Аша заметил, что по периметру выстроили новые стены, а старые дома снесли. Все-таки ла Валетт – умный противник. Если турки начнут штурм стены близ бастиона Кастилии, их явно ждет ловушка. За крепостными стенами великий магистр создал внутреннюю систему стен. Если турки пойдут на приступ, то окажутся запертыми между стенами, как овцы в загоне. Добытые Ашой сведения помогут спасти сотни, если не тысячи жизней.
Нико увидел место, где в детстве гонял по улице клубок ниток; вспомнил, как догонял его, чтобы не упустить в воду. Теперь здесь стояли, переговариваясь, человек десять солдат. Над ними – полукулеврина, а подальше – три вертлюжные пушки, невидимые снаружи. И вот там, чуть ниже, мина может обрушить всю стену.
Аша направился к площади, пробираясь сквозь толпу из людей и скота. Городок, навсегда отпечатавшийся в памяти Нико, теперь в глазах Аши выглядел иначе. Он казался более компактным и густонаселенным. Неизменными сохранились лишь несколько зданий: обержи и лазарет да еще рыцарская церковь Святого Лаврентия рядом с заливом Биргу. К церкви Святой Агаты пристроили звонницу. В детстве Нико играл на этом самом месте. Аша вошел внутрь, перешагнув через спящих крестьян и их нехитрые пожитки. Остановился перед алтарем, все таким же простым, сооруженным из холста и креста, со шпалерой на задней стене. Рядом с алтарем лежали груды мечей и аркебуз, готовые к выдаче в случае необходимости. Аша принялся их пересчитывать, но его взгляд все время возвращался к кресту. Он ощущал неприятный гул в затылке. В последний раз, когда он стоял в христианской церкви… это было здесь. И хотя он ощущал себя истинным мусульманином, Аша не мог отделаться от чувства, что Бог его предков смотрит на него. Он вышел на улицу.
Площадь, очевидно, являлась центром командования обороной. Аша попытался вычислить, сколько рыцарей командуют войсками. Он уже знал, что будет делать, если вдруг встретит ла Валетта. Хотя информация, которую собирал Аша, была критически важной и должна была помочь положить конец осаде, ла Валетт не являлся обычным командиром. Как ни крути, он был выдающимся человеком. Потеря Мальтой такого предводителя явно принесла бы туркам больше пользы, нежели простые донесения о количестве пороха на складах или о ловушке, устроенной между стенами. Ла Валетт должен умереть. Аша устранит его телохранителя и поразит великого магистра смертельным ударом. С Ромегасом будет сложнее. Аше придется приложить всю свою волю, чтобы не поддаться жажде мщения и оставить этого человека в покое. А поступить следовало именно так. Если судьба будет к Аше благосклонна, он еще встретится с Ромегасом в финальной битве за Биргу.
Аша уже час бродил в толпе по периметру площади, высматривая и ожидая, но ни великий магистр, ни Ромегас так и не появились. Аша понимал, что могут пройти часы или дни, прежде чем он их увидит, если увидит вообще.
Он направился к улице, где когда-то жил, и неподалеку заметил низкое каменное здание, которое вызвало у него особенно яркое воспоминание. Он как будто снова ощутил аромат горячего хлеба, который тянулся из этой двери каждое утро, иногда будя его ото сна, хотя он и жил в трех улицах отсюда. От этого аромата сводило живот. Лука не переносил свежего хлеба, и они обычно ждали, когда хлеб покроется серой плесенью или затвердеет, как известняк. Одним прекрасным утром Мария нашла на улице монетку. Они сразу решили, что с ней делать. Втихаря они отлили немного меда из глиняного горшка на кухне у Изольды и побежали занимать очередь – как раз вот тут, где Аша теперь наблюдал гору картечи на поддоне. Мария протянула пекарю деньги, и тот отрезал им полбуханки. Свежий хлеб, прямо из печи, еще дымился в прохладном утреннем воздухе. Они сидели на скамейке напротив церкви Святой Агаты, намазывали мед на хлеб и ели драгоценное лакомство, улыбаясь, облизывая пальцы и отмахиваясь от мух. Теперь же Аша сосчитал погруженные на тележки хлеба, чтобы вычислить хотя бы примерно, сколько человек предполагалось накормить.
Мария. Где ты?
Он отправился дальше, все изучая и запоминая. Двадцать человек, тридцать, сорок два – отряд греков, подразделение родосцев. Один мужчина посмотрел на него с подозрением, словно Аша отличался от всех остальных. Аша опустил голову и поспешил прочь. Дотронулся до своей биретты. Нет, все хорошо, ему показалось. Он не просто выглядел как мальтиец, он оставался собой. Он и был мальтийцем. И все-таки он задумался над тем, сколько в нем лживого. Возможно, он держался совсем не так, как настоящий мальтиец, на чью осанку не могли не повлиять долгие годы нищеты и пресмыкания перед ненавистными рыцарями. Да, было в их манере держаться что-то, что выдавало в них именно мальтийцев, так же как орта на его руке выдавала в нем… кого-то другого. Одно он знал точно: сейчас он изменившийся человек в городе чужих.
Аша дошел до улицы, где стоял его дом. Вокруг дома выросли новые жилые постройки, но он узнал свою дверь, а еще окно, у которого его мать любила сидеть вечерами, сплетничая со старой ведьмой Агнетой, мучительницей. Однажды она сломала ему палец, когда он потянулся за конфетой, лежавшей у нее на подоконнике.
