Когда они шли на восток, небо начало светлеть, и запах дыма от горящей травы и ив усилился. Появились дети, помятые и заспанные, из-под навесов, построенных у входа в пещеры. Некоторые входы были завешены камышовыми циновками или шкурами животных. Другие были открыты ночи. Обычай требовал, чтобы, проходя мимо них, вовнутрь не заглядывали. Увечные в своих пещерах рассчитывали на личное пространство.
Адди Ган ждал в самом восточном конце поселения, на зазубренном гранитном мысе, который на пятьдесят футов нависал надо Рвом. Он был один, в плаще с капюшоном из простой коричневой шерсти, и опирался на дубовую палку. Когда он их увидел, его губы сжались в тонкую линию, и он заявил, не приветствуя:
- Вы опоздали.
Мертворожденный сказал:
- И тебе доброе утро, Адди Ган.
Адди проигнорировал это и сказал Райфу:
- Ты выглядишь лучше, парень.
- Выглядел как ад прошлым вечером, - сказал Мертворожденный, крепко хлопнув Райфа по спине. - Ночной сон его довольно заметно подкрепил.
Горец задумчиво кивнул.
- Нам лучше перестать.
Мертворожденный поклонился, несколько со скрипом, в пояс:
- Веди.
Когда они направились к северу от края, солнце плыло за горизонтом, окрашивая небо красным, а затем розовым. Ветерки поддували на уровне земли, но это не был настоящий ветер. Райф никогда не путешествовал на восток или север от Рва, и его интересовали тропы, которые выбирал Адди. Горец повел их через скалистый мыс, усыпанный валунами и заросший колючими пожелтевшими травами, можжевельником и падубом. Небольшие серовато-окрашенные птицы вылетали из-под кустов, когда они проходили мимо. Рай заметил линяющих зайцев, земляных белок, крыс, мышей и полевок. Как всегда, ему было трудно сказать, на самом ли деле он видел животных, или просто почувствовал их бьющиеся сердца. Он миновал свободно лежащую кучу камней и знал, что полевки, дрожа, прятались в тени.
- Кто-нибудь ставит силки? - спросил он Адди, когда они пробирались вдоль глухих зарослей невысокого кустарника.
Адди покачал головой. Теперь, когда солнце поднялось, он откинул с головы капюшон, обнажив чисто выбритый череп и большие уши.
- Кое-кто ставит. Чаще всего считается, что не стоит. Земля как высохшая кость.
Райф хотел возразить, но не стал. Нежелание раскрыть, насколько сильно он отличается от остальных людей, остановило его. Вместо этого он сделал мысленную отметку о ловушках. Голодные мужчины и женщины будут рады и белке, и полевке, и зайцу.
Утро тянулось. В голубом безоблачном небе прохладным блеском светило солнце. После того, как Адди вел их на север в течение часа или около того, он повернул на восток, и теперь они спускались в похожую на корыто долину, высеченную каким-то давно отступившим ледником. Огромные беспорядочные валуны и кучи гравия выглядывали сквозь густой ковер из ивняка, кипрея и черной осоки. Ряд небольших зеленых прудов, как нанизанные на нитку бусины, бежали вдоль середины долины.
- Козы приходят в высокую траву ягниться, - сказал Адди, шуруя в кустах своей палкой, словно он искал отпечатки и помет. - Можно увидеть оленей, если повезет. Олени должны пойти на запад. Еноты и сосны: они будут здесь, все в порядке. Сложность в том, чтобы их обнаружить. Медведи, сейчас ... - он покачал головой. - Больше вероятны кошки.
Райф слушал перечисления горца, заинтересованный и настороженный. Они находились в начале долины на крутом склоне, откуда он мог просматривать ее на восток на целые лиги. Маслянистый запах осоки заполнил его ноздри, а ледяной ветерок приподнял волосы на голове. Там, под ивами, двигались живые существа, и он, Райф Севранс, будет на них охотиться. Жизнь была простой и ясной, и, как только Адди Ган закончил говорить, Райф скрепил свой лук и один отправился на дно долины.
Посмотрев вниз, на орлийский плащ, он увидел, что залакированная кожа теперь отражает серо-зеленые тона осоки. В голове мелькнуло, не маскирует ли плащ также запах человека, потому что он замечал, что, пока он двигается спокойно, его почти невозможно обнаружить. Его первой добычей была трехфутовая подвязочная змея, только что вышедшая из зимней спячки. Она скользила между двумя стелющимися можжевельниками, когда он пронзил ее своим новым мечом. Решив оставить ее целой с невыпотрошенным внутренностями, он сунул ее между навощенными складками импровизированной сумки для добычи. Когда он насухо вытирал лезвие горстью листьев кипрея, он уже присматривал следующую жертву.
Енотиха, чей живот раздулся от вскоре-должных-родиться детенышей, была обнаружена в неглубокой впадине под рыхлой грудой камней. Райф отправил стрелу прямо ей в сердце. Он ударил и затем остановился. Неродившиеся детеныши некоторое время продолжали жить, а затем, один за другим, их крошечные, совершенно сформированные сердца перестали сокращаться. Райф выпиливал стрелу по древку, не желая выдергивать ее с риском потерять наконечник. Оставленный внутри, он сохранит тушку неповрежденной. После этого он решил устроить склад добычи, и выбрал открытое место на вершине одного из валунов. Таким образом, если стервятники или другие противники искали дохлятину, либо Адди, либо Мертворожденный могли прикрыть ее. Может даже разживутся жирной птичкой для горшка.
