Настало время битвы.
Глава 35
Аша стоял на стене, возвышающейся над садом Топкапы, и смотрел на залив Золотой Рог. Ему было уже двадцать три года. Черты лица остались мальчишескими, но взгляд стал твердым, а лицо – бронзовым от солнца после нескольких лет в море. На нем было легкое шелковое платье и тюрбан, украшенный небольшим, но прекрасным изумрудом – изысканным подарком от благодарного султана.
Как и всегда, стоя на этом месте, он ощущал величественность, красоту и благодать Обители Счастья, столицы Османской империи, в то время как позади себя он чувствовал безмятежность Обители Блаженства, дворца, где ветер шелестел в ветвях кипарисов, где газели пили прохладную воду из пузырящихся фонтанов, и все это в самом центре вселенной.
Положа руку на сердце, он считал, что на всем белом свете не найти более величественного зрелища, чем холмы Стамбула, сверкающие золотыми куполами мечетей, с устремленными в небеса минаретами и идущими через Босфор кораблями, в том самом месте, где Европа встречается с Азией.
И если откровенно, не было более волнующего зрелища, чем подготовка вооруженных сил Сулеймана к войне здесь, на этих холмах, и внизу, в гавани. Всюду чувствовалась решимость султана.
И если уж совсем честно, ничто так не тревожило Ашу, как осознание того, что молот Господень уже занесен, а наковальней служит Мальта, остров, где он родился.
Пять лет, прошедших со дня победы у Джербы, выдались для него удачными и плодотворными. Он отбуксировал в Стамбул три корабля с рабами и драгоценным грузом. Тогда-то султан и пожаловал ему изумруд. После этого Аша курсировал вдоль берегов Крита и полуострова Морея[22], изучая каждое подводное течение, каждую лазейку и бухточку. Целый сезон он отплавал с адмиралом Пияле-пашой, а совсем недавно получил собственную эскадру из четырех галер, с которой ходил к берегам Далмации.
В одно из межсезоний он пересмотрел конструкцию собственной галеры, вспомнив уроки Леонардуса – уроки, усмехнулся он про себя, которые разве что не дадут кораблю пойти ко дну. Аша знал, что корабельных дел мастер остался бы доволен результатом. Галера, построенная из фигового дерева, как и собственная галера султана, вышла гладкой и быстрой. Такой позавидовал бы любой капитан флота. И сейчас он видел ее на причале, наблюдал, как команда готовит ее к отплытию. Обычно капитаны-турки выбирали итальянские имена для своих судов. Аша последовал этой традиции и назвал галеру «Алисой». Собственноручно, с большой любовью вырезал название на сандаловой дощечке, закрепленной на палубе. Он по-прежнему мечтал еще раз столкнуться с кораблем Ромегаса. Как приятно было бы отправить его в могилу выстрелом с «Алисы»! Но к сожалению, море было огромным, и больше он не встречал этого человека. И вот сейчас ему, возможно, выпадет такой шанс. Весь прошлый год прошел под знаком подготовки к войне – к той войне, где он, если повезет, вновь встретится лицом к лицу с самим демоном.
Пути Аллаха неисповедимы.
Всю неделю после прибытия в Блистательную Порту Аша молился вместе с султаном, удостоившим такой чести избранных лично им ага и капитанов. В своей частной мечети близ Хас одасы, Тайной палаты, Сулейман и его приближенные преклоняли колени перед общим властителем. Аша был смущен тем, что Владыка Века вспомнил его и окликнул по имени. Двор Сулеймана по-прежнему воплощал в себе все великолепие империи, но при этом Аша заметил, что Тень Бога действительно превратился в ходячую тень. Да, ему минуло семьдесят, и все-таки Аша видел надругательство над заветами Аллаха в том, что Его представитель на земле подвластен времени.
Сулейман казался более подавленным, чем прежде. Он стал бледнее, на лице отражались все горести и страдания прожитых лет. Он мучился подагрой, тело раздулось от какого-то недуга, который придворные врачи не в состоянии были излечить. Прикоснувшись губами к полам его одежды, Аша тут же выразил озабоченность здоровьем владыки. Аша знал о постигших Сулеймана бедах. О них перешептывалась вся империя. Внезапно скончалась жена султана Роксолана, в которой он души не чаял и которую задаривал стихами и цветами. Вскоре после этого еще один из его сыновей, принц Баязид, был задушен тетивой – плачевный результат семейной политики. Хватало в империи и других сложностей. Плечи Сулеймана согнулись под тяжестью тревог и одиночества.
И все же, несмотря на трудные для империи времена, никто не усомнился бы в том, что он по-прежнему был султаном двух континентов и императором двух морей. Доказательство тому можно было наблюдать в бухте Золотой Рог, воды которой так и бурлили в предвкушении войны. Силы стекались со всей империи, силы безмерные – все для того, чтобы победить рыцарей ордена Святого Иоанна и захватить их дом – Мальту.
