- Чуть выше, и газовые лампы не дадут в яму достаточного света, и толпа не сможет ничего увидеть. Чуть ниже -- и человек мог прыгнуть вверх и выбраться наружу. - Траггис Крот заметил, как Райф вздрогнул. - Победителю всегда приходилось ждать, пока опустят веревку. Однажды я решил, что больше ждать не хочу.
Становилось холоднее, ощутил Райф, но Крот не показывал, что чувствует это. Он двинулся снова, на этот раз к северному краю массива, где гряда камней тянулась книзу и обратно, чтобы соединиться с отвесной скалой.
- Моя история ничем не отличается от дюжин других, рассказанных тебе здесь мужчинами и женщинами. Мы все - потерянные, отчаявшиеся. Изгои. Моей ошибкой было убийство человека, который опустил мне веревку -- в тот, последний раз. Он не заслужил этого, но я не могу сказать, что это беспокоило меня сильно. Он, оказалось, имел своего рода брата, который не позволил оставить смерть без последствий. Брата звали Скорбут Пайн, и он называл себя Королем Воров. Отхватил мне нос и кое-что еще, если бы я от него не вырвался. На следующий день он назначил воровскую премию за мою голову. Тысячу золотых монет, можешь себе представить? Денег достаточно, чтобы построить мраморный бассейн и утонуть в богатстве. Все конюшенные мальчишки, люди при оружии, лавочники и городское отребье мечтали найти меня и снести мне голову. И он не остановился на Транс Воре. Известие о награде Скорбута Пайна прошло на запад до Утренней Звезды, Собачьей Трясины, Спир Вениса и Иль-Глэйва. Вскоре мест, где я мог бы спокойно спать ночью, просто не осталось. Я приохотился к дорогам, затем к лесам, год провел, выцарапывая средства на жизнь в лагере лесорубов в Порубежье, а потом, каким-то несчастным чудом, я закончил свои скитания во Рву.
Рука Траггиса Крота пошла вверх, когда он легко коснулся своих ребер через ткань плаща.
- И здесь вот я и остаюсь.
Он знает, понял Райф, услышав беззащитность в его голосе.
Траггис Крот встретился взглядами с Райфом, тяжело вздохнул через деревянный нос и отвернулся.
- Каждый, кто видел, как ты стрелял против Танджо Десять Стрел в соревновании лучников, видел, что ты можешь сделать с луком. Чужеземец Томас Аргола считает, что ты можешь еще больше. Он пришел ко мне на следующий день после того, как нечисть прошла через город, и знаешь, что он мне сказал?
Райф мог представить, но покачал головой.
- Он сказал, что если бы он был мной, вождем Кротом, то он бы молился, чтоб Двенадцать Зверей вернулся.
Крот шевельнулся, и через миг стоял прямо перед лицом Райфа, а его рука в перчатке сжимала воротник орлийского плаща.
- Что он имел в виду?
Восходящие потоки воздуха возросли, и зазвучали первые приглушенные ноты Музыки Рва. Райф почувствовал запах мяса кота, жарящегося девятью ярусами ниже.
- Ты должен был спросить это у него.
На мгновение Райф решил, что Траггис Крот вытащит один из своих знаменитых длинных ножей и ударит его в горло. Но он этого не сделал. Пружинящим движением руки он выпустил плащ Райфа.
- Я спрашиваю тебя.
Спокойствие его голоса прозвучало опасно для Райфа.
- Я не могу сказать тебе, что знает чужеземец. Я говорил с ним только несколько раз, и то, что он говорил, не имело никакого смысла. Я могу рассказать тебе, что я видел, и как сражался с теми существами, которых ты называешь нелюдью. Нескольких я убил. Я смогу сделать это снова.
Это было известие, которого тот ждал, самое важное, что было в этой встрече. Райф сейчас это видел, видел мир страха, живущий в черных глазах предводителя Крота. Видел его и знал, что это не для него. Мы похожи, понял Райф с небольшой задержкой. Оба свидетели.
Оба ранены.
Траггис Крот спросил:
- Будешь ли ты защищать своих Братьев Рва?
Вопрос был формальным, и для Райфа он прозвучал как клятва. Он задумался, прежде чем ответить. Он не хотел говорить со своим вторым Я. Какие-то разные отделы его разума сверяли условия. Слова звучали как простое требование; казалось, они не скрывали ловушку. Только вчера он пообещал Мертворожденному и Адди Гану: Я стану Хозяином Рва. Уверен, что они оба были одним и тем же?
Райф взглянул на атамана, Траггиса Крота. Почему тот не не просил ничего для себя?
Ответ скрывался под плащом. Возможно, даже не осознавая, что он делал, Траггис Крот стоял, согнувшись в пояснице.
- Я буду защищать Братьев Рва. - Райф попытался, но смог удержаться от намека на клятву в своем голосе, и слова отлетели от отвесного обрыва и понеслись через Ров к землям кланов.
Клятвопреступник, таким было его имя в Черном Граде.
Но атаман этого не знал.
Траггис Крот сразу кивнул, а затем призвал невидимого наблюдателя внизу, приказывая ему опустить подъемный мост.
Они с Райфом стояли в футе один от другого, наблюдая друг за другом, когда люди поднимались вверх по лестнице и опускали веревки.
- Иди, - приказал атаман, как только узкий деревянный подъемный мост разместился на опорном выступе скалы.
