вернулся на следующий день и обнаружил, что самые ценные вещи пропали. В ярости он схватил вазу, которую вернул Оливер, и с воплем швырнул ее через всю комнату, явно намереваясь разбить о стену за письменным столом. Внезапно он замолчал и с любопытством уставился на тень на стене.
На гобелене, возле которого Лютиен прятался от циклопов, неясно вырисовывался силуэт человека в накидке — алая тень несмываемо легла поверх сцен, запечатленных на драгоценном изделии. Никакая стирка не могла удалить ее. Волшебник, которого позднее нанял купец, только беспомощно таращился на загадочный силуэт, прекратив бесплодные попытки убрать его.
Алая тень сохранилась навечно.
15. ПИСЬМО
Лютиен сидел, откинувшись на спинку удобного кресла, его голые ступни утопали в густом ворсе дорогого ковра. Он выгнул плечи и широко зевнул. Они с Оливером вернулись только перед рассветом с их третьей за эту неделю экспедиции в квартал купцов, и молодой человек не выспался, разбуженный громоподобным храпом своего миниатюрного друга. Лютиен, однако, отомстил ему, сунув босую ногу Оливера в ведро с холодной водой. Его следующий зевок превратился в улыбку, когда он вспомнил виртуозные ругательства хафлинга.
Сейчас Лютиен остался в доме один. Оливер отправился искать покупателя для вазы, которую они добыли три дня назад. Эту прекрасную темно-синюю с золотыми крапинками вазу Оливер сперва хотел оставить дома. Но Лютиен отговорил его, напомнив о надвигавшейся зиме и о том, что им понадобится много припасов, чтобы пережить ее с удобствами.
С удобствами. Это слово странно прозвучало в мыслях самого Лютиена. Юноша прожил в Монфоре чуть больше трех недель, и поначалу, кроме Ривердансера, у него ничего не было. Лютиен очутился в выгоревшей дыре, которую только Оливер, с его неистощимой жизнерадостностью, мог назвать своим домом. На самом деле, нанюхавшись сажи в первые два дня, Лютиен серьезно раздумывал о том, можно ли жить здесь — да и вообще в Монфоре. Теперь, оглядывая гобелены на стенах, толстые ковры на полу, дубовый письменный стол и другую красивую мебель, Лютиен с трудом верил, что это тот же самый дом.