Он махнул рукой в сторону лампы.
- Этот сулл спрашивает, не присоединишься ли ты к нему в приношении жертвы.
Аш перевела взгляд с пламени на лицо Лана. Выражение лица Землепроходца было холодно нейтральным, но она сомневалась в искренности его побуждений. Ее взгляд резко метнулся обратно к пламени. Прозрачная фиолетовая корона подрагивала вокруг сердцевины из голубого огня. Она однажды была свидетельницей, как Маль Несогласный положил свою обнаженную руку в пламя и держал там в течении многих секунд. Он напугал ее, но, по крайней мере, она поняла его мотивы. Несогласный наглядно показывал возможности Раль, состояния полного бесстрашия, к которому суллы стремились во времена нестабильности и войны. Это не было ловушкой.
Аш помотала головой.
- Этот сулл считает, что это не его плата.
Холодный ясный взгляд Лана буквально пронзил ее, ища слабость. Аш пристально смотрела в ответ, и молча молилась, чтобы глаза ее не выдали. Она не совсем понимала, что происходило, - ни Маль, ни Арк никогда не приносили жертв горящим пламенем, - но чутье подсказывало, что ей был брошен вызов. А когда сомневаются, лучше всего бросить вызов обратно.
Долгие мгновения прошли, и Лан жестко кивнул. - Это так. - Меняя свою позицию, он коснулся спаренных ножен на талии. В одном зубце 'вилки' лежал меч, в другом хранился кинжал. Лан вытянул кинжал. Ледяная дымка вилась по ковру, пока он держал в огне лезвие кинжала. Аш почувствовала запах нагретого металла. Масло на лезвии почернело, затем исчезло, когда кромка начала светиться. Пламя пылало жарко и чисто, питаемое субстанцией более чистой, чем масло. Когда кромка кинжала стала колеблющейся красной линией, Лан убрал его из нагрева. Сказав по-сулльски 'боги, рассудите меня', он нажал концом лезвия на предплечье. Зашипела жидкость. Кожа исчезла, но крови не было, она моментально свернулась от температуры. Сжимая и разжимая кулак, Лан пережидал боль.
Аш держала себя спокойно, стараясь не вдыхать вонь горелого мяса. Почему он платит такую высокую цену? Одно дело пустить несколько капель крови, но так? Он прожег кожу до жира и мышц. За что была такая цена? Она могла сказать по многим старым и серебристым шрамам на руке, что открывать вены для него вполне обычно, так что заставило сегодня изменить обыкновению?
Его не было больше здесь, точнее, на южном берегу Быстрой. Его глаза были отсутствующими, и была пустота в его присутствии, что Аш чувствовала, но не могла объяснить. Минуту назад она сидела напротив целого и живого человека, а в следующую чего-то существенного, как вес или его осознание, не стало. Пропало.
Последняя мысль, что ее поразила, была о том, что Лан Падающая Звезда был Землепроходцем иного рода, чем Маль Несогласный или Арк Жилорез. Сначала она думала, что только его возраст отличал его от них, но теперь поняла, что нечто большее. Прекрасный ковер, одежда, как у горожан. И ни Маль, ни Арк никогда не приносили жертву сожженной плотью. Чего она не могла решить, так это как эти отличия затрагивают его статус. Они его повышают или понижают?
Жуткий свист, похожий на звук, с которым воздух всасывается через трещину, раздался из уст Лана. Это было перемещение внутрь. Из груди Землепроходца вырвалось рычание, сжатый кулак резко разжался, и он начал падать вперед. Он остановил себя просто, упершись ладонью в ковер. Моргая, он оглядел свое окружение, обожженную руку, Аш.
- Разломи хлеб. Мы должны уехать.
Аш не была уверена, чему она была просто свидетелем, но ее чутье предупреждало ее быть осмотрительной. Все быстро менялось. Часом раньше этот человек был ей чужим, а теперь он не только командовал ей, но и делал это с ноткой собственничества в голосе.
- А если я выберу отказ?
- Этот сулл считает, что это было бы ошибкой.
Аш не могла решить, были ли эти слова угрозой. Не дожидаясь ответа, Лан развернул хлеб. Усыпанный крошечными черными семенами конской мяты, и испеченный жестким для путешествий, хлеб лежал на маленькой деревянной доске. Лан окропил его водой из набедренной фляжки, положив на нее ладонь, и затем нажал свободной рукой, разламывая хлеб на крошки. Он подождал и когда какое-то время прошло, спросил:
- Ты желаешь, чтобы я взял хлеб прежде тебя?
Аш кивнула. Она не знала здешних сулльских обычаев, но помнила один от своего приемного отца: 'Всегда позволяй своему врагу есть первым'.
Лан выбрал кусочек хлеба размером с желудь, и поднес его ко рту. Аш подождала, пока она не увидела, что он проглотил его, прежде чем сделать то же самое. На вкус хлеб был горьким, а семена конской мяты напоминали маленькие капли битума.
- Пей.
