- Я Адди Ган, - сказал Адди, встав рядом с Райфом. - А это мой друг Олений Охотник. Я желаю тебе отличного дня и надеюсь, что мы сможем устроить небольшой обмен.
Сколько всего этот горец знает? - удивился Райф.
Достаточно того, что он не использовал ни одного из многих имен Райфа. Адди ждал, подбородок вверх, постукивая ногой, брови как смерзшаяся ежевика.
У сулльского воина сразу же дрогнул рот, а после он с идеальной естественной грацией выполнил поклон.
- Я -- Илли Хребтолом, и я приглашаю вас в лагерь Йиселл Без Ножа. Проходите под кров. Четверть луны встает этой ночью. - Он не ждал ответа, просто повернулся и направился по уступу к дальней палатке.
Райф и Адди переглянулись.
- Бьюсь об заклад, у них будут отличные травы для чая, - сказал горец.
В загоне три лошади, поправил себя Райф, когда медленно шел за сулльским воином и Адди. Цепочка свежих следов тянулась на северо-восток, снег по краям рассыпчатый, не сглаженный, как на других давнишних следах. Значит, вдали еще один. Очаг был устроен в середине уступа, и заостренные перекладины, закрепленные между камнями, держали медвежью тушу, освежеванную и обескровленную. Райф вздрогнул, пожалев, что они с Адди не пошли на север.
В палатке стояла одуряющая жара, и Райф сразу почувствовал прилив крови к голове. Единственным желанием было скинуть плащ и тюленью шкуру и плеснуть на лицо и шею холодной воды, но здесь для этого было не место. Здесь ему приходилось терпеть и плавиться.
Йиселл Без Ножа поднялась со своего места на молитвенном коврике цвета индиго, где сидела со скрещенными ногами. Она была высокой и стройной, с длинными руками и тонкой талией. Ее кожа была настолько бледной, что казалась голубой. Черные как ночь волосы были забраны назад, показывая безупречные черты лица, словно высеченного из камня. Ей могло быть больше шестидесяти или меньше тридцати, столь мало выдавала возраст гладкая голубая кожа. Кречет, который инспектировал их ранее, сидел на замшевой перчатке на ее руке. Его когти не были притуплены, и оставили на раструбе ряд из шести почти ножевых отметин. Птица следила за Райфом холодными черными глазами с кольцом желтой кожи вокруг. Крапчатые перышки на его груди, предостерегая, встопорщились. Хребтолом назвал Йиселл Без Ножа их имена, и она сквозь зубы повторила их. Райф отозвался на имя "Олений Охотник" и поклонился.
Она смотрела на него с оттенком недоверия. Ее платье было сшито из отбеленных свинцом шкур новорожденных телят. Материал был выделан настолько тонко, что он мог увидеть очертания каждой груди.
- Преломите со мной хлеб, - пригласила, указав свободной рукой, что им следует сесть.
Райф и Адди сели на шелковые ковры. Под ними был голый камень. С одной стороны, серебряная жаровня с горным маслом, таким чистым, что сгорало без дыма, давая свет и тепло. С другой -- тонкий шелковый коврик и насест для птицы на высоте плеча. Четырех человек палатка едва вмещала. Райф чувствовал запах Йиселл Без Ножа, смутную терпкую чуждость суллов.
Никто не заговорил, пока она усаживала птицу и доставала из темного тамбура палатки небольшую лакированную шкатулку. Хребтолом стоял перед створкой входа, почти сразу за Райфом, что заставляло того чувствовал себя под наблюдением. Йиселл сняла свою рукавицу, открыв правую руку, едва заметно отличавшуюся от ее левой. Ногти сидели глубже, пальцы были длиннее и немного перепончатыми. Райф задал себе вопрос, не это ли послужило причиной ее имени.
Опустившись на колени напротив него и Адди, она поставила шкатулку на землю, открыла ее и достала пластинку высушенного хлебца. Положив хлебец на левую ладонь, она надавила странной правой, поделив его на кусочки,. Она предложила их сначала Адди, затем Райфу, потом сулльскому воину.
- Луна, что дарит нам урожай, да пребудет вечно, -сказала она, и положила крупицу себе на язык.
Райф попытался проглотить. Хлеб впрок не пошел, и Райфу пришлось с застрявшим в горле куском ждать, пока тот размякнет. Воды Йиселл Без Ножа не предложила. Поднявшись, она бросила оставшиеся крошки в огонь. Они затрещали, как железные опилки.
- Что привело вас на восток? - спросила она Адди.
- Охота, - ответил он.
- Она скудная. Возможно, вам стоит повернуть назад.
От жара пламени на коже Райфа пропал пот. Сзади себя он слышал, как у Хребтолома поскрипывает перевязь меча.
- Леди, - сказал Адди, - вам, кажется, было не трудно найти того отличного медведя, которого разделывают у вашего очага.
Кречет пронзительно крикнул, перейдя боком с одного конца насеста на другой. Йиселл Без Ножа закрыла крышку шкатулки.
- Твой друг ранен, - сказала она Адди. - Чем дальше вы уйдете, тем больший путь назад ты проделаешь в одиночестве.
Хлеб застрял в горле Райфа комком цемента. С другой стороны Адди стирал с кончика носа каплю влаги, давая себе время подумать. Интересно, подумал Райф, это растаявший иней с бровей или пот?
