— Привет, Барлен,— сказал человек.— Это и есть Корт?
— Да. Прошу прощения, но Трон ждет.
— Я отведу его.
— Идите к дьяволу, Хардони! — воскликнул Барлен.— Занимайтесь своей тайной шпионской сетью, а с
этим делом я и сам справлюсь.
Хардони перестал приглаживать волосы.
— Знаете, это и мое дело.
— Это военные проблемы, а не шпионаж. Идемте, Корт.
Откуда-то донесся сердитый женский голос:
— Прекратите препираться! Барлен! Хардони! Пусть Корт поднимется один.
Мужчины отвесили поклоны в сторону хрустальной двери наверху. Барлен взмахнул рукой, давая понять
Корту, чтобы тот шел вперед.
— Поднимайтесь вверх,— с улыбкой сказал он.— Не нервничайте. Вам не о чем беспокоиться.
Корт сжал губы и медленно зашагал по спиральному подъему, чувствуя, что мужчины внизу не сводят с него глаз. Значит, Трон — женщина. Очередной дешевый эффект в стиле роз и перламутра. Криво усмехнувшись, Корт коснулся белой пряди на виске. Ну, если она ждет прекрасного принца, то придется ее разочаровать.
Хрустальная дверь открылась. Пространство за ней было тускло освещено и бледнело перед зрелищем раскинувшейся внизу Валиры. Это была самая высокая точка дворца, стоящего на вершине горы. Стены и крыша огромного зала были из прозрачного, как стекло, материала.
Дверь за спиной Корта со щелчком закрылась.
— Я незнаком с правилами,— внезапно охрипшим голосом сказал он.— Должен ли я поклониться или упасть ниц?
— Диалект у вас варварский,— ответил голос.— И ведете вы себя так же. Хотя, возможно, я слишком многого от вас требую. Вы ведь так долго проспали. Постойте.
Под куполом начало медленно пульсировать и разрастаться голубое мерцание. Потом оно приобрело холодный розоватый оттенок и быстро затопило весь зал. Раскинувшийся внизу город померк и казался теперь почти призрачным.
Зал был таким огромным, что выглядел почти пустым, несмотря на богатство меблировки. Хрупкое изящество скульптур и занятных, порой очень необычных мобилей[1] резко контрастировало с массивными тяжелыми столами, огромными резными шкафами и мраморными колоннами.
Тем не менее убранство зала подчинялось единому замыслу, в нем не было ни одной диссонирующей ноты. Стены и крыша представляли собой прозрачный стеклянный купол. Пол был разделен на разноцветные сектора, краски которых непрерывно менялись, бледнели и ярко вспыхивали снова.
Лицом к Корту на расстоянии нескольких футов расположилась девушка — очень красивая девушка — с
золотисто-рыжими волосами и пристальным взгядом голубых глаз. Предельно короткое платье тускло-серебристого цвета не скрывало стройности ее фигуры и совершенства форм. Если не считать роскошного наряда, ничто не свидетельствовало о ранге незнакомки.
Она сидела на тахте, оценивающе разглядывая Корта.
— Я видела вас спящим,— сказала она.— Тогда вы выглядели иначе. Теперь вы проснулись.
Корт смотрел на нее, чувствуя, как внутри нарастает глухое раздражение, причины которого он не понимал. Алые губы незнакомки изогнулись в мягкой улыбке. Окружающий ее ореол необычности исчез. Теперь это была просто девушка, человек, с которым можно запросто поговорить, а не правительница чуждой Корту цивилизации.
— Меня зовут Ирелла. Ваше имя я знаю. Если вы в состоянии, мы поговорим.— Она улыбнулась.— Можете сесть, если хотите.
— Да.— Корт сел рядом с ней.— Да, давайте поговорим.
— Как вы себя чувствуете?
Он заколебался на мгновение.
— Вполне здоров. Но мне не по себе.
В голубых глазах мелькнуло сочувствие.
— Кассел говорил мне, чего можно ожидать. Вы мало что помните, конечно. Вы заснули так давно и вдруг — раз! — проснулись в совершенно новом мире. Я понимаю, Корт. Вам сейчас нелегко.
Ее сочувствие развязало ему язык.
— Да, это трудно. Мне доводилось читать о подобных вещах, но это были выдумки, не имеющие ничего общего с реальной жизнью. И вот это случилось со мной. Правда, пока я не увидел здесь ничего особенного. Наука существовала и в наши дни. Антигравитация — не чудо. Чудо в том, что я-то не изменился.
В этом все дело, думал Корт. Он не соответствовал новому окружению. Он был настроен на другую волну — тысяча девятьсот сорок пятого года. А эта новая эпоха с ее розовыми городами, с незнакомыми обществом и культурой заставляла его чувствовать себя беспомощным и обделенным. Давным-давно в его жизни была цель, основанная на идеалах двадцатого столетия. Теперь этих идеалов больше нет. Они утратили всякий смысл, и даже фундаменты городов, где он жил когда-то, рассыпались в прах.
А здесь все другое, это цивилизация, о корнях которой ему ничего не известно.
Ирелла, видимо, поняла его состояние.
— Но вы изменитесь, поверьте мне. Я не психолог, но вполне могу представить себя на вашем месте. Сейчас вы даже не знаете, чего хотите. Правда?
Корт провел пальцами по диванной подушке, и та начала гудеть и вибрировать от его прикосновения. Он быстро отдернул руку и встретился с Иреллой взглядом.