Он передал ей набедренную фляжку. Жидкость скапливалась на тыльной стороне его руки, кожа становилась раздутой. Он смотрел, как она пила, его лицо ничего не выражало. Когда она закончила, он встал и собрал свои вещи. Свернув ковер, он сказал:
- Если ты поедешь дальше одна этим маршрутом, ты заблудишься. Твой мерин полукровка, не дитя льда, и он не был выведен для Тай Акстха, пути знаний. То, что он привел тебя так далеко, говорит лишь о его уме и хорошей подготовке. Не делай такой ошибки, веря, что он проведет тебя дальше. Через два дня пути отсюда лежит дорога берез. Все деревья, которые растут там, выращены из семян одного-единственного материнского дерева. Для тебя, Аш Марка, это значит, что все они выглядят одинаково. Вступи на дорогу берез неподготовленной и в одиночку, и ты сойдешь с ума. Так со всеми. Березы красивы, но ты не найдешь им конца. Первый день ты будешь надеяться. Будешь говорить себе: я должна просто держать направление! На второй день ты испугаешься, и треск берез начнет преследовать тебя. На третий день разум начнет блуждать, и ты поймаешь себя на том, что забываешь свою цель.
На четвертый день ты начнешь любить березы, и надолго останавливаться, чтобы любоваться ими. На пятый день все будет кончено.
- Ни один сулл еще не считал, сколько деревьев растет там. Нас не интересуют такие вещи. Но знай: дорога берез - это только начало. Мы суллы, и мы охотники, и нашим врагам нелегко будет причинить нам вред.
Лан Падающая Звезда отвернулся от нее и начал укладывать ковер и другие вещи в седельные сумки жеребца. Аш следила, как он надел перчатки и сел на коня. Когда он щелкнул языком и направился на восток, она не была удивлена. Он знал, что у нее не было выбора, кроме как следовать за ним.
Глава 6. Братство Агнца
Сны были похожи на глубокие колодцы - как только ты вступил в него, так и продолжаешь падать. Ощущение головокружения и зависания мысли, как будто ждешь приземления, то же самое. Большую часть времени Райф знал, что он грезит. Сны имели собственное строение, живую плотность, как если бы вы рассматривали их через прозрачное стекло толщиной в дюйм. И у них всегда был край, точка, за которую вы не могли зайти. Большую часть времени Райф даже не думал смотреть. Он падал. Проходили дни, или, может быть, только казалось, что проходили, по мере того, как он погружался все глубже и глубже в бездонный мир.
Все люди, кого он любил, были здесь. Отец и Дрей, Эффи, Аш, дядя Ангус. Этот мир не делал различий между теми, кто жив, и теми, кто умер. Там была Медвежка, с пастью, полной травы, смотревшая на него с мрачным интересом. Тем говорил ему никогда не оставлять сапоги мокрыми на ночь. Уходящие и возникающие тени образовывали круговорот, подобный смене дня и ночи. Когда рассеивались тени, приходили люди навестить его. Некоторые просто наблюдали, остальные разговаривали. Ангус Локк обычно что-нибудь говорил. 'Изрядный выстрел, - он попробовал еще раз: - Что дальше?' Все это не имело особого смысла, но не было неприятно, просто смутно разочаровывало - Райф редко имел возможность ответить.
Когда тени собрались и сгустились, характер его грез изменился. Дрей удалился; именно так начинались кошмары. Его брат был бы там на его стороне, и они бы вместе встретили лицом к лицу опасность, и это было бы страшно, но в какой-то мере хорошо. Они были братьями, и это было так, как это бывало между ними. Затем Дрей уйдет. В какой-то момент он будет там, задевая Райфа плечом, а в следующий он уйдет. Провалившиеся внутренности Райфа сжались. Он наметил план во тьме, а его пальцы хватают пустоту.
После этого он падал в одиночестве. Голова кружилась, пальцы растопырились, как маховые перья, он проваливался во тьму все глубже. Там не было пути назад, это был настоящий ужас, который лежал, ожидая, во тьме.
Дрей ушел, и пути назад не было.
Шло время. Временами Райф испытывал глубокое, до костей, онемение от холода, и возникал страх, что руки и ноги потеряли чувствительность. Если ощущение холода продолжалось, ему становилось ясно, что его руки и ноги пропали, и конечности сейчас оканчиваются обрубками. Паника пришла после. Как он остановит падение без рук?
Одно мигание могло изменить все. Холод мог смениться жаром, тишина - ревом животных. На границе восприятия вещи фыркали и ворчали. Кормились. Тени рассеивались и распухали, создавая обратное течение, которое его засасывало.
Райф видел вещи, которые не понимал: лицо, пристально глядящее на него сквозь фут спрессованного льда; рану, дымящуюся, как кусок растопки перед тем, как вспыхнуть; толстый и некрасивый меч без дола или отделки, погрузившийся на дно озера. Кланники и родственники смутно вырисовывались в темноте, затем исчезали.
Эффи выкрикивала его имя, и сердце Райфа вздрагивало в груди. Где она была? Он не мог ее видеть. Эффи, закричал он в темноте, ЭФФИ!
Затем пришел Битти Шенк, улыбаясь закрытым ртом. Он был одет в стальную броню с орнаментом из железных заклепок, и окантованную цепями от молота. Цепи звенели, когда он приближался. Он был слегка неуклюж, как если бы слишком много выпил, или ему было нехорошо. Райф улыбнулся ему в ответ. Битти растянул губы в оскале смерти, показывая зубы, заостренные, как клыки. Внезапно он бросился вперед, и когда он выбросил от груди руку, Райф увидел в броне Битти дыру размером с кулак. Кожа и ребра из грудной клетки исчезли, и что-то черное и студенистое, и не совсем в форме сердца, билось в груди Битти. Райф повернулся и попытался бежать, но Битти пальцами жестко, как клещами, схва