рритории, подвластные Бладду. Это был длинный путь из дома, и река, мысы, деревья и скалы все менялись, становясь более дикими. Согласно Инигару Сутулому, восток был местом варваров, на которое Каменные Боги заявляли права, но которым никогда полностью не владели.
- Посмотри. - Чед Лаймхаус подбежал к Эффи с правой рукой у плеча, словно собирался запустить толчком ядро. - Лови! - крикнул он, с силой выталкивая руку вперед.
Эффи вскрикнула и увернулась.
Чед от души рассмеялся, раскачиваясь назад и вперед, сгибаясь в поясе, как будто то, что он сделал, было так смешно, что он не мог остановиться.
- Попалась! - захлебывался он, его лицо на самом деле несколько покраснело. - Я и не бросал его. - подняв руку, он показал камень, принесенный с вершины скалы.
Эффи было отказано в удовольствии дать Чеду знать, что она о нем думает, потому как Уокер рявкнул:
- Вот вам обоим. Сейчас же.
Чед помог ей нести спальные мешки и горшки к лодке. Как только он передал их Уокеру, он попытался отдать камень Эффи -- клык из желтой каменной соли -- но он к ней не попал. Резкого взгляда Уокера хватило, чтобы заставить Чеда уронить камень в воду.
Едва они отчалили, пошел сильный дождь. Эффи пожалела, что не догадалась оставить одеяло от спального мешка, так как ее плащ из вареной шерсти очень быстро намок. Если обернуться, то спальные мешки были видны -- они были уложены за сиденьем папаши Уокера -- но своего рода гордость помешала ей их попросить. Когда они направились в главное русло реки, Уокер вручил ей оловянную кружку, и попросил Эффи вычерпывать воду, как только вода дойдет ей до пальцев.
Вскоре вода покрыла ее пальцы. С юга прокатился раскат грома, и первый из сильных порывов ветра ударил лодку в бок. Длинное узкое судно резко завалилось. Папаша Уокера окунул весло глубоко в воду, и развернулся к ветру. Эффи вычерпывала воду, довольная, что есть, чем заняться. Поверхность воды напоминала подушку для булавок, пронзенную миллионом игл. Деревья вдоль южного берега Волчьей мотало туда и сюда, как неплотно закрепленные кисточки сосновых иголок. Прямо перед Эффи Чед Лаймхаус греб изо всех сил. Когда Эффи наклонялась в ритме экстренной откачки воды, по ее лицу и через ворот платья сбегали струи дождя.
Река здесь была шириной в лигу, без единого острова, загораживающего обзор. Южный берег формировали лесистые холмы, а к северу лежали непроходимые чащи их деревьев лиственных пород, сосен и спящей зимой лозы.
Папаша Уокера задал им курс, который в какой-то мере должен был вести на юг, и она подумала, что, может быть, он намеревается пересидеть бурю на южном берегу. Это казалось неплохой идеей. С носом лодки, направленным против ветра, движение стало устойчивым, но каждый раз во время норовистых порывов ветра удар волны под изгиб корпуса на мгновение поднимал лодку из воды вертикально. Уокеру приходилось немедленно вставать, бросая свой вес вперед и топая по корпусу.
Ни он, ни его отец не казались заметно встревоженными. Они оба трудились упорно и сосредоточенно, тем не менее, Эффи могла сказать, что гребля против сильного ветра их не беспокоила. Эффи завидовала их водонепроницаемой одежде. Даже Чеду оказалось лучше, чем ей, потому что его плащ был сделан из тонкой оленьей кожи.
Из-за дождя видно было плохо. Южный берег стал темно-серым от мрачных качающихся деревьев. Сама река, казалось, стала шире, потому что, даже когда они направились на юг, не было похоже, чтобы берег заметно приблизился. Более того, река просто продолжала сносить. Эффи попыталась вспомнить карты клановых земель, которые Дагро Черный Град хранил, скатанными в рулоны и убранными в чехлы, в своих покоях вождя. Самое большее, что она смогла вспомнить, что Волчья делилась выше Крозера на три отдельных реки, вернее, три отдельных реки сливались, чтобы стать Волчьей. Эффи не была уверена в правильной формулировке, а так же не была уверена в названиях верхних притоков. Серый был отсюда к югу. Она это знала.
- Чед, - прошипела она, наклоняясь вперед. - Куда мы направляемся?
Повернув голову, чтобы взглянуть на нее, он ответил:
- Не знаю. - Его голос звучал как-то странно. - Мне немного не по себе.
- Смотри на воду, - сказала ему Эффи твердо. - Глаза вперед.
Чед так и сделал. Он перестал грести, поняла она, и схватился руками за оба борта. Его лицо было зеленым.
Папаша Уокера пропустил гребок веслом, передавая Уокеру право гребком направить лодку. Судно повернуло на несколько градусов к востоку, и Эффи увидела, что они больше не направляются к берегу. Впереди лежала только река.
Почти сразу же лодка начала раскачиваться. Ветер дул под углом, но и река также, казалось, тянула по-новому. Уокер и его отец вошли в ритм быстрых мелких гребков, не задерживая свои весла слишком долго или слишком глубоко в воде. По всей поверхности появилась коричневая пена, и ветер швырял ее, залепляя им в лица. Эффи потянулась к своему амулету. Камень ощущался бездеятельным и колеблющимся, почти спящим. Недовольная, она позволила ему упасть обратно на грудь.
