Она сделала паузу, подбодрив Марафиса чем-то настолько жестким и нерадостным, что он засомневался, можно ли было это назвать улыбкой.
- Мои разведчики сказали, что у тебя есть раненые. Три повозки.
Марафис ничего не говорил. Солнечные лучи, отражаясь от одного из мечей скарпийцев, бил ему прямо в здоровый глаз. В нем вскипело черное бешенство, и он представил, как пинает вождя Скарпа по голове и размазывает ее по креслу. Под конец напряжение стало слишком большим.
- А что, если мы просто украдем ваши гребаные лодки? Вы не сможете противостоять нам, так как половина ваших мужчин находится в Черном Граде.
- Вы утащите обгорелое дерево, если попытаетесь, - ответила она ему, успокаиваясь теперь, когда он шагнул в приготовленную для него яму. - Баржи заправлены ламповым маслом. Одно мое слово -- и они вспыхнут.
Марафис почувствовал себя дураком. Все это могло быть блефом, а он никогда бы не узнал правды. Пять рек, последняя переправа, баржи, заправленные нефтью. Исс никогда бы не отправился на встречу, не имея представления о таких моментах. Знание было силой. И отсутствие знаний означало, что тебя могли загнать в угол и заставить платить, чтобы выйти.
- Должна ли я назвать свои условия?
Он не знал, как ему удалось не задохнуться на словах:
- Продолжай.
Вождь Скарпа хмыкнула с некоторым удовлетворением.
- Я хочу боевые машины, таран. Двести лошадей с седлами, двести комплектов доспехов, включая ножные части, и кланников, которых вы держите в заложниках.
Он должен был отдать ей должное, ее разведчики были хороши. Она ожидала ответа, один раз быстро облизнув губы лиловым языком, а усыпанными драгоценностями пальцами поглаживая головы ласок. Почему ему стало так жарко на этой проклятой поляне? Марафис взглянул на солнце над головой, а затем пожалел об этом. Перед глаза побежали обжигающие круги. Этот придурок с мечом ослепил его намеренно, как следует. Ему нужно было подумать, но все, что стояло сейчас перед глазами -- это ласки и слепящий свет.
Крепко сжав зубы, Марафис заставил себя взвешивать предложения вождя. Боевые машины? Она может их взять. Они попадают в цель один раз из пяти, как он помнил. И таран оставит с удовольствием -- его колеса застревали намного чаще, чем колеса повозок. Стефан Граймс может поднять шум -- это был таран его компании -- но Марафис по своему опыту знал, что профессиональные наемники, как правило, были приучены к превратностям войны. Люди умирали, одно имущество погибало, другое приобреталось: таковы были стандарты профессиональных солдат.
Хотя лошади. Это было другое. Запросить две сотни было несколько жирновато, и она это знала. Если он с ней на этом сойдется, то это дорого обойдется его армии. Пришлось бы лишиться своих коней стражникам, потому что Марафис не видел способа забрать лошадей только у наемников. Издержки должны быть ограниченно честными, иначе возникал риск мятежа. Что касается брони -- ну, для начала она могла бы взять его ездовые доспехи. Когда он пытался в них двигаться, вещь раздражала, как сам ад. С оставшимися ста девяноста девятью комплектами также не должно быть больших проблем, хотя не все части там обязательно совпадут.
Он сказал:
- Сотня лошадей, и кланники остаются у меня.
- Сто пятьдесят, и кланников беру я.
Она была бы ничем, если бы не ее быстрота. Марафис заглянул в ее небольшие черные глаза и сказал ей:
- Кланники обсуждению не подлежат. - Он сам едва ли понимал, почему он так сделал, потому что до этого момента кланники являлись предметом сделки - они были пленными, захваченными, чтобы выкачать информацию, а затем продать. Даже создалось ощущение, что она, как вождь клана, хотела бы выкупить членов союзного клана, Черного Града. Тем не менее, он не считал, что ее цель была высокоморальной. Все, что эта женщина давала, в конечном счете обходилось дороже реальной цены.
Как только Йелма Скарп открыла рот, чтобы заговорить, Марафис ее остановил. Он кое-что вспомнил о скарпийском круглом доме и подумал, К демонам я дам этому вылететь.
- Я слышал, что круглый дом был несколько поврежден пожаром. Должно быть, защищать его трудно.
Это замкнуло ее маленькое сморщенное лицо. Она только что собиралась настаивать на кланниках, он был в этом уверен, но сейчас она остановилась на миг, чтобы обдумать заново. Вокруг поляны двести мечников переминались с ноги на ногу. Некоторые опустили свои мечи вниз острием, остальные переглядывались.
- Сто пятьдесят. По рукам. - Йелма Скарп поднялась на ноги. - Я отправлю перевозчика натянуть тросы. Через час будьте готовы со своей данью.
Дань, что за славное словцо для этого. Марафис не попрощался с ней, на самом деле ничего не сказал, глядя, как ее костлявый зад скользил между деревьями. Она на самом деле была лаской. Он не думал, что обхитрил ее, но, по крайней мере, он кое-что удержал. Пятьдесят лошадей и пять кланников, если быть точнее.
