Хэмми, который знал, как действуют такие вещи, рванул с места. Мого Солт, которому уже было двадцать шесть, а опыт общения с вождем у него был невелик, просто сидел в седле и выглядел смущенным.
- Давай, - подбодрил его Вайло, вполне любезно. - Наперегонки.
Парень схватил мысль достаточно быстро. Когда Вайло услышал перестук конских копыт, он, наконец, почувствовал себя свободным. К западу от себя он заметил полуволка, треплющего клочок лисьей шкуры. Повернув жеребца к югу, он посмотрел на Медные Холмы. Вайло рассчитывал, что сможет увидеть проломленный купол крепостной дозорной башни, но не был в этом уверен.
Что здесь делали бладдийцы? И почему они оставались?
Здесь был Дхун, а к тому же забытый Богами угол. Как скоро Робби Дан Дхун приехал на север, чтобы вернуть его? А потом? Как скоро какие-то чудовища, разбуженные для второй кормежки, убили Дерека Бланта с его людьми? Вайло никак не мог выбросить из головы зрелище каменных курганов. Люди мертвы и обложены камнем, но по-прежнему в строю.
Они похоронены на севере, не на юге, чтобы защищать от нападений кланов-соперников. Оправдывали ли Увечные хоть когда-нибудь такое проявление страха и показной смелости? Вайло думал, что нет. Увечные были изгоями, отбросами. Уродами. С приличным арбалетом их можно положить с десяток спокойно.
Вайло вдохнул ртом ледяной воздух, не заботясь о своих зубах. Ему здесь не нравилось, и он сам себе удивился, что так долго может здесь еще оставаться. Ударом ноги послав коня вперед, он помчался на юг.
Едва он спустился по склону в долину, на неожиданно выглянуло солнце, и его скудное тепло подняло настроение. Ему следовало помнить, что лучше быть здесь, чем нигде. Лучше управлять заплесневевшим фортом, чем не управлять ничем. Низко пригнувшись к конской шее, Вайло изменил направление так, чтобы ему не нужно было проезжать через Поле Могил и Мечей. Таким образом могло даже получиться быстрее, он всегда предпочитая по камням и промоинам, скрытым под снегом, не ездить. Местность для коня была еще новой, на его знание местности полагаться было нельзя. Запах полуволка жеребцу не нравился, вне всяких сомнений, и Вайло пожалел, что он не обучил собаку бегать за своими конями -- таким образом от них можно было бы добиться хорошей скорости.
Надежда догнать Хэмми и Мого уменьшилась, когда он обнаружил себя не на той стороне подтаявшего ручья, который бежал по дну долины. Ясное дело, Вайло упрекнул себя, что ему нужно держаться за бывалым человеком. Мого Солт жил здесь дольше всех, его маршрут должен быть лучшим. Раздражение заставило Вайло принудить коня прыгать, и жеребец на подъеме споткнулся, запаниковал и попытался его сбросить. Собачий Вождь хмуро вцепился, стиснул коленями конские бока, костяшки пальцев на поводьях побелели. Ему пришло в голову, что он мог закончить гонку, просто пустив коня обратно и поздравив победителя -- но это показалось ему мелким для себя поступком. Отказавшись теперь от борьбы, он лишит Хэмми или Мого удовольствия победить вождя.
Взволнованный, с застарелой ноющей болью в сердце, Вайло поскакал обратно в форт. На удивление, победил Хэмми Фаа. Эти большие ноздри означали больше воздуха, что делало лошадь быстрее. Мужчины набросились на него с рассказами. У Хэмми перекосилось седло, а конь потерял подкову. Мого пошел первым, угодил в выбоину, и тоже чуть не сорвал подкову. Вайло побурчал на них, сказав, что на полпути он вскипятил себе чашку чая. Хэмми засиял, его щеки вспыхнули, как они краснели только у мужчин рода Фаа.
- В форт, - приказал Вайло. - И ребятишкам об этом не рассказывайте. - Когда он произнес это, то взглянул вверх на боевую террасу в форме барабана, которая тянулась над северными помещениями крепости. На ней стоял Клафф Сухая Корка, разговаривая с кем-то, кого Вайло знал и узнал.
От неожиданность Вайло оторопел. Он считал себя находящимся тут на краю земли, но собеседником Клаффа оказался его третий сын.
В этот миг ему с трудом удалось сохранить самообладание. Придя в замешательство, он скептически нахмурил брови на копыто с потерянной подковой, объяснил Мого, что лучше бы тот вместо железа топил конское дерьмо, и направил свою небольшую группу на тропу, ведущую к западному входу.
Укрепление не могло больше похвалиться действующими конюшнями, и все лошади содержались на нижнем этаже западной палаты. Кто-то выполнил порядочную работу, разгородив пространство на стойла и клети, и Вайло видел, что из остатков медных листов были сделаны кормушки. Он заставил себя расседлать и вычистить жеребца. Хэмми понял, что что-то произошло, и взял обязанности по дальнейшему уходу на себя. Вайло согласился.
- Для человека на незнакомой лошади, - сказал он ему, - ты был неплох.
Хэмми сжал губы, кивнул, а затем сказал:
- Вождь.
С этим словом Вайло и поднялся по лестнице в северное крыло. Большие двойные двери были открыты, и ветер снаружи задувал внутрь. На скамейках сидели бладдийцы, прислонившись к стенам, притворяясь, что смазывают мечи, подновляют швы, счищают ржавчину с кольчуг. Один мужчина с тряпкой, смоченной в щелоке, по-настоящему сражался с плесенью на стенах -- влияние Нан в гарнизоне все возрастало. Когда он проходил через помещение на боевую террасу, все притихли.