Райф отошел снова, ища добычу. Это было неподходящее время дня для оленей, но у него было ощущение, что вода и густая растительность, окружающая ее, могут вывести их наружу, так что он пошел вглубь долины. Прошел час, потом другой. Солнце находилось над головой, и мухи зажужжали вокруг мешка с добычей. Когда Райф ощутил большое сердце неподалеку, осторожное и бьющееся сильными неторопливыми толчками, он сначала подумал, что это бурый медведь. Затем к нему пришло понимание, и он удивился, как он мог представить себе что-либо иное, кроме кошки. Райф передвигался в то же самое время, что и кот, неся лук вертикально, когда натягивал тетиву. Кот отскочил в сторону, прыгнув в глубокое убежище ивняка и скал. Это был матерый самец, тяжелый, как двое взрослых мужчин, с бледной серебристой окраской без каких-либо отметин. Райф выпустил свою первую стрелу и наблюдал, как она летит мимо цели. Он чувствовал сердце существа, но за то время, которое требовалось стреле, чтобы покинуть ложе и пересечь расстояние между Райфом и котом, кот уже ушел. Его вторая стрела задела круп болотного кота. А потом, когда Райф поднес третью стрелу к пластине, что-то пронеслось мимо его лица. Он услышал свист с последующим стуком удара и мгновенно понял, что болотный кот споткнулся. Твердо держа в руках лук с тетивой, он прицелился и выпустил стрелу.
Большой кот остановился. Мертвый. Сердце Райфа забилось, и знакомая жидкая боль, которую он ощутил в первый раз за несколько дней, прокатилась по его левому плечу.
- Он упал? - раздался крик Мертворожденного. Увечный стоял высоко над Райфом на валу из расслоившихся скал. До того мига, когда он бросил копье, Райф не догадывался о его присутствии. Райф был поражен собственной неудачей. Без Мертворожденного кот бы просто сбежал. Да и он сам должен был знать, что Мертворожденный был там.
Мертворожденный спрыгнул на дно долины и направился к коту. Расстояние, на которое он бросил копье, было впечатляющим, дистанция не меньше, чем две сотни футов.
- Видел, как ты выпустил пару стрел, - сказал он. - Показалось, что тебе нужно немного помочь.
Райф кивнул, пытаясь скрыть замешательство и раздражение, которое он чувствовал.
Мертворожденный заметил это в любом случае.
- Лучше иди поищи свои стрелы, парень.
Он так и сделал, оставив Мертворожденного с добычей. Две стрелы ушли мимо цели, и после поисков в кустах в продолжении четверти часа Райф понял, что и не собирался находить их. Это никогда не было целью.
Похолодев, он вернулся к Мертворожденному с котом. Увечный разделывал тушу, рассек ребра, и находился в процессе удаления внутренностей. От поблескивающей окровавленной плоти поднимался парок.
- Достал твою стрелу из сердца, - сказал он в знак приветствия, когда рассекал зеленоватый жир на спине. - Она там, на скале.
Райф кивнул, хотя Мертворожденный не смотрел на него. - Печень твоя.
Замедлив движение ножа, Мертворожденный ответил:
- Я рад услышать это. Иди сюда и помоги мне с кишками.
Вместе они очистили тушу и выпустили из нее кровь. Печень, как приз, присужденный охотнику, который сбил добычу, темнела на ложе из сорванного кипрея, сочась кровью. Солнце, начиная свой медленный спуск на западе, испускало то, что ощущалось как тепло. Адди Ган добрался до них как раз тогда, когда они решили снимать с болотного кота шкуру. Горец тащил за заднюю ногу годовалого козленка. Он казался достаточно счастливым, чтобы отодвинуть свои обязанности по разделке в сторону, посоветовав лучше отрубить для сохранности от порчи хвост и ноги.
Это была тяжелая работа, и Адди поставил небольшой костерок, чтобы они смогли освежиться чаем. Маленький горец пришел в восхищение, когда Райф вручил ему муслиновый мешочек с травами братьев агнца.
- Сокровище, - сказал он, держа мешочек у носа и глубоко вдыхая. - Пахнет как все места, где человек мог захотеть когда-либо побывать.
Райф почувствовал себя тупо довольным. С носа капал пот, а засохшая кровь покрывала руки до локтей.
- Тем был еще овечий творог, но я его оставил позади, там, у Рва.
- Теперь это станет интереснее, - сказал Адди, разламывая несколько драгоценных трав в горшок. - Мне пришлось проделать свое собственное возвращение... назад в другую жизнь.
Райф и Мертворожденный рассудительно кивнули. Все трое когда-то жили жизнью кланников. Адди был оброчным в Колодезе, как житель скал, Мертворожденный родился мертвым в Скарпе, прежде чем был возвращен к жизни повивальной бабкой, а Райф приносил клятву Черному Граду, и нарушил ее. Они помолчали после этого какое-то время, прислонившись спинами к скалам, пока пили полынный чай.
Наконец Райф поставил свою чашку и задал вопрос, который он должен был задать: