«Алиса» и сопровождавшие ее корабли продолжали удерживать вход в Великую гавань. В течение дня Аша мерил шагами палубу, глядя на огненный шторм над фортом Сант-Эльмо и слушая звуки битв в траншеях: лязг оружия, крики умирающих. И все же форт не сдавался. По ночам Аша часто наведывался в палатку командования, где из первых рук узнавал о том, как идет осада.
Пушки Тургута безжалостно атаковали форт, обстреливая его стены со всех сторон. Ночные поставки боеприпасов и людей значительно сократились. Большой удачей стало то, что под натиском янычар пал ключевой равелин. Он был одним из отдельно стоящих фортификационных сооружений за пределами стен, на северо-западном углу форта. Проверяя траншеи, военные инженеры обнаружили, что изможденные защитники равелина задремали. Пару минут спустя янычары ринулись в бой. Разгром получился быстрый и кровавый. Те немногие, кто выжил, кинулись бежать по мосту из деревянных досок, перекинутому через овраг. Они кричали людям внутри форта, чтобы те открыли ворота и впустили их. Янычары чуть не проникли в форт вместе с ними. Если бы защитники не закрыли ворота в последнюю секунду, битва за форт Сант-Эльмо была бы закончена. Итак, ворота закрылись, но неожиданная битва продолжилась. Со своей позиции с воды Аша увидел верхушки штурмовых лестниц янычар, приставляемых прямо к стене форта. Люди на корабле вокруг него одобрительными криками поддержали приступ.
Целые толпы войск штурмовали форт с разных сторон, сначала сосредоточившись близ равелина, затем атакуя вдоль всей линии, обращенной к суше, со склонов Шиберраса. Все это под выстрелы аркебуз, с помощью которых пытались очистить стены от защитников. У подножия стен клокотало море воинов, штурмовые лестницы были заполнены взбирающимися людьми. В ту минуту, когда туркам уже начало казаться, что штурм удался, защитники форта Сант-Эльмо открыли огонь. Через стену полетели гранаты, их фитили оставляли длинные неторопливые следы дыма. Гранаты взрывались среди турецких отрядов. В ряды воинов попадали пылающие обручи. Мгновенно воспламенялись тюрбаны, одежда и тела. Огневые трубы, подобно дракону, изрыгали смесь масла и смолы. Османы в бою носили шелк и хлопок, и теперь их одежда пылала адским пламенем.
Подбадривающие крики вокруг Аши смолкли. К тому времени, как прозвучал сигнал к отступлению, траншеи у форта Сант-Эльмо были заполнены тлеющими мертвецами. День выдался тихий, безветренный, и жуткий запах горелой плоти и волос тяжелым облаком повис над гаванью. Крики заживо сгорающих людей были слышны даже в Биргу. Не успев восстановить прицелы, турецкие артиллеристы открыли огонь из пушек, чтобы заглушить страшные звуки.
Той ночью в командной палатке Аша узнал, что в атаке погибло почти две тысячи турок. Мустафа-паша счел это небольшой ценой за сохранение равелина. Он приказал инженерам начать возводить огромную земляную насыпь позади равелина. Этот малый бастион вскоре должен был стать выше, чем сам форт. Когда равелин будет готов, всякий раз, глядя на небеса в поисках своего Бога, защитники равелина будут видеть пушки ислама, готовые тут же перенести их в ад.
В то же время рабы трудились над тем, чтобы засыпать овраг между равелином и фортом. В ходе работы они гибли сотнями, способствуя общему делу и заполняя овраг собственными телами. А черепа их в скором времени можно будет использовать в качестве закладных камней для стен.
Каждую ночь османские командиры говорили друг другу, что падение форта Сант-Эльмо уже не за горами. Со всех углов форт, построенный в форме звезды, казался полностью разрушенным. Как бы ни старались рыцари и их люди восстановить разрушенные стены, им было не угнаться за разрушителями, особенно под постоянными бомбардировками и снайперским огнем. Канонада не смолкала уже почти три недели. С каждым днем ее интенсивность лишь нарастала, так что вскоре от стены прямо в море начали отваливаться целые куски. Внутри форта не прекращался град из мраморных и гранитных ядер. Предпринимались все новые штурмы, каждый новый яростнее предыдущего.
И все-таки каким-то непостижимым образом форт держался день за днем. В командной палатке не смолкали извинения и оправдания ага и инженеров, которые пытались объяснить, почему самые закаленные войска и самые опытные в мире артиллеристы не могут сломать сопротивление небольшого форта. Дело в том, говорили командиры, что неверные внутри форта сражаются словно одержимые.
Ашу больше всего беспокоило упрямое нежелание форта Сант-Эльмо сдаться. Биргу и Сенглеа были укреплены значительно лучше, нежели форт Сант-Эльмо. У них было больше защитников и припасов. Если и они будут сражаться столь же стойко, осада затянется на месяцы, а то и на годы. Сколько же крови успеет пролиться за это время!
Однажды вечером Тургут и Мустафа сидели и планировали, где лучше расположить артиллерию, после того как падет форт Сант-Эльмо. Тургут выложил разноцветные камешки на чертежи гавани.
– Как жаль, что мы не знаем точного расположения войск и складов внутри Биргу и Сенглеа, – сказал он. – Если бы мы знали, что там устроил ла Валетт, это бы сильно облегчило нам задачу.
От этих слов у Аши усиленно забилось сердце. Определенно, этот путь выбрал для него сам Аллах. Вот он, его шанс, сделать что-то полезное: он мог бы войти в Биргу и выяснить, где находятся пороховые склады, где стоят войска и где хранятся запасы. Он мог бы разузнать все сильные и слабые стороны фортификационных сооружений. Он мог бы разведать подземные ходы, изучить планы эвакуации и тактические чертежи. Вооруженный такими знаниями, старый корсар Тургут и блестящий генерал Мустафа непременно нашли бы кратчайший путь к победе, что спасло бы как турецкие, так и мальтийские жизни. Таким образом, Аша был в состоянии помочь, не беря в руки оружия и соединив две свои жизни. Это было бы прекрасно.
Разумеется, он не мог объяснить этого Тургуту, или Мустафе, или кому-нибудь еще. Аша не знал, что с ним сделают, если узнают правду, даже после долгой и верной службы. Тургут особенно славился своей непредсказуемостью. Он мог как усмехнуться умной уловке, так и приказать отрубить Аше голову. А возможно, и то и другое. Поэтому Аше предстояло провернуть все самому, тайком. Если его личность раскроется, когда он вернется с ценными сведениями, что ж, так тому и быть. Любое наказание за столько лет лжи будет смягчено тем, что добытая им информация спасла человеческие жизни. Он был уверен, что у него все получится. Он отлично знал остров, знал каждый овраг, каждый колодец, все названия мест. Он знал язык и обычаи острова. Наконец он хорошо знал островитян.
Я смогу это сделать.
Он провел без сна долгие часы, размышляя и планируя. Решил действовать следующей ночью.
На другой день случилось нечто немыслимое. Тургут уже много раз указывал на то, что единственная причина, по которой рыцари все еще удерживают форт Сант-Эльмо, – это возможность каждую ночь, под покровом темноты, переправлять в форт подкрепление и дополнительные запасы. Он придумал план: вырыть траншею вдоль склона Шиберраса напротив форта Сант-Анджело. Траншею должен был закрывать щит из кустов и камней, оберегающий людей от пушек Сант-Анджело. С защищенной позиции близ Великой гавани длинные и смертоносные пушки янычар смогли бы наконец перерезать ниточку жизни для форта Сант-Эльмо.
Тургут находился в траншеях, проверял, как идут работы, когда один турецкий стрелок на вершине Шиберраса произвел ошибочный выстрел. Ядро приземлилось среди офицеров. Один из них, ага янычар, был убит на месте. Длинный осколок гранита пробил Тургуту череп прямо над ухом. Он повалился на землю, из ушей и изо рта потекла кровь. От мгновенной смерти его спас плотно намотанный тюрбан.
Той же ночью Аша пришел его проведать. Доктора сделали все, что могли, а могли они не много. «Судьба Тургута в руках Аллаха, – сказали они. – И понятно, что очень скоро Аллах призовет своего слугу к себе». Корсар лежал на спине. Лицо умиротворенное, но ужасно бледное; дыхание прерывистое. Он все время пребывал без сознания, качаясь на волнах эфира. Иногда что-то бормотал, один раз рассмеялся. Аша присел у его койки и, несмотря на комок в горле, попытался успокоить его. Тургут-реис более, чем кто-либо, помог Аше найти себя.
Аша вспомнил тот день, когда Тургут выловил его из моря. Тургут ведь мог взять его в рабство, или продать, или убить. Но вместо этого старый пират что-то в нем разглядел, и с тех пор в жизни Аши случалось много благодеяний. Аша вспомнил предчувствие Тургута, что в один прекрасный день он умрет на этих самых островах. Тогда вспыльчивый ребенок, Николо Борг вообразил, что Тургут – это исчадие Сатаны, и поклялся в лицо старому человеку, что он лично его убьет и вывесит голову врага на галере ордена Святого Иоанна. Насколько иначе сложилась жизнь Аши, предначертанная Аллахом, чем та жизнь, которую представлял себе Нико! Теперь он сидел возле постели человека, которого когда-то поклялся убить, готовый на все, лишь бы тот жил.
– Пить, – еле слышно прошептал Тургут, словно легкий ветерок колыхнул края палатки.
Аша наполнил кружку и поднес ее к губам Тургута. Тургут лизнул воду, смочив губы и язык. Он по-прежнему был без сознания.
Наклонившись, Аша поцеловал наставника в лоб, легонько сжал руку Тургута и прошептал:
– Спи спокойно, дедушка. Пророк будет счастлив видеть тебя рядом.
Аша вышел из палатки, отогнав свою печаль, и поспешил к галере. Его мозг кипел. Потеря Тургута могла стать губительной раной для войск султана. Теперь Мустафа и Пияле особенно нуждались в сведениях, которые Аша собирался добыть в Биргу. Самым рискованным моментом, он знал, были его собственные галеры. Он командовал четырьмя из них и не мог допустить, чтобы старший офицер флота заинтересовался его местонахождением или чтобы его хватился собственный экипаж.
На полуюте «Алисы» Аша поговорил с Ферозом, своим первым помощником. Объяснил, что ему выпала честь провести несколько дней в траншеях с Мустафа-пашой, чтобы понаблюдать за ведением осады. Аша велел Ферозу переместить галеры в канал между Гоцо и Мальтой для патрулирования, а затем вернуться за ним ровно через пять дней. Выдвинуться следовало рано на рассвете. Указания Аши соответствовали общим приказам Пияле-паши, а потому не вызвали у Фероза вопросов.