Клафф Сухая Корка и Гангарик Полу-Бладд были единственными людьми на балконе. Они стояли рядом с каменным ограждением, подальше от середины, чтобы избежать взглядов бладдийцев из комнаты. Ни один не говорил. Расстояние между ними было несколько великовато, чтобы предположить спокойный разговор. Они повернулись к нему, как только он вошел. Гангарик, казалось, почувствовал облегчение.
- Отец, - сказал он. - Это было долгое время.
Вайло сжал руку сына, и с удивлением почувствовал в ответ такое же пожатие.
- Сын.
Гангарик Полу-Бладд стал топорщиком и полубладдийцем в память об их прадеде, Траго, и носил превосходный темно-красный плащ с тяжелым воротником из шкур древесной крысы, по обычаю порубежного клана. Мощный боевой топор уютно устроился за его спиной. Липовая рукоять поднималась над левым плечом -- так выхватывать его было удобнее. Свирепое, в форме устричной раковины, лезвие закрывала замазанная кровью рукавица. Таким был знак воинского братства в Полу-Бладде, вспомнил Вайло: Надевать должно то, что обагрено собственной кровью.
- Ты приехал из дома Бладда?
Крупная голова Гангарика осталась непокрытой, и небрежно, полосами выбритые волосы говорили о его тревоге.
- Я тринадцать дней в седле. Меня задержал снег.
Вайло расстегнул плотный боевой соболий плащ. Его следовало проветрить от вони запаниковавшего коня. Разложив плащ на ограде, он спросил:
- Какие новости?
Это был вопрос, которого Гангарик ждал, тот, на который Клафф Сухая Корка получал, несомненно, лишь холодный ответ: "Я ожидаю возвращения своего отца".
О своих сыновьях Вайло знал все.
- Пенго владеет Ганмиддишем, - сообщил Гангарик. - Он одержал верх над войском Спира, и сейчас находится под прицелом Черного Града, Баннена и Скарпа.
Милостивая матерь всех бастардов! Эти новости были настолько поразительными, что Вайло лишился дара речи. Пенго, его никчемный второй сын, во главе одного из лучших призов в клановых землях? Как это получилось? Сколько ударов судьбы и грязных побегов из западни ему пришлось перенести, чтоб получить такой подарок судьбы? Ганмиддиш отбит у горожан? Обретя голос, он спросил:
- Так Спир разгромил Черный Град и Ганмиддиш?
- Да. Пенго подошел к концу сражения. Черный Град был разбит, и горожане овладевали Воротами Краба. Затем горожане разделили свое войско. Половина держала ворота, половина ушла.
Становилось все непонятнее.
- С чего бы горожане так идиотски тупили?
Гангарик пожал плечами. Кожа на лице и шее у него была выдублена морозом, и бугрилась выступающими венами.
- Та половина, что отхлынула, пересекла реку и отправилась назад в Спир Венис. Те, кого проводил Пенго, направились на запад.
Вайло кивнул, раздумывая. Запад -- это хорошо. Запад в стороне от союзных с Бладдом кланов. Повернувшись спиной к сыну, Собачий Вождь посмотрел на север через серую, заметенную снегом долину. Поле Могил и Мечей увидеть отсюда было невозможно, и он был рад этому. Доволен еще и тем, что сотни бладдийских мужчин и женщин, которых Пенго увел из Дхуна недели назад, нашли себе пристанище. И ущерба пока не случилось.
- Ганмиддиш может защищаться небольшим отрядом, пока ворота остаются закрытыми. - Это произнес Клафф Сухая Корка, эти его слова были первыми с того момента, как появился Вайло.
Гангарик ему возразил. Выбросив руку в пространство, отделяющее его от Сухой Кости, он крикнул:
- Запертые ворота! Какими же бладдийцами мы будем, если спрячемся за запертыми дверьми, как испуганные девчонки?
- Живыми, - спокойно ответил Вайло, обернувшись. Его удивило, насколько близко слова его третьего сына оказались эхом его собственных мыслей в этот день. Спрятаться. Сидеть и выжидать. Жалобы были почти те же. Чтобы отвлечь его, он спросил:
- Что с Визи?
Прежде чем заговорить, Гангарик бросил вызывающий взгляд на Сухую Корку.
- Визи терпит. Ганро был причинен ущерб, когда напал Скиннер Дхун, и он не был возмещен. Траго держит дом. Дан Дхун уже провел одну атаку.
Мы клан, который создает королей. Это был девиз Визи и, конечно, Робби Дан Дхун захочет отобрать дом Визи для клана Дхун. Можно провозгласить себя королем и без Визи, но им нельзя стать, пока вождь Визи не помажет тебе плечи и не возложит на твою голову некую заново сделанную корону. Как припоминал Вайло, прежняя дхунская корона была перекована в черноградский меч.
Вайло прислонился к каменной ограде террасы. Его спина и ноги после скачки болели, и ему была нужна опора. Ганро был его шестым сыном. Траго пятым. Они оба находились в Визи месяцами, хотя Ганро находился там дольше и был главным. Вайло считал, что его шестой сын должен на самом деле заболеть, чтобы отделиться от своего старшего брата. Или хуже, Траго мог захватить власть. Вайло взглянул на Гангарика. Родственные отношения сыновей между собой были тем, что он до конца так и не понимал. Кто-то вступал в союзы. Кто-то нет. Гангарик и Траго были близки с детства, и оба женились на девушках из Полу-Бладда.