- Я присматриваю за другом. Вы не должны о нем тревожиться.
- Вы знаете, как заставить биться остановившееся сердце?
Адди встал.
- Леди, овчар всегда сумеет распознать волка, я благодарю вас за хлеб, но слушать больше не стану. Райф. - В миг, когда он произносил слово "Райф", он поперхнулся. Глаза Йиселл Без Ножа сверкнули. Взгляд метнулся к Райфу.
- Пойдем, парень, - торопливо сказал Адди. Райф встал. Сокол издал подозрительно грубый звук.
Йиселл смотрела прямо на Райфа, ее взгляд пронзал мерцание, поднимавшееся над аметистовым пламенем, и одними губами произнесла слова "Мор Дракка". Его сулльское имя.
- Проводи их до границы нашей стоянки, - приказала она Хребтолому. - Они никогда не найдут Миш'ал Нидж.
Выйти из пекла было облегчением. Обжигающий холод моментально вернул Райфа к жизни, и он не мог вспомнить ни одного слова, сказанного в палатке. Илли Хребтолом вел их на север, не на восток, через уступ, к лесу из карликовых елей и скал. Сулльский воин не разговаривал. Когда он достиг некой границы, которую счел удовлетворительной, он остановился. Слитным завораживающим движением он выхватил свой меч. Шесть футов небесной стали рассекли ледяные кристаллы, висящие в воздухе. Раздался звук, похожий на треск северного сияния. Адди и Райф выхватили свои клинки, Адди -- свой охотничий с толстым лезвием, а Райф -- длинный нож Крота.
Если сулльский воин собирался их убить, то, по крайней мере, для одного из них уже было бы поздно. Вместо этого Илли Хребтолом использовал свой прекрасный смертоносный меч с поперечным перекрестьем, широким, как плечи ребенка, и с навершием, как луна в третьей четверти, чтобы указать им путь к северу.
Они поняли послание. Адди прокладывал путь, пристально высматривая тропу, которой не было. Хвойные деревья создавали сплошной ковер высотой до пояса, и они пробирались через него, как сквозь воду, натыкаясь на замерзшие ветки и колючки игл. Сосновые иголки прилипали к плащу, брюкам и сапогам, приклеиваясь соком и льдом. Ни он, ни Адди не говорили. Они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы принять начальный план -- пройти на противоположную сторону кряжа, где они исчезнут из поля зрения или доступности для сулльского воина, а затем остановятся и все обсудят.
Пока они пробирались через хвойный лес, небольшое белое солнце клонилось к западу. Один раз видели кречета, бесшумно проплывшего высоко над ними, прежде чем повернуть к югу вдоль Рва в поисках теплых восходящих потоков. Тени удлинялись, и воздух бодрил. Райф пил воду из меха большими глотками. Он слышал дыхание Адди. Местность начала подниматься, и шли они с трудом. На каждом шагу приходилось уклоняться от острых ветвей, способных ободрать кожу. Все перебивал резкий запах соснового сока, и Райфу казалось, что он чувствует, как этот запах проникает внутрь его черепной коробки, как какое-то снадобье.
Ко времени, когда они достигли вершины гребня, свет начал меркнуть. Никто не оглядывался, когда они карабкались по известняку. Подол орлийского плаща на два фута почернел от иголок. У Адди шерстяному плащу с капюшоном пришлось еще хуже. По каменистому обрыву они спускались с ноющими мышцами, а хриплые выдохи походили на небольшие белые взрывы. Становилось слишком темно, чтобы ясно видеть, что лежит к северу, но у Райфа осталось впечатление темных лесов, разбросанных по горбатым гребням.
- Мы должны остановиться, - сказал он спокойно, поняв, что не может больше разглядеть путь вперед.
- Чуток дальше, - настоятельно сказал Адди. - Поставим лагерь где-нибудь у подножия.
Горец использовал свой посох, чтобы ощупывать дорогу. Райф шел следом, измотанный физически, но наполненный беспокойной внутренней энергией. Ему хотелось схватить Адди за руку и закричать:
- Хватит!
Наконец после некоторого замешательства, разведав местность, горец с лагерем определился. Он был не слишком доволен местом, и ногами выкатил несколько обломков, да притоптал какие-то низенькие деревца. Пока они шли, Райф подбирал для костра шишки и ветки, и теперь он сел на корточки под выступом известняка и разводил легкий костер. Сосновые ветви горели желтым пламенем, с треском и густым дымом. У Адди не было настроения заниматься чаем, и он без всяких церемоний вывалил в котелок остатки своей травы. Когда вода закипела, он выложил бекасиные яйца, которые нашел раньше, вместе с узкими лентами копченого мяса. Прослойки жира, придававшие мясу вид мрамора, начинали зеленеть.
- Ешь, - сказал он, свирепо глядя серыми глазами.
Они достали одеяла и молча ели, не сняв перчаток. Когда они закончили, Адди собрал яичную скорлупу и побросал в огонь. Он ожидает, догадался Райф.
Держа горячую оловянную кружку под подбородком так, что пар поднимался по лицу, Райф сказал:
- Прости, Адди.
Тишина. Горец вытянул палочку из кучки дров и начал соскребать с подошвы сапога сосновые иглы. Какое-то время он этим занимался. Наконец он произнес:
- Когда совсем чужие люди знают о моем попутчике больше, чем я, я гляжусь дураком. Я не люблю быть дураком.