Фенсу снова ударил ногой. Пузырей стало больше, и турок наконец выпустил топор, начав опускаться ко дну. Турок перестал бороться, его руки и ноги свободно болтались, тело обмякло, и вскоре он исчез во тьме. Фенсу вынырнул на поверхность. Он жадно ловил ртом воздух, мышцы горели, как и легкие.
Первые турки появились еще до рассвета. Они отправили своих лучших пловцов в Сенглеа. Им пришлось преодолеть Френч-Крик шириной четыреста футов. Оружие и инструменты они держали в зубах, кое-что прикрепили себе на спину. Пловцы принялись яростно и проворно уничтожать палисад, чтобы расчистить путь для атаки с моря. Они рубили веревки и расшатывали колья, когда на них налетела первая волна мальтийцев. Среди них был и Фенсу, ковылявший на своей раненой ноге. Испанский солдат, не умеющий плавать, сунул ему в руку нож, и Фенсу с криком бросился в воду навстречу битве. И вот теперь он убил своего первого турка. И ему хотелось больше турецкой крови.
По всему водному фронту окрашенная кровью вода была взбаламучена людьми, борющимися за превосходство. Одни дрались под водой, другие на поверхности. Кто-то повис на кольях, свободной рукой размахивая оружием, а вокруг плавали противники, чьи клинки поблескивали над водой и рассекали воздух. На суше стрелки с обеих сторон воздерживались от ведения огня, опасаясь попасть в своих.
В разгар битвы туркам удалось подвести несколько маленьких лодок прямо к палисаду. На этих лодках они привезли анкерные крепления и мотки толстого троса, который обычно использовали для буксировки галер. Экипажи забросили крюки в воду и зацепили каркас палисада у самого дна. Пока вокруг них шла битва пловцов, они налегли на весла и поплыли обратно к берегу, разматывая за собой трос. Там, близ Коррадино, рабы принялись усиленно крутить лебедки, чтобы натянуть тросы и выдрать колья. Хотя турецким пловцам было далеко до мальтийцев, Фенсу видел, что их усилия увенчались успехом. Частично палисад расшатался, а частично и вовсе обвалился.
Фенсу пришлось дважды нырнуть, чтобы найти топор турка в песке. Подплыв к ближайшему тросу, он рубанул по нему. Трос оказался толщиной с его запястье. Даже с острым как бритва топором перерубить трос под водой представлялось едва ли возможным. Фенсу и пилил, и кромсал, трижды выныривал, чтобы вдохнуть кислорода. Наконец, как раз когда трос натянулся за счет лебедки, последние стренги оборвались, и трос лопнул.
Жадно вдохнув, Фенсу принялся за следующий. В тот же миг он заметил, что на него надвигается турецкий флот. Бесчисленные галеры на полном ходу приближались к нему со стороны Марсы. Целый лес весел вздымался над водой, качаясь вверх-вниз, продвигая вперед армаду, сияющую алыми одеждами, белыми тюрбанами и драгоценностями, при этом вооруженную луками и мушкетами, топорами и алебардами, саблями и пиками. На носу флагманского корабля гордо и храбро стоял имам, читая воинам главы из Корана.
Фенсу развернулся и на полной скорости поплыл к берегу. Он слышал, как со стен доносятся предупреждающие крики пловцам: выйти из воды! Кто не успел уплыть, тут же был поглощен приближающейся армадой.
Войдя во Френч-Крик, турецкие галеры распределились равномерно, чтобы начать осаду всего побережья Сенглеа сразу. В большинстве мест палисад еще держался, но кое-где разломался и частично провалился, позволяя кораблям пройти дальше.
Канделисса, алжирский командующий, обнаружив, что его собственная галера застряла, бесстрашно прыгнул с палубы и погрузился по плечи в воду, его одежда развевалась вокруг него. Его люди тоже попрыгали с кораблей вслед за ним. Одни с головой ушли под воду и поспешно вынырнули, отплевываясь. Их пороховое оружие и зажигательные смеси были испорчены безвозвратно. Другие запутались в сетях и пошли ко дну. Однако большинство оказалось на мелководье и смогло сохранить свое драгоценное оружие, держа его над головой. Они добрались до берега вброд, многие тащили за собой веревочные лестницы. Прячась за щитами, они двигались прямо навстречу затухающему огню, направленному на них со стен.
Оказавшись на берегу, Фенсу тяжело сел, прижавшись спиной к стене и согнувшись пополам от подступившей дурноты. Он откашлялся, изрыгнув из себя морскую воду. Топор задел мышцу на плече. Как и в случае с ногой, рана оказалась болезненной, но не опасной. Если его продолжат терзать по маленьким клочкам, как сейчас, он должен выдержать. Сняв с себя набедренную повязку – единственный доступный материал, – Фенсу протянул ее другому пловцу, и тот перевязал ему плечо. Жадно напившись из цистерны, Фенсу собрался с силами, встал, поборов накатившее на него головокружение, и поспешил к оконечности мыса Сенглеа, который атаковала основная масса турецких кораблей.
Одновременно с атакой с моря началось нападение с суши. Алжирские и турецкие войска под предводительством Хассема кинулись вниз по холмам в направлении форта Сант-Мишель, не обращая внимания на обстрел из пушек, разбивающий их ряды. Они принялись атаковать стены. Живые карабкались на убитых. Тысячи и тысячи солдат, все с воинственным криком. Западная и южная стороны Сенглеа оказались поглощены османским штурмом.