Причины, стоящие за решением напасть на Мальту, были очевидными и благочестивыми. Ни один житель империи в этом не сомневался. И теперь вовсю шли приготовления к тому, чтобы подняться против врага, слабости которого были хорошо известны. Аша собственными глазами видел глиняные макеты рельефа, выполненные разведчиками, которые под видом рыбаков провели всю прошедшую зиму на Мальте, измеряя и зарисовывая фортификационные сооружения. Оказалось, что остров мало изменился со времен детства Нико, когда его отец работал над новым фортом Сант-Эльмо. Теперь Сант-Эльмо возвышался над входом в Великую гавань, форт Сант-Мишель защищал Сенглеа, а Сант-Анджело – Биргу. Однако все эти сооружения едва ли можно было назвать неприступными. В Биргу построили стену для защиты обращенной к берегу части города. Мдина, материковый город, где селилась знать, а также крепость на острове Гоцо по-прежнему представляли собой отдельно стоящие цитадели. Разведчики провели достаточно скрупулезную работу, и бывалые командиры с предвкушением смотрели на логово рыцарей.
– Это лишь тень их укреплений на Родосе, – заметил Мустафа-паша.
Старый генерал служил султану в Венгрии, а теперь ему предстояло возглавить сухопутные силы. Ему доводилось сражаться на Родосе, где рыцари за двести лет возвели самые удивительные в истории человечества фортификационные сооружения – сооружения, сломленные османами. Несмотря на явные усилия по укреплению Мальты, предпринятые великим магистром, стены и форты острова были лишь стеблями пшеницы для косы Сулеймана.
Да, по всем признакам – политическим, историческим и военным – султана ждал успех. Провидцы и астрологи, углубившись в свои книги и устремив взгляды к небу, согласились: лучшего момента для нападения не найти. Все знали, что остров полон людей, готовых за него умереть. Мальта падет не так легко, но обязательно падет. Этому пророчеству было уже много лет, но теперь указом султана на него словно наложили печать самого Господа.
Шла подготовка, грандиозная даже по меркам Османской империи. Глядя на Золотой Рог, Аша не видел ни пятна свободной воды. В бухте стоял блистательный флот из двухсот кораблей: галеры, галиоты, величественные галеасы, а также громадные торговые суда, подобно прожорливым драконам поглощающие военные и материальные ресурсы.
Всю зиму и весну ревели плавильни Стамбула, раскаленные добела, выковывая необходимую для войны артиллерию. Никто на свете не умел производить такой артиллерии, как турки. Некоторые пушки были настолько велики, что перевозить их приходилось по частям на специально изготовленных для этого тележках. Оси и колеса у них были величиной с лошадь. Стреляли такие пушки массивными железными ядрами, которые сотнями тысяч выкатывали из цехов. Один василиск оказался настолько тяжелым, что для него понадобилась отдельная галера. Повсюду громоздились щиты и мечи, а также прочее оружие и снаряды. Рядами стояли бесконечные бочки с порохом для пушек – всего сорок тысяч квинталов.
– Наверняка вся Мальта не весит сорок тысяч квинталов, – говорили оружейники.
Войска, постоянно тренировавшиеся всю зиму, теперь тянулись к кораблям, в Золотой Рог и в гавань близ Измита. Всего на суда планировалось погрузить сорок тысяч воинов, а еще тех, кто будет их обслуживать. Со всей Анатолии, с Кареси, Коньи и Теке сюда стекались сипахи, кавалеристы, посланные своими санджак-беями в ответ на призыв султана. Были тут и айялары, фанатики, готовые добровольно броситься в жерло христианских пушек, моля о смерти во имя священной цели. Были и наемники: перебежчики-христиане, греки и левантинцы, – с собственными кораблями и командой, с нетерпением ожидающие возможности выслужиться перед Сулейманом. И конечно, присоединились к флоту и союзники султана с Варварийского берега, целые суда со свирепыми арабами, берберами и марокканцами, жаждущими христианской крови. Сливками вооруженных сил были янычары. Более шести тысяч янычар понесут священный огонь султана, чтобы поджигать врагов.
Причал прогибался под тяжестью грузов, необходимых для поддержания сил во время осады, ведь целью нападения была голая скала, не способная ни укрыть, ни прокормить. Ревели ослы, перевозившие тележки с целыми лигами канатов и веревок, а также со множеством шатров и отрезов холста для парусов и для ширм, за которыми войска смогут скрывать свое местоположение и перемещения по острову. Баулы с хлопчатобумажной тканью, запасной одеждой, одеялами и медицинскими принадлежностями. Кирки, лопаты и ломы для саперов – людей, зарывающих мины под фортификационными сооружениями. Лошадей загоняли в специальные стойла на больших грузовых кораблях. Часть из них пригодится кавалерии для рекогносцировки и патрулирования местности, а часть потащит тяжелые пушки от берега к огневым позициям.
Аша сам провел шесть месяцев на Черном море, в густых лесах, помогая следить за строительством двадцати новых галер для флота. А затем вместе с другими капитанами совершал молниеносные рейды у побережья Эгейского моря, где они брали в плен гребцов из Анатолии, Греции и Мореи, столь необходимых для продвижения такой армады.