— Что, много жертв? — как бы невзначай поинтересовался он.
— Сына на прошлой неделе схоронил, — глухо ответил Терпин, отводя глаза.
— Корриган?
— Она самая… Невеста у него была. Свадьбу намечали… Ан вышел он на двор под вечер, показалось, что коровенка как-то не так мычит, и вернулся только под утро… под Песнь попал… глаза шальные, словно и не в себе… За три дня сгорел… Возьмешься за работу? — настойчиво переспросил староста, искательно заглядывая Олегу в глаза.
Охотник печально вздохнул. Выходить из теплого, уютного трактира не хотелось. Не хотелось до чертиков. Вот только он сам, добровольно взялся за эту опасную и беспокойную, но хорошо оплачиваемую работу. И отказываться сейчас было… Да неправильно это было, и все. Что бы ни говорила его случайная знакомая, какие бы советы она ни давала и истории ни рассказывала, здесь и сейчас гибли люди. Гибли и просили о помощи. И, если он хотел остаться человеком, он должен был помочь.
«Остаться человеком». — Олег хмыкнул, досадуя на себя. Увы, для него это было отнюдь не образным выражением. Наличие демонического тела, несмотря на многочисленные даваемые им преимущества, имело и свои недостатки. Так что по большому счету после слов и полного затаенной боли взгляда старосты выбора у него не было никакого. Он еще раз печально вздохнул и решительно отставил в сторону недопитую кружку пива.
— Эй, трактирщик! Квасу мне! — придвигая к себе кошелек, скомандовал Олег. — Где обитает, знаешь? — спросил он обрадованно заулыбавшегося Терпина, отхлебывая из кружки освежающий напиток.
Тот немедленно закивал головой.
— Ну рассказывай. Сейчас стемнеет, и пойду, — недовольно буркнул Олег, делая очередной глоток кваса и тоскливо поглядывая на так и недопитую, почти на две трети полную кружку с превосходным светлым пивом. Ему очень хотелось ошибиться, но, кажется, он догадывался, кого ему предстоит встретить этой ночью. И эта догадка его совершенно не радовала.
Незаметно сгустились сумерки. Вздохнув, Олег подогнал свое немудреное снаряжение, осмотрел меч, провел пальцем по лезвию, проверяя заточку, ойкнул и облизнул появившуюся царапину, после чего привычным жестом закинул оружие в ножны и вышел на улицу. Пора было идти на охоту.
Выйдя за околицу, он провел частичное демоническое преобразование тела, вызвал ночное зрение, спустился к ручью и медленно пошел вдоль течения. Ждать пришлось недолго.
Загадочные блики лунного света вдруг словно мигнули, приобретая неведомые ранее оттенки, чуть по-другому зашумел под ветром камыш, журчание ручья вдруг стало складываться в затейливую и нежную мелодию, и Олег услышал Песнь.
Тропою тени
Иди ко мне, моя судьба,
Ты полон жизни,
Мы вместе будем навсегда…
Беседка корриган появилась неожиданно. Только что ее не было — и вот в лунном свете уже виднеется невысокое, изящное строеньице на берегу ручья. Ему вновь вспомнился бесконечно топчущийся на дороге караван и быстро удаляющаяся от лагеря девушка, и он печально вздохнул. Впрочем, сейчас это было неважно. Совсем неважно. Важной была только песня, что звучала вокруг, пробирающаяся в тело и, казалось, заполняющая саму душу.
Высокие стрелы камыша бросают тени на чуть желтоватую кость, и сквозь забивающую мысли музыку Олег понимает, что это кости тех, кто приходил до него. Но это неважно тоже. Совершенно неважно, ведь навстречу ему поднимается прекраснейшая из виденных им женщин. Прекраснейшая?
Огненной стрелой в памяти проносится облик Гелионы, сковавшие его чары чуть разжимают свои когти, и он узнает ее. Недавняя знакомая… Но как она изменилась! Сейчас, при лунном свете, ее красота, и без того произведшая на него немалое впечатление, казалась и вовсе невероятной! От нее невозможно было отвести глаз, она проникала в самую душу, заставляя замереть от невыразимого восхищения.
— Ты все же пришел ко мне, охотник, — шепчет она, и ее глаза наполняются невыразимым светом. — Ну что ж, это твой выбор… И наш танец! — Она протянула ему руку, и Песня Корриган налилась новой силой.
Тенистой ночью
Ты насладишься, жизнь отдав.
Пойдем со мною
В реке безбрежной танцевать…
— Я пришел, — покорно отзывается Олег, не отводя от нее зачарованного взгляда.
Возникшая было мысль вытащить меч тает под воздействием песни и музыки. Здесь этой ночью при свете луны сама идея о возможности обнажения этого грубого оружия из хладного железа кажется святотатством.
— Пойдем. — Кора берет его за бессильно опущенную, так и не дотянувшуюся до рукояти ладонь и тянет за собой к беседке… — Пойдем со мной, этой ночью мы будем танцевать вместе. Ты же хотел этого!
В сей вечной сказке
Есть только мы с тобой вдвоем,
И лаской нежной
Мы жизни наши вновь сплетем.
Иди на звуки,
Я жду тебя, любовь моя…
И паутина
Соединит наши сердца.
