Англичане обдумывали сложившуюся ситуацию. В капитанской каюте адмиральского флагмана «Арк Ройал» лорд Говард Эффингем держал совет со старшими офицерами флота. Они не заблуждались относительно причин, побудивших испанцев стать на рейд у Кале, и опасности для Англии их дальнейшего пребывания там. Армада еще не потерпела серьезного поражения. Она потеряла всего три корабля, без которых вполне могла обойтись. Куда более значительной потерей была потеря уверенности, поколебленной первыми ударами, или, скорее, – первыми потерями. Но принц Пармский, возможно, возместит потери, а отдых позволит морякам снова обрести смелость и уверенность в победе. Испанцы запасутся провиантом, и принц Пармский поможет им пополнить изрядно истощившийся запас пороха. Принимая это во внимание, они не могли позволить герцогу Медине-Сидонии спокойно стоять на рейде у Кале. К тому же у каперов так же были на исходе запасы продовольствия, и они не могли бесконечно долго ждать, пока испанцы выйдут из французских вод. Надо было что-то предпринимать.
Дрейк предложил поджечь корабли. В эту ночь ожидался прилив. Используя его, можно было послать к рейду испанцев брандеры. Сеймур, сэр Джон Хокинс, Фробишер и сам лорд-адмирал дружно поддержали Дрейка. Но чтобы не действовать вслепую, следовало при свете дня уточнить расположение Армады. Это было трудное дело. Хокинс внес свое предложение. Взвесив его, лорд-адмирал покачал головой.
– Слишком мало шансов на успех, – сказал он. – Сто против одного; скорей, даже тысяча против одного, что они благополучно вернутся.
– Все зависит от того, кого вы пошлете, – заметил Дрейк. – Ловкость и смелость в подобных случаях сильно повышают шансы на успех.
Но Говард и слышать не хотел о таком риске. Они обсудили другие способы действий и отвергли их один за другим, вернувшись к первому предложению.
– Пожалуй, ничего лучше не придумаешь, – признал Хокинс. – Либо мы принимаем это предложение, либо действуем вслепую.
– Возможно, так или иначе, нам придется действовать вслепую, – напомнил ему лорд Говард. – А неудачная попытка будет стоить жизни нескольким смельчакам.
– Мы все поставили на карту свои жизни, – с готовностью отозвался Дрейк. – Иначе бы нас здесь не было или мы бы не рвались в бой. Я придерживаюсь той же точки зрения, что и сэр Джон.
Лорд Говард внимательно посмотрел на него.
– А есть у вас на примете человек, способный выполнить это задание?
– Да, и он у меня под рукой. Мы с ним вместе явились сюда, и он сейчас ждет на палубе. Крепкий парень и в критическом положении быстро соображает. Он еще не научился праздновать труса и управится с любой командой. Я впервые убедился в его смелости в Сан-Доминго. С тех пор он везде со мной.
– Тем более жалко терять такого отважного парня, – возразил лорд Говард.
– О нет, этот парень не пропадет. Если вы, ваша светлость, согласны, я пошлю за ним, пусть сам решает.
Вот так мистер Кросби попал на знаменитый военный совет, а потом уж и в историю. Старые морские волки сразу прониклись симпатией к рослому отважному юноше. Им было жаль приносить его в жертву на алтарь безжалостной Беллоны[57]. Но когда Дрейк растолковал ему задание и Кросби расхохотался, приняв их опасения за розыгрыш, он окончательно завоевал их сердца, особенно Дрейка: парень не подвел своего капитана. Кросби, горя от нетерпения, выслушал задание и советы, как его лучше исполнить. Со своей стороны, он заметил, что день на исходе и не стоит терять времени даром. Он был готов приступить к исполнению приказа немедленно.
Лорд Говард пожал ему на прощанье руку и улыбнулся, но глаза его были невеселы: глядя на храброго молодого человека, он думал, что, может статься, видит его в последний раз.
– Когда вернетесь, – сказал адмирал после некоторого раздумья, сделав упор на слове «когда», будто сначала на уме у него было другое слово, – прошу вас, сэр, разыщите меня, буду рад вас видеть.
Джервас поклонился, одарив их улыбкой, и вышел. Сэр Фрэнсис, пыхтя, спустился за ним по трапу. Они вернулись на корабль Дрейка «Мщение». По команде «свистать всех наверх» боцман собрал экипаж на палубе. Сэр Фрэнсис разъяснил задание: требуется человек двенадцать добровольцев, готовых отправиться под командой мистера Кросби к стоянке испанских кораблей, чтобы уточнить их расположение. Все матросы были готовы пойти за Джервасом в огонь и воду: они и прежде ходили с ним в атаки и знали, что он не дрогнет в бою.
В тот день герцог Медина-Сидония в мрачном расположении духа прохаживался по корме флагмана с группой офицеров и вдруг увидел странную картину: от английских кораблей отделился полубаркас и поплыл в сторону Армады. И адмирал, и офицеры не могли прийти в себя от изумления, как, впрочем, и все другие на испанских кораблях. На них будто оторопь напала при виде этого непостижимого для них чуда. Покачиваясь на волнах, суденышко направлялось прямо к испанскому флагману. Герцог заключил, что оно, вероятно, является связным и несет сообщение от англичан. Возможно, испанские пушки нанесли им больший урон, чем он думает; возможно, людские потери у англичан так велики, что они решили заключить перемирие. Подобная глупая мысль могла прийти в голову только новичку в морском деле. Ему вежливо указали на ошибку, к тому же на полубаркасе не было традиционного белого флага парламентера. И пока они терялись в догадках, полубаркас оказался под кормовым подзором.