Кристиан накладывал повязку на глубокую рану на спине солдата, когда услышал через окно звонкий голос трубы, перекрывающий остальные звуки. Это был призыв, обращенный ко всему резерву плавсостава, срочно явиться на площадь. Для Кристиана – первый в его жизни призыв к бою. Кроме исключительных случаев, когда объявлялась всеобщая тревога, ему было предписано оставаться на посту в лазарете, латая раны солдат, пригодных для дальнейших сражений. Бросив инструменты, Кристиан выбежал на улицу, на ходу крикнув цирюльнику из гражданских, чтобы закончил обработку раны.
Его оружие хранилось во внутреннем дворе, всегда наготове. Руки Кристиана все еще были скользкими от крови, и ему понадобилась помощь пажа, чтобы облачиться в доспехи. Хотя жаркая броня весила более ста фунтов, она была тщательно подогнана под его фигуру и почти не стесняла движений. По дороге он нагнал Ромегаса и еще троих рыцарей, бежавших со своего поста возле тюрьмы для рабов. Каждая позиция, находящаяся вне прямого огня противника, выделила столько людей, сколько могла себе позволить.
Несколько мгновений спустя они уже протискивались сквозь толпу, пересекая понтонный мост, который проходил через залив Биргу и вел к центру полуострова Сенглеа. Большинство прибывших в качестве подкрепления воинов кинулись влево, на защиту форта Сант-Мишель, где его с земли атаковали восемь тысяч алжирцев и турок. Кристиан же побежал направо, к уступу на краю полуострова, куда пришелся основной удар с моря. Три тысячи солдат противника уже высадились на берег из лодок, при этом новые суда все продолжали прибывать. На обоих концах Сенглеа в стенах образовались бреши.
Рядом с ветряными мельницами взорвался пороховой склад. Кристиана сбило с ног. Он с трудом поднялся и побежал дальше, мимо лежащих людей – обожженных, оглушенных и умирающих. На стенах появились турецкие флаги. Добежав до стены, Кристиан посмотрел вниз, на берег, наводненный отрядами противника, устанавливающими все новые лестницы.
Среди рыцарей, побросавших свои аркебузы и швыряющих камни в осаждающих стену врагов, стоял обнаженный Фенсу. Женщины и дети со всего города заняли позиции у котлов с кипящей водой. Костры были разведены через каждые пару ярдов вдоль всех укреплений. Вместе они поднимали котлы и опрокидывали их на головы лезущих по лестницам и атакующих стены турок и алжирцев. Турки держались плотными рядами, значительно снижая эффективность таких примитивных защитных мер. В воздух летели горшки с горючей смесью, но вреда от них было меньше, чем обычно, поскольку с одежды врагов все еще стекала морская вода.
Кристиан оказался лицом к лицу с янычаром, добравшимся по лестнице до самого верха. Тот замахнулся мечом. Кристиан толкнул лестницу ногой, и турок полетел назад. На его место пришли другие. В основном шел рукопашный бой. Сцепившись в смертельной схватке, люди вместе падали вниз. Вдоль стен, словно переменчивый ветер, гулял дым. Пушечные ядра врезались в ряды солдат, убивая как мусульман, так и христиан. Грохот стоял неимоверный.
Час за часом отец Роберто, держа меч в одной руке, а распятие – в другой, переходил от одного поста к другому, выкрикивая слова поддержки солдатам, вдохновляя их на еще бо́льшие подвиги.
– Блаженны те, кто погибнет во имя Всевышнего, – говорил он. – Ибо написано, что перед именем Христа всякий должен преклонить колена как на небесах, так и на земле и под землей.
Мустафа-паша наблюдал за битвой со своего поста в Коррадино. Он видел, что линия защиты совсем истончилась, но пыталась удержать и южные, и западные стены Сенглеа под натиском многочисленной турецкой армии. Пияле-паша продолжал атаковать Биргу, чтобы прекратить поток подкреплений, идущих в Сенглеа. Мустафа видел, что победа наконец-то в его руках. Настало время задействовать припасенных как раз для такого случая янычар. Именно сейчас можно было переломить ход битвы. Он кивнул вестнику, и тут же раздался звук трубы. Десять галер, каждая с сотней янычар на борту, двинулись к мысу Сенглеа с тем, чтобы высадить людей у якорного крепления цепи, протянувшейся от залива Биргу до форта Сант-Анджело. Защитников было явно недостаточно, чтобы остановить их.
Укрывшись вместе со своими отрядами близ береговой линии у форта Сант-Анджело на позициях, еще не замеченных турками, шевалье Франсиско де Гираль увидел, как корабли надвигаются прямо на него. Он приказал зарядить пушки мешками с камнями, железными пластинами, кусочками цепей и металлическими шариками с острыми шипами. Пушки выкатили на огневые позиции. Не замечая их, галеры шли мимо.
Когда галеры были всего в двухстах ярдах от них, де Гираль отдал приказ открыть огонь. Батарея дала дружный оглушительный залп. Цепи пробивали грудную кость и застревали внутри тела. Пушки мгновенно перезарядили и выстрелили вновь.
Девять кораблей быстро затонули. Десятому удалось резко развернуться и направиться к побережью Шиберраса. Когда дым рассеялся, вода выглядела как кровавая пена. Сверху, над местом гибели девятисот янычар, плавал ковер из цветных тюрбанов и кафтанов. Если не считать воинов на десятом судне, никто не выжил.