Каждую неделю Кристиан по нескольку часов проводил в библиотеке замка, где преподаватели читали ему лекции по истории войн и военному искусству. Среди книг по истории он нашел иллюстрированный анатомический атлас Галена. Его приобрел не отец, который вообще мало интересовался книгами, а прапрадед, чья страсть к письменному слову не знала границ. Старик тратил все свои богатства на книги, наполняя целые комнаты шкафами с богато украшенными фолиантами. Среди них были редчайшие рукописные экземпляры, а были и новые, напечатанные на типографском станке, которые уже появились в Европе к тому времени. Среди его покупок был оригинал астрономического календаря Гутенберга, множество различных Библий и всевозможных академических текстов. Кристиан часами разглядывал иллюстрации и читал о медицине. Даже в книгах по истории мальчика больше всего привлекало то, что совершенно не интересовало его отца. Кристиан читал о том, как тело Александра Великого доставили в Македонию, погрузив в мед, и стал думать о методах бальзамирования. Он пробовал разные снадобья для бальзамирования экземпляров из своей коллекции – подслащенную воду, уксус, конскую мочу, овощной сок – и вел подробные записи о достоинствах каждого способа. Для этого он завел отдельную тетрадь, заполняя ее подробнейшими записями и графиками.
Однажды весенним утром Франциск I из рода Валуа приехал со свитой поохотиться в поместье де Врисов. Франциск был известен своей любовью к искусству и науке и обладал феноменальной памятью и любознательностью. Один из охотников спугнул большеглазого полоза, и король поразился размеру змеи. Кристиан сбегал в замок, а потом, запыхавшись, вернулся и гордо представил на обозрение короля свою двухголовую змею. Граф де Врис стоял за своим сюзереном ни жив ни мертв, а король искренне восхитился такому чуду и принял змею в дар от мальчика. Однако реакция короля не спасла Кристиана от выволочки на предмет его гадких увлечений, которую отец устроил ему вечером.
– Это не увлечение! – храбро спорил с отцом Кристиан. – Я много читаю, отец! Я хочу изучать медицину!
Сама идея показалась Арно такой кощунственной, что он решил, что сын шутит.
– Что за чушь, парень! Ты станешь рыцарем ордена Святого Иоанна!
Кристиан набрал побольше воздуха, расправил плечи, чтобы казаться выше, посмотрел в пылающие яростью глаза отца и заявил:
– Я не хочу!
– Мне нет дела до того, чего ты хочешь! – фыркнул Арно. – Представь себе, что все будут делать то, что хотят, а не то, что им велит Господь, отчизна или долг! Представь себе, какой воцарится хаос! Мужчине должно следовать по пути, избранному для него отцом! Твоя судьба была решена в тот день, когда ты появился на свет! Разговор закончен!
– Я не стану рыцарем, отец! – не сдавался Кристиан. – Я буду врачом!
– Врачом! – сурово повторил отец. – Ты сын графа, а не ножовщика! Не кузнеца, не бондаря! Не мясника и не змеелова, Господи прости! Ты де Врис! Зачем тебе хотеть стать простолюдином? Врачевание – занятие не для благородных! Врачи убирают поле боя! А де Врисы рождены, чтобы усеивать эти поля трупами!
Глаза Кристиана яростно сверкали, поэтому Арно закончил свою речь и от души отходил сына палкой. Потом бросил в огонь тетради Кристиана. Банки с образцами вылетели из окна его комнаты и вдребезги разбились о булыжники.
Если Кристиан и сделал какой-то вывод из этого разговора, то разве что один: нужно вести себя более скрытно. На верхнем этаже замка имелось множество проходов, соединявших между собой комнаты. Во все времена мальчишки, жившие в этом замке, играли там. Кристиан принес туда стол, заранее отпилив ножки, чтобы тот поместился. Места там было немного, но зато Кристиана никто не беспокоил, и он мог спокойно продолжать свои занятия при свечах. Уже через неделю в его убежище появилась дюжина новых банок и стопки исписанной бумаги. Отец ни о чем не подозревал, а следить за сыном более пристально у него не было возможности, поскольку, будучи на службе у короля, постоянно находился в разъездах. Графу всегда с избытком хватало битв, а его сыну – новых образцов.
Кристиану исполнилось одиннадцать, и началась его формальная военная подготовка. Лучшие фехтовальщики Франции, служившие под началом его отца, тренировали мальчика, оттачивая его рефлексы и инстинкты, которые у него имелись, хотя и не доставляли ему радости. Кристиан рос быстрым и сильным, имел талант к ратному делу, но сам предпочитал лезвия куда меньшего размера.
Его завораживал сам процесс вскрытия. В банках теперь появились кошачий мозг, коровий язык, заячьи почки и другие, куда более неприятные органы.
Однажды они с Бертраном услышали жалобный вой, доносившийся из амбара. Мальчики побежали туда и обнаружили собаку с наполовину оторванным ухом и окровавленным животом. Кто-то изрядно потрепал ее клыками или когтями. Собака дотащилась до амбара, чтобы спокойно умереть, и теперь лизала собственные кишки, вытаскивая их наружу еще сильнее.
