– Конечно, – произнес он дрожащим голосом.
Кристиан с доктором Каллусом отчаянно боролись за жизнь пациента. Сердцебиение было слабым и неровным. Якобус пребывал без сознания, благодаря чему Кристиан смог как следует прощупать рану и не спеша вынуть осколки ребра, ближайшего к легкому. В глубину раны он затолкал кусок полотна, пропитанный смесью яичного желтка, живицы и розового масла, и привязал к нему веревку, чтобы его можно было легко достать, если от движения легких Якобуса ткань засосет внутрь грудной клетки. Пока Каллус придерживал веревку, Кристиан затолкал ткань как можно глубже, чтобы создать защитный барьер над легким. Удалив отмершую кожу и перерубленные мышцы на груди и плече птицелова, он промыл все вином.
На швы у Кристиана ушло шесть отрезов кетгута. Дважды ему пришлось останавливаться, потому что пальцы сводило судорогой. Наконец он наложил на рану широкую повязку и загипсовал всю грудь, чтобы предотвратить повреждения от резких движений, оставив лишь узкую щель, через которую при необходимости можно было вытянуть ткань.
Закончив работу, Кристиан остался доволен результатом. На этого пациента он потратил намного больше времени, чем обычно, признался он себе, особенно учитывая смертельный характер раны.
– Теперь остается только ждать.
Он вымыл руки и лицо над умывальным тазом. Несмотря на ранний час, на улице уже вовсю палило солнце, и вода показалась Кристиану божественно прохладной. Он знал, что ему надо поспать. Вытирая лицо, он выглянул в окно. Женщина – Жозеф назвал ее Марией – сидела на крыльце дома напротив и читала тонкий томик в кожаном переплете. То и дело она поднимала встревоженный взгляд. Кристиан снова ощутил, как его накрыло волной близости, граничащей с чудом.
Рядом с Кристианом возник Каллус. Он тоже вытирал лицо.
– Вижу, Мария все еще здесь, – сказал он с равнодушным видом. – Поговорю с ней, когда буду уходить.
– Нет! – поспешно выпалил Кристиан и тут же почувствовал, как краснеет под понимающим лукавым взглядом Каллуса. – Я… все равно собирался уходить. Поговорю с ней сам.
Кристиан поспешно сбежал по ступенькам, пересек двор и вышел на улицу. Мария встала и сделала шаг ему навстречу.
– Я не знал, что вы остались ждать, синьорина, – соврал он.
– Я спрашивала о вас там, у ворот, но меня прогнали. Сказали, я смогу вас увидеть, когда вы будете уходить.
– Мне очень жаль, что вас не пустили внутрь. Но правила есть правила.
– Ничего страшного, – сказала Мария. – Как он?
– Жив, но не более того. Ребро проткнуло легкое. Мы с Жозефом сделали все, что могли.
– Он умрет?
– Не знаю. Иногда такие раны заживают сами по себе, а иногда нет. То, что он не кашляет кровью, – хороший знак. И лихорадка у него умеренная. Если тут что-нибудь изменится к худшему, он умрет так же, как если… – Кристиан внезапно замолчал.
Он и так слишком много ей рассказал. Кристиан разглядел в ней небывалую силу, но в то же время заметил, как к ее глазам подступают слезы и как она борется с ними. Как бы ему хотелось осушить эти слезы!
– Простите, синьорина. Никогда я не чувствую себя более беспомощным, чем если сделал все, что мог, и предоставил пациента Господу Богу. Я бы хотел быть еще чем-нибудь полезным. Но он сильный.
– Спасибо за то, что вы делаете. – Обычно Мария была уверена в себе и в том, что говорит, но сейчас ей приходилось подбирать слова. – Пожалуйста, фра де Врис, если кто-нибудь спросит… В общем, Якобус охотится за птицами среди утесов. Он упал на острые камни. Не знаю, сказал ли вам доктор Каллус.
– Вот как, – произнес Кристиан, внимательно всматриваясь в ее лицо. – По характеру раны я бы не догадался.
– Я сейчас не могу объяснить. Прошу вас! Пожалуйста! Он упал на камни!
Кристиан понимал, что она лжет. И кажется, догадывался почему. Ему не было дела до конфликта между птицеловом и святым отцом. Ведь ему не раз приходилось подчищать за подобными врагами. Если дело не касается ордена, то ему решительно все равно. Мария смотрела ему прямо в глаза, и от ее взгляда он трепетал, как листок на ветру.
– Синьорина, пройдет несколько дней, прежде чем мы поймем, поправится ли он. Я бы хотел пригласить вас во двор, чтобы вам не приходилось ждать тут на жаре…
– Все в порядке. Если можно, я приду еще вечером.
От этой мысли его обдало радостным теплом.
– Разумеется.
Он не сводил с нее глаз, пока она не исчезла из виду.
Жандарм Биргу организовал интенсивные поиски вероятного убийцы. Его люди проследили за кровавым следом, который тянулся от башни и исчезал в районе гавани. Судя по крови и кускам плоти на железных зубцах, человек был сильно ранен. Когда развязали дозорного на башне, он был все еще пьян и ничего путного не вспомнил. Если кто-то что-то и видел, то либо был не в состоянии связать двух слов, либо боялся быть втянутым в страшную историю. Даже остолопы-стражники на городских воротах не заметили ничего подозрительного. Арбалет был обнаружен в кустах рядом с башней, но принадлежать он мог кому угодно.