Эта мысль доставила ему некоторое удовольствие, и когда одинокое облако затуманило солнце, он даже улыбнулся человеку, который пытался ослепить его бликами от своего меча. Видимо, улыбка Глазастого показалась мечнику, который быстро отвел взгляд, малоприятным зрелищем. Ослеплю тебя в ответ уродством, с удовлетворением подумал Марафис.
- Давайте, ребята, - сказал он Тату и наемнику. - Давайте убираться из этого логова ласки и прокладывать путь домой.
Спир Венис звал его.
Глава 25. Несущий бурю
Глубоким и сырым, вот каким было это место, и это не нравилось Кропу ни чуточки. Тот, кто сказал, что вещь не ценится до тех пор, пока ты не потерял ее, был достаточно мудр, чтобы быть королем.
Или вором. Кроп пытался не думать о Квилиане Моксли плохо, правда, старался. Дело есть дело, соглашение было заключено, и Квил выполнил свою часть сделки -- вывел Кропа и его хозяина из Крысиного Гнезда в другое место, где они должны были находиться в безопасности, пока Кроп не высовывался со своей глупой великанской натурой -- но Кропу казалось, что само соглашение было невыгодным. Со своим хозяином, снабжавшим Квила сведениями, ведущими к прибыли, он мог надеяться, что вор организует им передвижение вверх. Но не вниз.
Кроп неодобрительно посмотрел на два крошечных, абсолютно квадратных оконца высоко над ним. Находиться глубоко для него значило находиться в шахтах и алмазных копях, где подземные воды, грязь, плесень, рудничный газ, дохлые мыши и страх попасть в ловушку. Деревянную стену он мог снести -- это была бы работа пыльная и слегка опасная, и спина от этого заболела бы -- но когда находишься под землей, стены там каменные, и даже если одну ты разобьешь, с другой стороны свободы не сыщешь. Вместо этого найдешь только новый грунт. Это были такие мысли, что могли привести человека к панике, и Кропу, чтобы переключиться, пришлось хорошенько постараться.
Если быть честным, то Квил предоставил им даже некоторые излишества. У хозяина Кропа теперь был настоящий матрас из конского волоса, и подушки, набитые голубиным пухом. И одеяла, которые вор принес три дня назад, были такими мягкими, что спать под ними было - словно погружаться в ванну с теплой водой. Стулья, свечи, сосновый сундук, оловянные чаши, оловянные ложки, расписанный цветами кувшин для воды, ночные горшки, песочные часы, игральные кости, меховые тапочки, ковер из овчины, деревянные предметы с петлями для непонятных целей - Кроп был слишком застенчив, чтобы расспросить о них - и небольшая печка в форме свиньи - все это было тайно принесено в похожие на пещеры глубины Суда Четырех.
- Ниже тут находится царство крыс, - сказал Квил в первую ночь, когда они задними дворами выбрались в юго-восточную часть города, спасаясь бегством от красных мечей, - и очень немногие личности, с которыми вы столкнетесь, будут иметь больше оснований, чем вы сами, держаться достаточно незаметно.
Толкая ручную тележку, в которой находился Баралис, Квил вел их к центру города, где проводились публичные наказания и правовые тяжбы. Квил приказал Кропу следовать за ним "на расстоянии не ближе тридцати шагов". Таким способом, полагал Кроп, прохожие не будут принимать их за группу. Это было нелегкое путешествие, потому что Кроп боялся выпустит своего хозяина из вида. Каждый раз, когда Квил заворачивал за угол, пятикамерное сердце Кропа бухало внутри грудной клетки, как будто шло обратным ходом. Он доверял Квилу -- приблизительно, почти полностью -- но опасность могла подстерегать за любым поворотом, и уничтожить обоих мужчин. По крайней мере, у него были собаки, чтобы его успокоить.
Горожанка и Большой Мокс большую часть перехода вели себя спокойно, как ягнята, довольствуясь слабиной поводков, шлепающих их по спинам. Только когда Горожанка со своими изрядно коротенькими ножками совершенно неожиданно решила заняться ходьбой и шлепнулась задом в грязь, то Большой Мокс начал плохо себя вести. Кроп не думал, что Большой Мокс не понимал, что был слишком велик, чтобы его взяли на руки и засунули между туникой и нижней рубашкой, как Горожанку. Большой Мокс был свиреп и габаритами соответствовал скорее быку. Он начинал ворчать сразу, как только ему казалось, что он проигрывает. Кроп провел заключительную часть путешествия, постоянно дергая поводок, чтобы не дать ему пометить все коновязи и стойки для тачек, мимо которых они проходили.
Кроп уже знал, как выглядит Суд Четырех снаружи, потому что несколько раз обходил вокруг огромного здания из известняка еще до того, как спас своего хозяина. Чутье подсказало ему без дела там не болтаться. Круг виселиц располагался прямо напротив широких и впечатляющих ступеней, и всякий раз, когда Кроп проходил мимо, тела на различных стадиях разрушения болтались наверху, как рваные флаги. Днем суд переполняли красные мечи и прекрасно одетые мужчины, которые были настолько богаты, что им не нужно было привязывать своих лошадей. Их или приносили сюда в паланкинах, отделанных подушками, или их слуги стояли снаружи и держали поводья лошадей, пока хозяева