За мгновение до того, как Райф повернулся, он увидел одиночный завиток черного дыма, поднимающийся через разрез конского плаща Траггиса Крота.
Меч тени глубоко проник между его ребрами в тело, и теперь его разъедало заживо.
Райф ощутил, как его рану в плече сочувственно дергало, когда он в темноте пересек подъемный мост.
Глава 22. Огонь Менгира
Рейна погрузилась в медную ванну и позволила своим заботам унестись вместе с паром. Так хорошо быть невесомой! Ее грудь плавала на поверхности, горячая и порозовевшая, когда ее рука праздно прошла между ног. Позже ее присутствие потребуется на Освящении нового камня клана, но сейчас она могла просто поплавать.
Джеб Оннакр принес лохань в ее комнату, и Анвин добавила в воду розмарин и драгоценную амбру. Запах получился сладким и острым, как запеченные фрукты. Масло на воде закручивалось и дрожало, когда Рейна вдыхала. Дагро нравилось наблюдать за ней, пока она купалась, и спустя время она научилась получать удовольствие от того, что на нее смотрели. Она смело поднимала из воды ноги и спрашивала, находит ли он ее достаточно чистой.
Уперев пальцы ног в основание лохани, Рейна поднялась, чтобы встать. Сейчас в отношении этого все было очень запутано. Мейс Черный Град отнял у нее удовольствие вспоминать о близости с ее первым мужем. Она могла это вспомнить мельком, но если она всматривалась слишком долго, более новые впечатления накладывались поверх старых. Сын вместо отца. Мертвые листья между ее ног. Выйдя из ванны, Рейна скрутила мокрые волосы в узел и насухо отжала. Она никогда больше не возвращалась в Старый лес. Была б она вождем, она собралась бы и вырубила его напрочь.
Анвин выложила для Рейны всевозможные прелестные вещицы, чтобы прихорошиться. Черепаховые гребни, шелковые ленты, душистые мази, серебряное зеркало, румяна -- как, во имя Ионы, она догадалась это сделать? Вытеревшись насухо куском желтой замши, Рейна, слегка озадаченная, нахмурилась. В этом было какое-то послание, во всех этих девичьих безделушках и красках, и если хорошенько подумать, картина получалась не лестной. Да, Анвин намеревалась поухаживать за ней. Домоправительница клана была в круглом доме одной из тех немногих, кто знал, как чувствовала себя Рейна, принужденная участвовать в событиях сегодняшнего вечера. Однако, горячая ванна сама по себе означала достаточно внимания. Этот арсенал красоты выходил за пределы необходимого, и был чем-то большим.
Поступок Анвин был вызван какими-то своими интересами, потому что она была из тех женщин, что покажи ей горшочек румян, и она использует их, чтобы смазать коровье вымя. Единственное, что находилось в ее ведении, это ее мастерство во всех делах и контроль клановой кухни. Горничные в клане могли воротить нос от бараньего рагу и вареной свинины, но они получали удобное оборудование для выпечки пряников, сушеные и засахаренные абрикосы и сливовое вино. Рейна села на краешек кровати и вытащила первое, что попало под руку. Это была костяная игла с плоским концом, который ощущался как наждачная бумага. Что это? Экспериментируя, Рейна почистила ею между зубами. Милые боги, либо Анвин ошиблась и включила в безделушки приспособление для обработки дерева, или девушки объявили сегодня, что зубная эмаль устарела. Рейна положила ее обратно на место и взамен взяла щетку для волос. Ее волосы из-за отсутствия должного ухода спутались, так что она нанесла немного ароматной мази на зубья расчески. Так-то лучше. И даже приятно пахнет. К тому времени, когда ее волосы медового цвета, длиной до талии, были, наконец, расчесаны, концы начали высыхать.
По-прежнему обнаженная, она потянулась к румянам, понюхала, попробовала их на тыльной стороне ладони, отказалась от них, затем все равно наложила немного на щеки. И затем растерла. Шли решающие секунды, когда она рассматривала себя в зеркале. Нет, она не выглядела как городская шлюха. Ее лицо на самом деле смотрелось лучше с добавкой цвета, словно она вернулась с прогулки верхом или провела час или два на солнце.
Разумеется, теперь, когда она рассмотрела себя, она поняла точку зрения Анвин. Сегодня вечером все в клане соберутся посмотреть на Призыв Богов в новый священный градский камень. Это была такая церемония, что можно было прожить целую жизнь, и ни разу ее не увидеть. Люди будут взволнованы и напряжены ожиданием. Церемония должна пройти хорошо; от нее зависело будущее Черного Града. Многие кланники и кланницы будут участвовать в Призыве Богов, но только один человек будет нести Огонь Менгира, и вплоть до этого часа этот человек ходил по круглому дому бледный и неприбранный, как девушка из подвала. Даже если она не почитала камень, она должна была уважить своих добрых кланников: вот в чем состояла ловушка этой ночи. Анвин поняла это и дала Рейне мягкий толчок в правильном направлении.
Рейна Черный Град, жена двух вождей, должна приветствовать новый градский камень с почтением, надлежащим образом ухоженная и одетая. У каждого в клане были на войне сыновья, отцы или братья. Она должна почтить их. Это было так просто. Она должна думать о Черном Граде, не о Станниге Биде и Скарпе, должна представить пожелания своего первого мужа Дагро, а не второго мужа Мейса.