— Что-то в этом роде.
— И вас мучают подозрения. Вам многое непонятно, и это вызывает возмущение и обиду. Не стоит обижаться, Корт. В особенности, вам.
Она не сводила с него заинтересованного взгляда.
— Я что, превращусь в любопытный экспонат? Или буду читать лекции в каком-нибудь университете?.. Если здесь, конечно, есть университеты.
«Есть, наверное,— подумал он про себя,— иначе в языке не существовало бы такого слова. Тем не менее они могут очень, очень отличаться от Йельского и всех тех, что были в мои времена».
Ирелла прикоснулась к одному из мобилей. Пластиковые изгибы принялись скользить и вращаться, и мобиль принял вид причудливого маленького водопада.
— Вот. Он приобретает смысл, только когда движется. Тогда становится понятна его цель. С вами будет то же самое, Корт, когда вы начнете действовать, подчиняясь определенному плану.
— Какому плану?
— Как мне сейчас не хватает Тора Кассела…— вздохнула она.— Он гораздо больше меня знает о тайнах разума. Барлен и Хардони — прекрасные стратеги, но тонкости не для них. Те, кого мы послали на место происшествия, не нашли и следа нападавших. Обнаружили лишь неуправляемую машину Барлена. Кассел исчез, скорее всего, его захватили в плен. Им нужна информация…
— Кому «им»?
Ее глаза вспыхнули.
— Послушайте. Думаю, вы сумеете понять. Вы были солдатом, не так ли? Что ж, сейчас солдат нет.
— И войны тоже нет?
— Пока нет,— мрачно ответила Ирелла.— Но скоро будет. И когда это произойдет, мы окажемся беспомощными. Вы видели, на что способны шпионы… деккан. Они каким-то образом узнали о вашем существовании и захотели захватить вас или уничтожить. Барлен спас вас. Он готов сражаться, чтобы защитить Лиру. Но что он сможет без оружия? Да и Хардони тут бессилен, хотя его Корпус шпионов хорошо организован.
— Без оружия? — переспросил Корт.— А почему у вас нет оружия?
— Это вам лучше объяснил бы Кассел,— сказала девушка.— Но я постараюсь…— Она сделала глубокий
вдох.— Мы не можем делать оружие — ни для защиты, ни для нападения. Именно не можем, не способны. Наше сознание отказывается воспринимать саму идею. У нас есть ученые. Какое-то время назад они открыли антигравитацию. Однако нечто, очень глубоко укоренившееся в нашем сознании и в наших душах, держит на замке дверь к этому запретному знанию. Мы — творческие люди, мы можем создавать все… кроме средств уничтожения себе подобных.
— Все равно не понимаю,— сказал Корт.— Даже я вижу, как антигравитацию можно использовать для создания мощного оружия.
— Вы солдат, Корт. А мы — дети катастрофы. По словам Кассела, это условный рефлекс, передающийся по наследству. В общем, нечто, произрастающее в нашем сознании из семени, которое посеяно до начала нашей истории. Это случилось после того, как закончилось ваше время, и задолго, очень задолго до начала моего. Существует легенда о Троих в Саду, плодом этого древа и была война.
Ее лицо омрачилось.
Корт почувствовал, как по спине пробежал озноб. Как никогда прежде он ощутил пугающую неизвестность, которая таилась в глубине внешне прекрасного мира роз и перламутра. Зловещий барабанный бой прошлого, грохочущий глубоко под землей.
Волшебный город… На чьей крови он построен?
— Да, существует легенда,— почти шепотом продолжала Ирелла.— Бог отдал в распоряжение человека сад и сказал: «Только не ешь плод вот этого древа». Однако человек ослушался. Тогда Бог сказал: «Чтобы зло не завладело тобой целиком, дарую тебе забвение». И Он коснулся разума человека, и в месте Его прикосновения… что-то умерло.
4
Только сейчас Корт по-настоящему начал осознавать случившееся, и это осознание потрясло его до глубины души. «Я в будущем»,— повторял он про себя. Однако «будущее» — это всего лишь слово, смысл которого казался знакомым и вполне прозрачным, пока Корт напрямую не столкнулся с тем, что стоит за ним. Синее море, которое столь долго давало ему приют, не сразу отпустило его разум. Лира, ее столица, летающие машины — до сих пор он принимал непривычное ему окружение, но смотрел на него отстраненно, будто оно не имело к нему отношения.
Но теперь он начал понимать, что все это происходит с ним на самом деле. Понимание обрушилось на него, словно жестокий удар. До тех пор, пока Корт не был вовлечен в эту фантастическую жизнь, держался в стороне от нее, он был в безопасности. Нет, не совсем так. Он подсознательно лелеял надежду, что стоит лишь проснуться — и новый мир исчезнет.
Освещенное неярким светом лицо Иреллы, такое человечное и прекрасное, было совсем рядом. За ее спиной, тускло мерцая, ронял свои воды хрустальный мобиль, преображенный в журчащий водопад. Еще дальше высилась огромная прозрачная стена, а за ней перламутрово-розовыми огнями переливалась Валира, где люди жили, растили детей, ели и принимали ванны.
В груди разливалась сухая, мучительная боль. Корт знал ее причину. Он хотел домой. Хотел видеть города, за спасение которых сражался и которые пережил без надежды увидеть когда-нибудь снова. Это было хуже смерти.