Оборванная веревка объясняла, почему стрелявший промахнулся. На самом деле и жандарм, и епископ подозревали, что истинной мишенью был не викарий, а сам епископ. Ведь Сальваго прибыл в город совсем недавно и вряд ли успел нажить себе такого заклятого врага.
В поисках раненого мужчины жандарм посетил Санту-Спириту в Мдине, а также больницу итальянского ланга возле тюрьмы для невольников – все безрезультатно. В конце концов он решил наведаться в лазарет ордена. Несмотря на полное отсутствие у жандарма юридических полномочий в стенах ордена, лазарет никогда не отказывал в помощи следствию.
Обменявшись с жандармом любезностями, инфирмарий позвал Кристиана де Вриса, лечившего Сальваго.
– Я только что осмотрел викария, – сказал Кристиан. – Ранение болезненное, но не угрожающее жизни, если, конечно, не присоединится инфекция. Он много спит. Если все пойдет хорошо, он пробудет здесь еще день или два, после чего его можно будет перенести в епископский дворец.
– Слава Богу! – произнес жандарм и перекрестился. – А теперь я хочу спросить вас, не обращался ли к вам мужчина с серьезными повреждениями?
Кристиан взглянул на инфирмария, и тот одобрительно кивнул.
– Таких было пятеро, – сказал Кристиан. – Двое рыцарей, один из немецкого ланга, другой из итальянского. Оба с глубокими ножевыми ранениями, нанесенными друг другу во время уличной драки. Портовый рабочий со сложным переломом ноги: узел ослаб и его ударило углом ящика. Кузнец, которого лягнула взбесившаяся лошадь. Наконец птицелов из прихода Зуррик. – Кристиан посмотрел жандарму в глаза. – Во время охоты он неудачно упал и приземлился на острые камни.
– Я бы хотел увидеть кузнеца и птицелова, почтенный господин, – сказал жандарм.
Кристиан улыбнулся чуть более любезно, чем того требовали правила приличия, поскольку жандарм не имел права что-либо здесь смотреть.
– Бесполезно, сир. Кузнец скончался. Птицелов сейчас без сознания, но он не может быть тем, кого вы ищете. – Кристиан сам удивился, насколько легко дались ему эти слова. – Когда я зашивал его, то удалил из раны обломки камней и остатки морских водорослей. В качестве питания для ослов он подошел бы лучше, чем убийца.
Жандарм рассмеялся:
– Отлично, сир! Поскольку на нашей решетке водорослей не обнаружено, думаю, вы правы. Наверняка тот, кого мы ищем, уже лежит мертвый где-нибудь в поле. Рано или поздно мы обнаружим его кости.
– Бог в помощь, – произнес Кристиан.
– Да, на все воля Божия, – ответил жандарм.
День уже был в самом разгаре, когда Кристиану удалось ненадолго выйти. Он отчаянно нуждался в сне, но времени не хватало даже на короткий дневной отдых. Вместо этого он решил прогуляться, чтобы немного взбодриться. Свернув на улицу позади лазарета, Кристиан направился к стене, выходящей на залив Калкара-Крик. Свежий северный ветер растрепал его волосы. Кристиан глубоко вдыхал соленый воздух. Отсюда был виден форт Сант-Эльмо и вершина Шиберраса. Кристиан прислонился к стене. Мысли неслись вскачь.
Он не слышал, как к нему приблизилась женщина. Она внезапно вышла из тени и встала позади него. Лицо ее скрывала вуаль.
– Я ждала у ворот, но чуть вас не пропустила. Рада, что вы отправились этой дорогой.
Выдернутый из своих мыслей, Кристиан вздрогнул. Он знал, что увидит ее вновь, но не думал, что так скоро. Он быстро оглядел улицу. С этой стороны лазарета редко появлялись люди, по крайней мере, поблизости точно никого не было, а значит, никто не мог услышать их разговор.
– Мне очень жаль, что ночью так вышло, баронесса, – сказал он. – Я был не прав.
– О чем тут сожалеть. Если я правильно помню, вы совершенно нагло убежали, прежде чем что-то успело произойти. – Она явно поддразнивала его.
– Я вовсе не хотел быть грубым. Вы сами знаете, что произошло.
– Разумеется. И я признательна вам за то, что вы лечите моего брата.
Кристиан поднял брови:
– Викарий – ваш брат?
– Да, и я рада, что в столь трудный час он оказался в самых надежных руках, – жеманно улыбнулась она. – Но теперь в вашем внимании нуждаюсь я. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться вновь в том самом месте на берегу? Завтра утром.
– Я не могу.
– Разумеется, я все понимаю. У вас уже назначено дежурство. Тогда вечером или послезавтра утром, когда вам будет угодно.
– Нет.
– Я уверена, вы можете выбрать момент…
– Баронесса, простите меня. Но даже если бы мог, я бы не пришел. Я не смогу встретиться с вами вновь ни при каких обстоятельствах.
– Все дело в вашем обете?
Кристиан начал терять терпение:
– Держитесь своих обетов, баронесса, а мне предоставьте следовать моим!
Он ожидал, что она рассердится, но этого не произошло.
– Вам так идет ваша дерзость, фра де Врис, – улыбнулась она. – Мне казалось, вы уже нарушили ваш обет, когда мы целовались прошлой ночью. Я не сдамся так легко.