Кристиан был с великим магистром, когда принесли тела. Всегда такой сильный, решительный и уверенный, ла Валетт позволил себе минутное уныние.
– Эти двое молодых людей опередили нас всех лишь на несколько дней, – сказал он. – Ведь если мы не получим подкрепления с Сицилии, то все умрем. Все до последнего защитника мы будем погребены под руинами.
Ла Валетт твердо вознамерился разрушить башню. Он велел рабочим проделать отверстие в стене почти у самой земли, в нескольких ярдах от основания осадной башни, при этом не пробивая стену насквозь. Прикатили большую пушку, зарядили ее цепными ядрами. Выбили из стены последние камни. Пушка выстрелила. Снаряды с цепями пробили опору, обрушив башню.
Турецкие инженеры придумали специальную пороховую бочку, такую огромную, что сдвинуть ее могли только десять человек. Это было самое крупное отдельное взрывное устройство, которое когда-либо изобретали инженеры. Устройство, наполненное взрывчатыми веществами и шрапнелью из цепей, гвоздей и картечи. Пока защитники Биргу были заняты башней, а защитники форта Сант-Мишель отражали очередную атаку, турки подожгли на бочке запальный шнур. Воины подтащили бочку к вершине разрушенной части стены форта Сант-Мишель и скатили ее оттуда в группу защитников.
Фитиль все еще горел. Защитники побросали оружие и потащили бочку к крепостному валу. Они скатили ее с холма в обратную сторону, прямо в толпу турок, ожидающих разрушительного взрыва, чтобы начать наступление. Взрыв ударил туркам в лицо. Рыцари вывели свои войска за пределы форта и предприняли атаку на нападающих. Наступление быстро обернулось бегством.
С военной точки зрения для турок это были лишь незначительные неудачи. Перед их командованием стояли куда более серьезные проблемы. По всем расчетам, осада должна была продлиться не больше месяца. Теперь же у армии заканчивались запасы и продовольствия, и пороха. Корабли, отправленные за пополнением в Триполи, так и не вернулись. Мустафа догадался, что их перехватили христианские суда, стоявшие у побережья Африки. Пушки начали выходить из строя из-за перегрева. Насрид и другие командиры жаловались на волнения в их отрядах. Среди солдат росло недовольство военными неудачами. Если Аллаху угодна их победа, зачем Он воздвигает столько преград на пути к ней? После каждого провала становилось все труднее приказывать воинам идти в атаку. Не было на свете более храбрых бойцов, но им совсем не хотелось гибнуть понапрасну. К тому же груды мертвых тел стали источником болезней, распространявшихся наряду с унынием.
Близился конец августа. Мустафа начал осознавать неизбежность зимовки на Мальте. Пияле спорил с ним, утверждая, что флоту такого не выдержать. Гавань, которую они завоевали столь дорогой ценой, была непригодна для зимней стоянки. «Не может быть и речи», – заявил Пияле. Или они завоюют остров до середины сентября, или флот вернется в Стамбул.
– Как только задует первый григель, – сказал он, – флот султана отправится в путь, с армией или без нее.
Несмотря на все трудности, Мустафа был настроен решительно. У истоков его рода стоял не кто иной, как аль-Валид, сподвижник самого пророка Мухаммеда. Мустафа проводил сложнейшие кампании для Сулеймана от Персии до Венгрии и всегда находил способ победить. Рыцари ордена Святого Иоанна оказались крепкими орешками, но и они были смертны, к тому же немногочисленны. Он победил их на Родосе и собирался победить снова. Ему совсем не хотелось предстать перед Сулейманом с известием о поражении.
В какой бы тяжелой ситуации он сейчас ни находился, Мустафа твердо знал: это ничто по сравнению с положением людей внутри стен.
Если Мустафа и ошибся в оценке ситуации в Биргу и Сенглеа, то разве что недооценил ее безысходность.
Впервые с начала осады Кристиан практически не появлялся в операционной. На стенах катастрофически не хватало солдат. Пока турки бомбили, атаковали и снова бомбили, Кристиан вместе со всеми, кто обычно трудился в лазарете, защищал крепостные стены. Женщины заботились о раненых, которые умирали один за другим без надлежащей хирургической помощи.
Поскольку теперь пост Кристиана располагался не в Сенглеа, а на французской куртине, он виделся с Марией почти каждый день. Обычно они успевали лишь обменяться взглядами, но и этого было достаточно, чтобы убедиться в невредимости друг друга. Она старалась работать поближе к его посту и однажды даже ухитрилась между атаками передать мужчинам хлеб. Она прошла мимо рыцарей и солдат, раздавая каждому по кусочку хлеба, смоченного вином, и шепча ободряющие слова. Возле Кристиана она остановилась и опустилась на колени. Его глаза были закрыты. Он уснул сидя. Обмакнув хлеб в вино, она поднесла его к губам Кристиана. Он открыл глаза и, казалось, не сразу понял, где он и кто перед ним. Он резко пошевелился, но она успокоила его.
– Видеть тебя – все равно что бальзам на душу, – прошептал он.
– А для меня такая же радость видеть тебя.
Пока Кристиан ел, Мария оторвала кусочек ткани от своего рукава и обмакнула его в воду. Она смочила Кристиану лоб, щеки и губы. Он не сводил с нее глаз.
– Моисей в порядке?
Она кивнула:
– Я видела его нынче утром. Вместе с другими мальчишками он катил огненные обручи, как игрушки.