Перед домом, он точно помнил, чернела огромная выгребная яма, столь тесно связанная в воспоминаниях с тем днем, что изменил его жизнь. Аша рассматривал каждого, кто входил в дом или выходил оттуда. Он не знал, живет ли там по-прежнему семья Борг. По всей видимости, теперь в доме ютилось много народу. Всего за двадцать минут мимо Аши прошло одиннадцать человек. Из них две женщины, одна из них могла оказаться его сестрой, обе такие же красивые, какой он ее помнил, и примерно ее возраста. Одна шла с детьми. Могла ли это быть Мария? Он ничего не знал о ее нынешней жизни. Наверняка она уже давно замужем, лет с четырнадцати-пятнадцати. Ее старшему ребенку – племяннику или племяннице Аши! – должно быть лет одиннадцать или двенадцать. Возможно, вон тот мужчина – ее муж, то есть его, Аши, зять. А мама? Аша видел пару женщин подходящего возраста, но лица были закрыты вуалью. Никого похожего на отца Аша не заметил. Он был уверен, что уж Луку-то он бы точно узнал. Если и не по лицу, то по рукам.
Аше пришлось бороться с Нико, которого охватило непреодолимое желание подбежать к дверям, рассказать о себе и задать свои десять тысяч вопросов. Аша оказался сильнее, ему удалось отогнать эту мысль. Вопросы лишь привлекли бы к нему внимание и вызвали подозрения. А он должен делать то, ради чего пришел. Аша решительно развернулся и зашагал прочь. Возле епископского дворца он увидел скат, ведущий в подвал здания, где изготавливали боеприпасы. Он заметил, как внутрь закатывают бочонки с порохом, а оттуда выгружают греческие зажигательные снаряды. С этим местом турецкие стрелки быстро справятся.
Наконец Аша увидел первое знакомое лицо. Это был старый сапожник, человек злобный, как оса. Аша встал и принялся рассматривать его. Это он сделал зря. Какой-то солдат заметил, что он слоняется без дела, и тут же решил загрузить его работой.
– Эй, ты! Иди сюда! – позвал он по-итальянски.
Аша отвернулся, сделав вид, что не понимает, но солдат схватил его и подтолкнул к скату, исчезающему где-то под фундаментом дома. Минуту спустя Аша попал в освещенное свечами помещение с низким потолком. Внутри оказался источник, водой из которого наполняли глиняные кувшины. В детстве Нико этого источника здесь не было. Иногда Нико приходилось ходить за водой до самой Марсы. Теперь Аша увидел, что благодаря источнику Биргу может продержаться долго; вот еще одна цель для стрелков. Аше поручили выносить кувшины на улицу, где их грузили на тяжелую тележку со старыми, потрескавшимися деревянными колесами. Когда тележка была загружена доверху, люди, ослы и даже священник принялись тянуть за веревки. Все они выглядели совершенно изможденными. Кто-то сказал, что это уже четвертая такая тележка за день. Впрягаясь в работу вместе с остальными, Аша с опаской поглядывал на священника. За долгие годы он похудел, взгляд стал более суровым, но сомнений быть не могло – это дон Сальваго. Нико пришлось сжать всю свою волю в кулак. Сколько раз твои слова звучали в моей голове. Сколько раз я повторял твои молитвы! Священник, разумеется, Нико не знал, да и все его внимание было сосредоточено на том, чтобы кувшины с водой не попадали.
– Осторожнее с той стороны! – крикнул Сальваго одному из мужчин. – А то…
Слишком поздно. Один кувшин выпал из телеги. Тяжелый сосуд не разбился. Нико нагнулся, чтобы поднять его, и с усилием затащил кувшин обратно в тележку.
– Твоя помощь приветствуется, – сказал священник, вытирая пот со лба. – Спасибо.
– Не за что, дон Сальваго.
Сальваго взглянул на него:
– Я тебя знаю?
– Нет, святой отец. Я из деревенских. Просто я знаю, кто вы. Вас все знают.
Им удалось провезти тележку через лабиринт улочек и затащить ее в ворота дворца. Весь двор был заполнен козами, которые, завидя их, кинулись им навстречу. В дверях консистории Аша заметил епископа – его зовут Кубельес, вспомнил Нико. Епископ разливал суп из огромного котла и раздавал голодным, выстроившимся в очередь. Таская тяжелые кувшины в подземелье, многократно спускаясь и поднимаясь по ступенькам, Аша подсчитывал, сколько запасов сложено на стенах. Об этих помещениях ходили слухи, будто когда-то они были заполнены жуткими инструментами для пыток. А теперь Аша считал головы, в основном стариков и детей, сгрудившихся в темных помещениях. Почти у каждого были вопросы к Сальваго, который внимательно всех выслушивал: «Можно дополнительный кусок хлеба моей бабушке? Она сегодня совсем слаба», «Конфетку, дон Сальваго?», «Не нашлось лекарства для моей матери?».
Какой хороший человек этот Сальваго, думал Аша.
Это место стрелкам лучше не трогать.
Уже смеркалось, и Аша начал подумывать, как ему выбираться из города. После наступления темноты он собирался перебраться где-нибудь через стену, а потом переплыть Калкара-Крик. Аша отправился туда на разведку.