– Должно быть, кабан ее так, – вздохнул Бертран, достал из ножен кинжал и уже собирался избавить несчастное животное от страданий, но Кристиан остановил его, вспомнив рисунок хирургической операции, виденный в одном из фолиантов.
– Attendez![8] Быть может, я помогу ей!
Мальчики осторожно накрыли собаку одеялом, связали ей ноги, обмотали челюсти, так что получился импровизированный намордник. Бертран держал животное, а Кристиан, вооружившись иголкой и ниткой, зашил ей рану.
– Только зря тратишь время, – покачал головой Бертран, пока Кристиан накладывал повязку собаке на брюхо. – Пес сорвет ее и съест свои внутренности!
Кристиан задумался. Потом сходил в чулан, принес дубовую кору и мочевину, использовавшиеся для дубления кожи. Смесь получилась гадкая, горькая на вкус, к тому же они с Бертраном и сами написали в банку для верности. Кристиан, морщась от отвращения, намазал получившимся зельем повязку. Собака глухо рычала. Когда дело было сделано, Кристиан аккуратно развязал собаке ноги и снял намордник. Пес оскалился, но потом, прихрамывая, отошел в угол и, поскуливая, свернулся там калачиком, потыкался мордой в повязку, но не сорвал.
Дважды в день Кристиан носил псу еду и воду, старательно отгонял от него крыс. Собака прожила еще два дня. На такой успех Кристиан даже не рассчитывал. Когда пес все-таки издох, он вскрыл его, чтобы посмотреть, чему тут можно научиться.
Через несколько дней, вдохновленный первым удачным опытом, он поймал лягушку, отрезал ей лапку, а потом аккуратнейшим образом пришил на место. Ни лягушка, ни лапка операции не пережили, но Кристиан научился пришивать мышцы к мышцам, а кожу – к коже, стежки у него выходили ровнехонькие, не хуже, чем у швеи. Получалось у него все на удивление уверенно, словно он инстинктивно знал, как это делается.
Кристиан был просто заворожен новым занятием и завел тетрадь, на обложке которой тщательно вывел:
СНАДОБЬЯ И ЛЕКАРСТВА. ДОКТОР КРИСТИАН ДЕ ВРИС
Он записывал туда свои наблюдения, рекомендации кухарки, рецепты отваров, которые ему рассказывала жена конюшего, и все медицинские премудрости горничных и прачек замка.
При лихорадке завернуть живого паука в сливовую кожуру и проглотить, не запивая.
Женщина на сносях не должна смотреть на уродливых людей или калек, иначе ее ребенок родится с такими же увечьями.
Чтобы остановить кровотечение, приложите к горлу железный ключ.
Чтобы исцелить больного от испуга, сварите щенка и напоите больного полученным бульоном.
Кристиан постоянно выпрашивал у матери деньги на новые книги. Симона восхищалась незаурядным умом сына, обожала его любознательность и поощряла его мягкий нрав и стремление к самостоятельности, но при этом понимала, что если сын будет и дальше сопротивляться желаниям отца, то навлечет несчастье на всех них. Когда граф приезжал домой, она как могла защищала от него Кристиана, смягчая крутой нрав супруга, когда тот пытался подчинить сына своей воле, и в то же время старалась убедить Кристиана относиться к воле отца с уважением.
А потом, конечно, давала ему деньги на новые книги.
Кристиану было шестнадцать, когда графиня пригласила в замок знаменитого доктора к старшему сыну Иву, который страдал от постоянных простуд. Доктор Филипп Гиньяр обучался в великом центре медицины в Монпелье, а сейчас сам преподавал на медицинском факультете в Париже. Его мастерство было выше всяких похвал. Личный врач самого короля советовался с ним по вопросам лечения его величества. На Гиньяре была красная мантия и академическая шапочка – символы его профессии, а на руках – бархатные перчатки. Локоны густых каштановых волос доходили до плеч. Взгляд у доктора был проницательный, мудрый и надменный.
Гиньяр дал графине подробные рекомендации по уходу за больным сыном и уже собрался уходить, но Кристиан набрался смелости и отвел его в сторону:
– Прошу прощения, сир, я бы очень хотел понаблюдать за вашей работой. Вы не разрешите мне сопровождать вас несколько дней? Я мог бы… мог бы помогать вам. Меня очень интересует то, чем вы занимаетесь.
Поначалу Гиньяр ушам своим не поверил и подумал, что мальчишка решил разыграть его. Невероятно! Разве сын графа может действительно интересоваться медициной? К тому же кто позволит ему стать доктором? Это занятие для простолюдинов. Но мальчик так искренне интересовался лекарским делом, что даже составил собственную книгу снадобий и лекарств, заполненную записями и на удивление подробными и точными рисунками.
– Ваш отец одобряет ваши начинания?
– Конечно, сир, – соврал Кристиан, – если они не мешают прочим занятиям.
Обрадовавшись возможности произвести впечатление на наследника графского титула, доктор дал согласие, и с тех пор Кристиан все свободное время сопровождал доктора во время его визитов к пациентам, нося за ним его книги и инструменты. Несколько дней превратились в несколько недель, а несколько недель – в несколько месяцев.