Другой порыв ветра ударил под лодку, и нос пошел вверх. Над южным берегом сверкнула раздвоенная молния. Прямо над ними громыхнул гром. Лодка переваливалась и наклонялась, вдруг теряя устойчивость в обоих направлениях. Уокер что-то крикнул своему отцу, и его папаша опустил весло в воду и повернул лодку к югу.
Эффи на миг почувствовала облегчение. Дождь лил с силой, и независимо от того, сколько она вычерпывала, вода в лодке продолжала прибывать. Ветер снова дул в лоб, она могла ощутить это по приплюснутости своих щек. От сидящего впереди нее Чеда донесся слабый звук. А затем два события произошло одновременно. Мощный порыв ветра попал под лодку, и Эффи опрокинулась назад. Когда нос пошел вверх, то же произошло с Чедом, свесившим голову и плечи за борт. О нет, его рвало, подумала она с отвращением, когда лодка медленно наклонилась к Чеду. Уокер перенес свой вес рывком в противоположную сторону, но было уже поздно. Эффи скользнула вниз по полированному деревянному сиденью, и на коротким миг зависла параллельно воде, прежде чем в нее погрузиться.
Река охватила ее грудную клетку. Там было ужасно холодно и темно. По подбородку сильно ударило весло. Когда она ахнула от боли, в ее легкие хлынула вода. Где был верх? Была ли она под лодкой? В панике она начала молотить руками. Когда она попробовала пошевелить ногами, ее тело дернулось с такой силой, как будто из-под нее ушел пол. Ножные кандалы рванули ударом спущенной тетивы. Замерев от потрясения, она начала тонуть. Теперь, когда она посмотрела вверх, она увидела, что да, она находилась под лодкой. Ее похожая на стручок тень шла на убыль против света.
Она опускалась все глубже, и начала понимать, какие странные течения здесь действовали. Три реки встречались здесь. Она чувствовала, как они кружили ее тело, как они освободили ее разум от мыслей.
Направленные вниз движения, думала она бессмысленно, это то,что собираешься делать руками, чтобы плыть.
Один из спальников, которые она упаковывала сегодняшним утром, проплыл рядом с ее лицом. Вдохнув, она добавила воды в легкие. Лодка превратилась в тоненькую линию, и она не могла больше вспомнить, почему это было важно. Становилось темнее, или, возможно, она прикрыла глаза: разница вряд ли была существенной.
Все это было теперь не-важ-но.
Опускаясь, она падала в утробу Волчьей, глубоко в холодную коричневую воду. Было только одно небольшое недоумение, которое застало ее врасплох. Кто бы мог подумать, что та самая вещь, которой она избегала всю свою жизнь, закончится здесь? Разыскивающее ее злобное нечто добралась до нее, чтобы остановить, через воду. Оно обратилась щукой -- удлиненной, крепнущей, со сверкающей, как заколдованной, чешуей. Злоба наплывала с большой уверенностью и возрастающей силой. Она не просто бродила по открытым пространствам, она хорошо знала также и темные глубины.
Это было открытием. Внутри, снаружи -- это не имело значения, где она находилась, оно могло найти ее там, где она была слабой.
По ней пробежала легкая дрожь страха, поднимаясь с пяток до головы. Щука была почти над ней. Она видела ее перламутровые бритвенно-острые зубы.
Неожиданно ее дернуло вверх и в сторону. Челюсти щуки со щелчком захлопнулись. Что-то пошло не так. Эффи Севранс потащили далеко к поверхности. Ощущение было такое, словно ее вытягивали их трубы.
После этого она не помнила большую часть времени, которое последовало за этим. Водянистые глаза Уокера принимали угрожающие размеры, когда он работал с ее грудью, как с водяным насосом. Папаша Уокера в самом деле говорил что-то. Правильные слова, полезные слова. Чед Лаймхаус дрожал и выглядел напуганным. Ему было сказано раз десять Сиди и держись за место.
Эффи почувствовала добрый запах древесного дыма и заснула. Уокер разбудил ее ночью, заставил выпить воду, которую она не хотела, ощупал ее руки и ноги.
- Она окоченела.
Она поняла, что, должно быть, заснула после, потому что папаша Уокера даже сказал:
- Нам следует развести более сильный огонь.
Спустя какое-то время в оранжевых отблесках костра над ее собственным возникло лицо папаши Уокера. У него было пакостливое самодовольное выражение глаз, когда он наклонился к ее уху и прошептал свое настоящее имя. Он знал, что завтра она его не вспомнит.
Наступило утро, и хотя солнце светило ей в лицо, и она была завернута в самые лучшие и толстые одеяла, она не могла унять дрожь. Папаша Уокера принес ей фиолетовый чай и настоял, чтобы она его выпила, хотя он был обжигающе горячим. На вкус он был как жир.
Подошел Чед и опустился на колени у ее головы. Оглянувшись по сторонам, чтобы убедиться, что в зоне слышимости никого нет, он рассказал ей, что произошло, и где они стояли.
- Южный берег Волчьей, на земле, принадлежащей Утренней Звезде. Вчера вечером мы могли видеть огни деревни.
У Эффи не было сил перевернуться и посмотреть вокруг. Небо казалось приятно-голубым, и она могла видеть некоторые деревья, которые оказались дубами и водяными каштанами с набухшими почками.