Глава 12
Тургут-реис на удивление больше напомнил Нико его родного дедушку, чем приспешника Сатаны. Стройному, с обветренным лицом мужчине было уже за шестьдесят, но возраст выдавала лишь абсолютно белая борода. Адмирал был в превосходной форме. Тело украшало множество шрамов, но следов слабости духа или плоти и в помине не было. В глазах светился ум, во взгляде читалась доброта и даже некоторое озорство. На фоне роскошно разодетых янычар Тургут выделялся простым белым одеянием и темно-коричневым тюрбаном. Он сидел на циновке под кожаным навесом над кормой и читал Коран. Оторвавшись от чтения, он посмотрел на мокрого и дрожавшего от холода Нико, которого один из матросов привел к нему на допрос.
– И кто же это плавает посреди моря? – спросил он по-арабски.
– Меня зовут Николо Борг, – ответил Нико по-итальянски, задыхаясь от волнения и заставляя себя думать не о смерти Леонардуса, а о его последнем напутствии и о том, что жизнь самого Нико зависит от того, насколько хитро он себя поведет. – Я корабельных дел мастер. Из Венеции.
– Корабельных дел мастер! Да такой юный! – рассмеялся Тургут и перешел на итальянский. – Не очень-то ты хорош в своем деле, если избираешь такой способ путешествовать!
– Наш галеон затонул два дня назад, попав в бурю. Мой отец утонул.
– Жаль. Значит, выкупа не будет. Но мне может пригодиться подмастерье, даже такой тощий и сморщенный. Посадите его в кандалы в трюме! – махнул он одному из матросов и вернулся к чтению.
Если жизнь чему и научила Нико в последнее время, так это тому, что нельзя оставаться безучастным к собственной судьбе. Он бросился на державшего его матроса, не сводя глаз с вонючей черной дыры, зиявшей под палубой, и закричал:
– Я сын корабельных дел мастера! Меня не посадит на цепь в эту яму сын анатолийского крестьянина! Лучше умереть!
Вырвавшись из рук матроса, он отбежал в сторону, перемахнул за борт и поплыл. Солдаты на палубе расхохотались, а несколько галерных рабов-христиан радостными криками приветствовали выходку Нико.
Восемь других галеонов из флота Тургута шли клином за флагманским кораблем. Лучники на боевых судах вскинули луки. Все они были прекрасными стрелками, и уж точно никто из них не промахнулся бы с такого расстояния, поэтому сразу же стали делать ставки, в какой сустав или конечность плывущего мальчика попадут их стрелы.
Но ко всеобщей досаде, Тургут быстро положил конец веселью и приказал:
– Поднять его на борт!
Раздался резкий свист. Все весла взмыли вверх, лучники опустили луки, на воду спустили шлюпку, в нее прыгнули трое матросов и быстро выловили Нико. Далее последовала громкая суматоха и крики, поскольку добыча яростно отбивалась, но вскоре Нико уже снова стоял на палубе, кашляя и сплевывая воду. Тургут подал знак, и эскадра возобновила путь на восток.
– Сражаешься ты неплохо, – отметил адмирал. – Скорее как щенок морского чудовища, чем как сын корабельных дел мастера. Я все еще могу исполнить твое желание и дать тебе утопиться, что наверняка было бы проще… но сначала я должен удовлетворить свое любопытство. Расскажи-ка мне, откуда столь могучий левиафан, поднявшийся из пучины морской, знает обо мне, сыне простого анатолийского крестьянина?
Даже и без басен Леонардуса Нико много слышал о Тургуте, одном из самых знаменитых людей в мире, внушавшем страх каждому. Он совершал набеги на Мальту не менее пяти раз, и во время последнего забрал в рабство всех жителей острова Гоцо. В другой день Нико бы дрожал в присутствии такого человека как осиновый лист, но мальчик хорошо запомнил последние слова Леонардуса. Если ты хочешь выжить после встречи с ним, то тебе надо быть сильным, Нико! Бесстрашным! Не мальчиком, но мужем!
– Оттуда же, откуда заяц знает ястреба! – громко ответил Нико. – Кто же не знает корсара, который обдурил Дориа в лагуне Джербы, но сам попал в плен и был прикован к веслу племянником Дориа на Сардинии? Кто же не знает вора, который крадет женщин и детей из их домов? Кто не знает сына Сатаны, который убивает всех христиан без разбора? Я знаю, что вашего брата убили на Мальте, и знаю о вашем предсказании своей смерти. Однажды вы встретитесь в бою с кораблем ордена Святого Иоанна, и я буду стоять на его палубе. Я с радостью исполню предсказание и насажу вашу голову на таран!
Матросы слушали дерзкие слова Нико с разной степенью недоверия и внимательно наблюдали за реакцией Тургута. Если бы Нико стоял перед любым другим корсаром, то тотчас расстался бы с жизнью. Но его горячность лишь раздразнила любопытство Тургута. Возможно, мальчик напомнил ему себя самого в детстве, когда турецкий наместник увез его прямо с поля. Тургут лучше, чем кто бы то ни было, знал, что пути Аллаха неисповедимы. Благородные черты лица Нико и его неординарный характер заинтриговали адмирала. Несмотря на долгое пребывание в открытом море, мальчишка не размяк. Возможно, он был просто дерзким ребенком, кому на роду было предначертано выжить в море, а потом провести остаток дней в цепях. А возможно, в его книге жизни было написано и нечто большее. Как бы то ни было, Тургут решил узнать о нем все, что сможет, во время долгого пути до Константинополя.