– Ну и хорошо, – улыбнулся Кристиан.
Пушки снова принялись палить. Тут же раздался сигнал, предупреждающий об очередной атаке. Мария схватила корзину и поспешила к следующему бойцу.
Кристиан нежно сжал ее руку:
– Тебе что-нибудь нужно?
– Только чтобы все это поскорее закончилось. И чтобы ты остался жив.
– Главное – чтобы и ты была жива.
Посмотрев ей вслед, Кристиан повернулся, готовый дать достойный отпор надвигающимся туркам.
– Биргу обречен. – Шевалье Жильбер, барон де Бержерак, только что закончил инспектировать укрепления, и доклад его был более чем мрачен. – Разрушение стены, причиненное заложенной под постом Кастилии миной, невозможно ликвидировать, потому что нам не хватает людей. Нам нужны абсолютно все солдаты и рыцари на защите стен, но даже в таком случае нам не охватить весь периметр. Турки закладывают новые мины. Вся земля под разрушенными стенами буквально напичкана ими. Они будут готовы через пару дней, возможно, в течение нескольких часов. Турки полностью контролируют ров с дальней от моря стороны. Теперь им ничего не стоит прорвать оборону. – Он продолжил докладывать, подробно описывая плачевное состояние оборонительных сооружений и складов боеприпасов, а в заключение сказал: – Мы должны оставить Биргу, господа. Надо переместиться в безопасный на данный час форт Сант-Анджело. Это самое укрепленное место на Мальте. Там мы сможем выдержать натиск врага и принять решающую битву. – Он помолчал, ожидая, пока сказанное не уляжется в умах и душах слушателей.
– Я согласен, – произнес Ален Бремон, граф Лиможский. – Покидаем Биргу.
– Перемещаемся в форт, – кивнул бальи Негропонта.
Все собравшиеся согласились с этим решением.
– Последний бой перенесем в Сант-Анджело, – сказал великий госпитальер.
Ла Валетт выслушал всех. Наконец он взглянул на сэра Оливера Старки, своего секретаря.
– Барон прав, – произнес Старки. – Настало время покинуть Биргу.
Все были единодушны, кроме одного человека.
– Я уважаю ваше мнение, братья, – начал ла Валетт, вставая. – Но вашему совету я последовать не могу. Если мы уйдем из Биргу, то потеряем и Сенглеа, ведь их гарнизон не продержится в одиночку. Крепость Сант-Анджело слишком мала, чтобы вместить, помимо нас и солдат, все гражданское население, а я не собираюсь оставлять верных нам мальтийцев, их вдов и детей на растерзание врагам. Даже если представить себе, что у нас получится разместить всех в стенах форта, водоснабжения форта Сант-Анджело недостаточно для такого количества людей. Если турки станут хозяевами Сенглеа и захватят руины Биргу, рано или поздно и крепкие стены Сант-Анджело падут под натиском огня. Сейчас турки вынуждены распределять отряды и оружие по нескольким направлениям. Все изменится, если мы со всеми нашими братьями переместимся в Сант-Анджело. – Он стоял выпрямившись, держа руки за спиной, уверенным взглядом обводя рыцарей. – Нет, братья мои, здесь, и только здесь нам суждено остаться и выдержать решающую битву. Здесь мы вместе погибнем или с Божьей помощью одолеем наконец врага.
Некоторое время все молчали. Тишину нарушил бальи Негропонта:
– Хорошо, ваше высочество. Но давайте, по крайней мере, перенесем архивы и священные реликвии ордена в форт Сант-Анджело. У нас есть рука Иоанна Крестителя, которую мы должны сохранить навечно, а также рукописная история ордена. Все это нужно спрятать в надежном месте под землей, дабы неверные не осквернили наших святынь.
– Такой жест выглядел бы как акт отчаяния. Боевой дух может серьезно пострадать. И в любом случае это не имеет большого значения. Если мы не победим, орден Святого Иоанна перестанет существовать. Господа, рука Иоанна Крестителя останется в Биргу, как и все мы.
В тот же вечер, чтобы отрезать путь к отступлению, великий магистр приказал перевести бóльшую часть гарнизона форта Сант-Анджело в Биргу, вместе с порохом и другими запасами. В Сант-Анджело осталось лишь небольшое подразделение, обслуживающее пушки. Подъемный мост между фортом и Биргу был уничтожен.
Обратного пути не осталось.
Они встретят победу в Биргу. Или же примут смерть.
Великая помощь – давно обещанное подкрепление для Мальты – отправилась из Мессины 21 августа, однако вовсе не на Мальту. Флот вышел в Сиракузы, где должен был соединиться с остальными силами. В тот день, когда дон Гарсия вышел из Мессины, было предпринято еще одно всеобщее наступление на Биргу и Сенглеа.
Два дня спустя десятитысячное войско подкрепления собралось на небольшом холме над гаванью Сиракуз, ожидая прибытия последних грузовых кораблей. Среди них были рыцари ордена, испанские войска и наемники из Италии, Франции и Германии. Дон Гарсия продолжал заявлять всем, кто готов был его слушать, что у него недостаточно людей, чтобы обеспечить победу. Никто из присутствующих не знал, сколько турецких войск осталось в строю и в каком они состоянии. Если операция по спасению Мальты провалится, если будет потерян флот или разбиты войска, под удар попадет сама Испания, король Филипп будет разъярен, а Сулейман – неумолим.