Танец был прекрасен. Но… Что-то было не так. Эта песня была словно не настоящей, и любовь и страсть, которые Олег ощущал в каждом движении своей партнерши по этому сказочному танцу, все больше и больше казались ему странной, неумелой подделкой, неуклюжей приманкой для наивных простаков. Все сильнее и сильнее в его душе разгорался злой, черный огонь протеста. «Демоны не могут быть марионетками!» — так можно было бы сформулировать его ощущения словами, если бы он удосужился выразить их вслух. И все же прерывать ее было рано… Пока рано… И меч продолжал покоиться в ножнах.
Ты страстен, милый,
И твой прекрасен смертный час,
Любви под силу
Объединить навеки нас.
Но черным ядом
Отравлена моя судьба,
Прошу, не надо…
Быть может, сможешь избежать…
Поцелуй был сладок. Не то неловкое, быстрое касание, которое произошло еще совсем недавно. Нет. Олег не знал, с чем можно сравнить ту великую и сладкую силу, что наполнила его от этого поцелуя. Казалось, огромная волна вознесла его ввысь, к сияющей над плетеной крышей беседки прекрасной и загадочной в своем вечном величии луне.
Затем нежные губы скользнули ниже, легкая, совсем не сильная боль кольнула шею, и дикий, ни с чем не сравнимый вопль страдания разнесся над зеркалом ручья. Отскочившая от него девушка отчаянно терла лицо, словно стирая попавшую на нее кислоту. Вот только никакой кислоты не было — лишь черная, густая и вязкая кровь демона пузырилась на побелевших губах.
Очарование момента пропало. Странные чары, опутавшие его сознание, исчезли, и Олег понял, что мгновение назад находился на краю гибели и спасся лишь благодаря демонической природе своего тела.
Кровь на губах Коры явственно показывала, какова была участь тех, кто приходил сюда до него. Да и губах ли? Нежная кожа изменялась. Та, кто еще совсем недавно выглядела как прекрасная девушка, превращалась в нечто непонятное и отнюдь не такое привлекательное. Острые жвала выступили из невероятно широко, не по-людски раздвинувшегося рта. Восемь длинных мохнатых паучьих лап приподняли тело, еще не до конца утратившее человеческие очертания, и холодным блеском сверкнули фасетчатые глаза.
А музыка все звучала, вот только, избавившись от дурмана, Олег уже перехватил магическую мелодию и, не обращая внимания на огромную паучиху, с угрожающим шипением двинувшуюся в его сторону, начал петь сам, подстраивая ритм и звучание наподобие своего любимого тяжелого рока.
Ты, моя дева,
Сгораешь в злом танце
На огненной лаве крови моей.
Бархатной смертью, крадущейся ночью,
Ты обернулась во мраке теней.
Но не сломить тебе сладостным ядом
Меч, что калился в адском огне.
Ты погибаешь, теряя проклятье,
Горестно плачут обрывки теней.
И видимо, была в этой песне, в этой магии сила, потому что ярким огнем вспыхнула мерцающая на жвалах черная кровь, и с тонким вскриком, совершенно не подходящим для монстра, паучиха отпрянула в сторону. Отпрянула и вдруг внезапным прыжком бросилась на Олега.
Легко отклонившись, он мгновенно завершил преобразование, и длинные когти демона полоснули по мягкому брюху, а ядовитые жвала его противника лишь бессильно скользнули по твердой демонической чешуе.
Но корриган и не думала сдаваться. Тихий свист-призыв и шорох множества лапок заставили Олега насторожиться. Пауки лезли отовсюду. Из глазниц старых, побелевших черепов, «украшающих» беседку, из густых камышей, из щелей между костями…
— А вечер перестает быть томным, — ухмыльнулся демон, оскалив клыки, и встряхнул головой. Тонкие змеи, бывшие его волосами, упали на пол и стремительно поползли к набегающим тварям, злобно шипя и посверкивая холодными глазами.
— Змеи против пауков — ты не находишь, что это символично? Не стоит недооценивать своих противников. Как видишь, шансы выжить у меня все же имеются. — Веселая боевая злость овладела Олегом, и он двинулся в сторону настороженно шипящей паучихи, готовясь атаковать в любой момент. — Интересно, кто победит? Я ставлю на своих питомцев! — с улыбкой, больше похожей на оскал из-за удлинившихся клыков, заявил Олег своей противнице, обнажая меч и настороженно следя за каждым движением пятящейся паучихи. — Ну что, раунд номер два?
И, коротко взмахнув крыльями, он атаковал, расплываясь в вихре ударов.
— Эх, люди, люди… — спустя тридцать секунд, отскочив подальше, чтобы передохнуть, заявил Олег, рассматривая свой меч. — Что ж вы такое непрочное оружие-то куете? — сокрушенно вздохнул он.
Мощный панцирь, прикрывающий всю верхнюю часть тела паука, стал непосильным испытанием для заточки его меча, и грозное некогда оружие ныне могло использоваться разве что в виде дубинки.
— Ну что ж ты делаешь, сволочь? — Укоризненно взглянув на корриган, Олег отбросил подведшее его оружие подальше на берег и резко пр