Джервас Кросби сам стоял у руля. Рядом сидел юноша с дощечкой для записей пером. На носу была установлена пушка, и канонир стоял наготове, маленькая команда расторопно обогнула флагман и на ходу обстреляла его. Дрейк расценил бы подобное действие как бахвальство. Истинным назначением этого трюка было создать у испанцев ложное представление о целях «визита». Тем временем Джервас мысленно прикидывал расстояние до берега и расположение других кораблей относительно флагмана, а матрос, взявший на себя роль секретаря, быстро записывал эти данные.
Задание было выполнено, Армада осталась за кормой, но тут один из испанских офицеров очнулся от изумления перед наглой выходкой и решил, что за этим наверняка что-то кроется. Как бы то ни было, надо действовать. Он скомандовал, и пушка дала залп по суденышку. Но поскольку все это делалось впопыхах, залп, которым можно было легко потопить хрупкий полубаркас, лишь пробил парус. Тут спохватились и другие корабли, и началась канонада. Но испанцы опоздали минут на пять. Полубаркас уже вышел из зоны огня.
Дрейк ждал на шкафуте, когда Джервас поднялся на борт.
– Диву даюсь, – сказал сэр Фрэнсис, – как милостива к вам госпожа удача. По всем законам войны, вероятностей и здравого смысла вас должны были затопить, пока вы не подошли на кабельтов. Как вам это удалось?
Джервас протянул ему записи, сделанные под его диктовку.
– Боже правый, – изумился Дрейк, – да у вас тут прямо бухгалтерский учет. Пошли к адмиралу.
Ночью восемь хорошо просмоленных брандеров, ведомых Кросби, легли в дрейф. С точки зрения риска эта операция была сущим пустяком по сравнению с предыдущей, но Кросби настоял на своем в ней участии, ибо по логике вещей она была итогом его инспекции позиций противника. Подойдя сравнительно близко к Армаде, матросы подожгли бикфордовы шнуры на каждом брандере. Команды их бесшумно перебрались на борт поджидавшего их полубаркаса, между тем течение относило брандеры все ближе и ближе к рейду испанцев.
Врезавшись в корабли Непобедимой армады, брандеры вспыхивали один за другим, сея панику. Казалось, все дьявольское хитроумие ада поставлено на службу англичанам. Испанцы вполне разумно заключили, что брандеры нашпигованы порохом, – так оно и было бы, имей англичане лишний порох. Зная, какие страшные разрушения причинят последующие взрывы, испанцы, не поднимая якорей, обрубили якорные цепи и ушли в открытое море. На рассвете Медина-Сидония обнаружил, что англичане следуют за ним по пятам. В тот день разыгралось самое страшное морское сражение. К вечеру могущество Армады было подорвано. Теперь англичанам оставалось лишь отогнать их подальше в Северное море, где они больше не смогут угрожать Англии. Из ста тридцати кораблей, гордо покинувших устье Тежу, почитая себя орудием Господа, которым Он защитит свое дело, сохранилось лишь семьдесят.
Медина-Сидония молил лишь о том, чтобы ему дали спокойно уйти. Силы были на исходе, и он радовался, что ветер надувает его паруса, избавляя от риска нового морского боя. Как гонящие стадо овчарки, английские корабли теснили Армаду, пока она не ушла далеко на север, а потом оставили на волю ветра и Господа, во имя которого она и отправилась в этот крестовый поход.
Глава IVСэр Джервас
Ясным августовским днем Кросби в числе многих гостей был приглашен в просторную гостиную королевского дворца Уайтхолл.
Безоблачное голубое небо создавало иллюзию покоя после недавних яростных штормов на море, сотрясавших небо и землю. Моряки радовались, что вернулись живыми после погони за Армадой и привели свои суда в Темзу в целости и сохранности. Солнце ярко светило в высокие окна, из которых открывался вид на реку, где были пришвартованы барки; на них прибыли по приглашению королевы адмирал и офицеры флота.
Оказавшись в таком достойном высокочтимом обществе, Кросби испытал чувство гордости и благоговения; он с интересом глядел по сторонам. На стенах гостиной висело множество картин, но все они были занавешены, яркая восточная скатерть с пестрым узором покрывала квадратный стол посреди гостиной; у стен, отделанных деревянными панелями, стояли стулья с высокими резными спинками, и на их красном бархате красовались геральдические щиты. На каждой четверти щита на красном или лазурном фоне английские львы чередовались с французскими королевскими лилиями. Все стулья были свободны, кроме высокого кресла с широким сиденьем и подлокотниками с позолоченными львиными головами.
На этом кресле между двумя окнами спиной к свету восседала женщина, которую с первого взгляда можно было принять за восточного идола – по обилию драгоценностей и ярких пестрых украшений. Худобу ее скрывал