– Такое страстное сердце у такого маленького парнишки! Я убиваю только тех христиан, которых нужно убить, а остальных оставляю в живых, чтобы сделать своими рабами, – ответил он. – И в этом смысле превосхожу солдат Христа, которые безжалостно убивают всех женщин и детей ислама! Ты хвастаешься, что будешь командовать их галерой. Вряд ли сыну корабельных дел мастера будут рады в ордене, или в твоих жилах бурлит благородная кровь?
– Достаточно хорошая кровь!
– Но недостаточно хорошая для ордена, друг мой. В любом случае маловероятно, что ты в ближайшее время насадишь мою голову на что бы то ни было, но я буду с нетерпением ждать того дня, когда ты попробуешь это сделать. А пока тебе надо немного остыть и успокоить свою горячую кровь в трюме моей галеры. Больше тебя деть некуда. Будешь себя хорошо вести, разрешу иногда сидеть со мной на палубе. Не будешь – скормлю тебя крабам. Решать тебе.
– Согласен, – подумав, мрачно ответил Нико. – Но никаких цепей.
– Заяц ставит условия ястребу! – усмехнулся Тургут. – Даешь ли ты слово, что не поднимешь руку ни на одного из членов моей команды и не будешь мешать их действиям?
Нико посмотрел на выстроившихся на палубе янычар, свирепых и до зубов вооруженных воинов, сражавшихся за свою долю в добыче, а теперь с интересом и легким презрением наблюдавших за ним.
– Даю!
– Замечательно, – ласково отозвался Тургут. – Никаких цепей.
Довольный и, сказать по правде, удивленный своим успехом, Нико послушно пошел в трюм. Других пленников там не оказалось, но вонь была ужасная, однако он приспособился стоять на одном из рундуков так, чтобы его голова была как раз над палубой, – не свободный, но и не закованный в цепи. Он разглядывал галерных рабов-христиан, надсмотрщиков и янычар. По сравнению с командой корабля Али-аги они казались дисциплинированными, терпеливыми и куда более опасными. Несмотря на крайнюю степень усталости, первую ночь в трюме Нико провел без сна. Он оплакивал Леонардуса, но даже ночью было так жарко, что слезы моментально испарялись.
– Зачем ты так поступил, сукин ты… – шептал Нико, но умолкал, потому что о мертвых плохо не говорят, хотя Леонардус бы не стал так миндальничать. – На кого ты покинул меня? Почему ты сдался?
Он долго говорил с корабельных дел мастером, словно тот стоял перед ним во плоти. Нико вдруг понял, что будет скучать по нему куда сильнее, чем по родному отцу. Он так мечтал, что они с Леонардусом возвратятся домой с победой. Представлял, как снова будет вместе с Марией. Но никогда не думал о том, что снова увидит Луку. На его месте мальчику всегда представлялся Леонардус. За проведенные в Алжире месяцы он и сам стал воспринимать себя иначе. «Скажи им, что ты сын корабельных дел мастера», – посоветовал Леонардус.
Так он и сказал, и это была правда. В душе Нико действительно стал его сыном.
Я сын Луки и сын Леонардуса.
Нико давно перестал задаваться вопросом, почему судьба обошлась с ним так несправедливо, но потеря Леонардуса вернула эти мысли. Он был так близко к дому, к свободе! Он ощутил ее вкус в морском ветре и его прикосновении к лицу. А теперь у него забрали не только свободу, но и Леонардуса, у него украли целый мир, и мрак ночи действительно казался ему кромешным.
В следующие дни они держали курс на восток, сделав одну остановку на острове в стороне от Сардинии под названием Сан-Пьетро. Пришвартовались после наступления темноты и отплыли до рассвета. Потом был большой переход по открытому морю до Мареттимо, островка у западного побережья Сицилии. Затем они обогнули сицилийское побережье, каждую ночь останавливаясь в бухтах, которые были видны только с моря.
Верный своему слову, Тургут приглашал Нико посидеть рядом с ним во время еды. Корсар всегда ел только после того, как поест вся команда, и питался так же скромно, как они. При любой возможности он расспрашивал Нико обо всем на свете. Нико поразил его великолепными знаниями о кораблях и море, потому что слово в слово запомнил все, что рассказывал ему Леонардус. Он отвечал на вопросы о Венеции и ее верфях, гильдиях и революционных методах кораблестроения Веттора Фаусто. Нико сказал, что его отец был подмастерьем у великого Фаусто. Если Нико не знал ответа, то что-нибудь выдумывал, а когда знал – приукрашивал его, используя все, чему научился у алжирских сказочников. Он никогда не мог сказать, что думает Тургут о его рассказах и знает ли он сам ответы на вопросы, которые задавал, но нередко случалось, что корсар довольно прищуривался, услышав ту или иную подробность.
Мили незаметно проносились мимо. Нико тщетно вглядывался в горизонт, надеясь увидеть корабли императора Карла, но вся Священная Римская империя как будто напрочь забыла о том, что Тургут регулярно ходит этим маршрутом, и Тургут действовал так, будто побережье принадлежит ему. В один из дней Нико вдруг понял, что находится мучительно близко от дома. Поразмыслив о том, как поднять эту тему в разговоре с Тургутом, он наконец спросил: