и словами Далхаузи бросился на Брима.
Подняв высоко меч, чтобы защитить от ударов голову, Брим был вынужден принять неудобную низкую блокировку. Раскинувшись с локтями вверх и запястьями, обращенными внутрь, он потерял контроль над своим мечом в момент первого удара. Метал лязгнул, когда Далхаузи использовал опущенный клинок Брима как точку опоры, чтобы повернуть свой меч в середину живота Брима. Когда Брим почувствовал жесткий удар затупленной стали у пупка, второй удар достал его шею сбоку. Очумелый Енох.
- Хорошая работа, - сказал Далхаузи долговязому парнишке из Молочного. Бриму он не сказал ничего.
Когда мастер-мечник повернулся спиной, Енох пожал перед Бримом плечами. Он был постарше Брима, ему было шестнадцать или семнадцать, с иссиня-черными волосами и густыми пушистыми бровями, сходящимися над переносицей. Он закатал левую штанину до колена, показав изумительно волосатые ноги и такие шрамы, какие конюшие мальчики получают от незнакомых лягающихся лошадей. От холода его нога стала ярко-розовой.
Брим решил, что не держит на него обиды. А еще он решил, что ему хватит защищаться, и пошел в атаку. Енох поднял меч и шагнул назад, отправив свои нежные розовые пальцы в снег. Брим рубанул мечом вбок, заставляя Еноха отставить всю ногу. Второй удар, идеальное отражение первого, заставило его перенести вес в сторону. Его босая нога на короткий миг потеряла опору, Брим знал это, потому что увидел мгновенную потерю контроля, замеченную в глазах Еноха. А дальше уже было несложно скользнуть под его защиту и ткнуть ему в ребра.
Именно тогда Брим и сделал ошибку, взглянув на Далхаузи с его песочными часами. Он хотел увидеть, заметил ли мастер смену ролей между ним и Енохом, и к несчастью, его взгляд мгновенно был пойман самим Далхаузи. Песок в этот момент заполнял нижнюю треть сосуда, и, похоже, оставалось меньше четверти часа до мига, когда они смогли бы надеть сапоги и отогреть ноги. Но когда Далхаузи увидел Брима, глядящего в направлении часов, он чмокнул губами и остановил часы. Тротти и Пчелка Виз замедлили обмен ударами, чтобы посмотреть на Еноха и Брима. Енох зашевелил бровями, подняв их вверх и в сторону Брима Кормака.
- Продолжайте бороться, - предупредил Далхаузи. Минут пятнадцать он не запускал часы снова. К концу занятия пальцы на ноге Брима так онемели, что он перестал чувствовать опору. Ему приходилось смотреть. Боль в пятке, где начиналось обморожение, давала странное ощущение, никак не связанное с холодом. Словно кто-то поднес к его ступне бритву и нарезает ее на квадратики. Когда пришло время надевать сапог, Брим не был в состоянии это сделать. Он просто сел на снег и смотрел на него.
- Надевай его, - сказал, подойдя, Далхаузи, его голос опустился на тон ниже. - Я знаю, это только крошечная прогулка обратно в дом, но выполни ее. Мечник никогда не запускает свое тело.
Брим выжал кроличий носок и натянул на ногу. Тот свалялся и стал скользким, но Брим посчитал, что иначе он сапог не наденет.
- Хорошо. Знаешь, почему я заставил тебя снять его?
- Нет.
Далхаузи присел на утоптанный снег. Он не был крупным человеком, но об этом не вспоминалось. Его короткие волосы были такими густыми и вьющимися, что казалось, в них есть мышцы. Седина виднелась лишь в бороде.
- Ты никогда не знаешь заранее, что тебе предстоит в ближнем бою; ошалевшим все равно, что их изрубят в куски, когда они до тебя доберутся, схватка один на один превращается в трое на одного, по спине бежит едкий пот, штаны сползли на щиколотки, глаза залила кровь, раны открылись, обморожение. Так не бывает, что мы с тобой сталкиваемся и любезно обмениваемся ударами. Опытный мечник умеет бороться с неожиданностями. Он готов к ним.
Брим кивнул.
Далхаузи перевернул песочные часы на шее, и через сферы побежал желтый песок.
- Ты быстр, отдам тебе должное. И можешь заставить работать это на тебя. Приходи ко мне в Маслобойный зал на рассвете, и я покажу тебе пару приемов для коленей.
Брим осторожно натянул сапог, когда увидел, что наставник подошел к Мокрозадой Пчелке, перебросился с ним несколькими словами о его технике, а затем направился к дому. Брим устал, был избит, и знал, что на шее, где его украдкой приложил Енох, получилась настоящая отбивная. Это все добавится к тому, что он получил за последние дни. А потом это просто пройдет.
Вытащив себя из снега, он понял, что его штаны сзади вымокли насквозь. Это, вместе с наполовину онемевшей ногой, не делало дорогу обратно приятной. Солнце пряталось за тучами, и температура воздуха колебалась около точки замерзания. Огороды, обнесенный стеной сад, конюшенный двор, площадка для игр и стоянка для рогатого скота были завалены свежим снегом. Два грума с силой пытались распахнуть двери конюшни, проталкивая их через сугроб. Большая белая собака на них лаяла.
Молочанин на год. Брим засунул руку в тунику и вытащил из потайного кармана свой новый, непривычный священный камень. Серая жидкость была смешана с водой, и хранилась в закупоренном флаконе, сделанном из дымчатого стекла. В свое время Брим считал, что только главный воин хранил таким образом свой молочный камень, но теперь он знал, что так поступали почти все мужчины и женщины Молочного. Отличие было в том, что Харальду Маулу позволялось делать это открыто. Все остальные, включая вождя Молочного, должны были благоразумно прятать от чужих взглядов свои порции растертого в порошок священного камня. Это было мелочью, Враэна Молочный Камень была права, когда утверждала, что именно такие небольшие детали и создавали клан.
Брим мало ее видел с того дня у могильного пруда. Она приняла участие в принесении его первой клятвы, не вызвав ни малейшего удивления, когда шагнула вперед, чтобы принять клятвенный камень Брима и выступить в качестве его поручителя. В первый момент Брим почувствовал облегчение. Каждого новика беспокоил этот момент -- кто, если будет некому, шагнет вперед и поддержит его? Никто не хотел оказаться перед кланом один, в тишине, без поддержки. Однако после Брим обдумал это и задался вопросом, хотелось ли ему в самом деле, чтобы камень, который он во время клятвы Молочному держал под языком, хранился у вождя.
"Я буду стоять на страже Молочного между Молочной рекой и Быстрой, и готов сражаться в течение одного года". Это была простая присяга, в отличие от клятвы Дхуна, да другого и не требовалось в тот необычный день.
Обряд проходил снаружи молельни, в виду Молочной реки и солнца, опускающегося между кораблями алых облаков. Брим Кормак, брат Дхунского короля, принес свою первую клятву. Он был кланником, так что она не останется последней.
С тех пор его дни стали хлопотными, наполненными именами и обычаями, которые нужно было запомнить, и тремя самостоятельными и отличающимися друг от друга занятиями, которые до упора заполняли его день. Пол Бэрмиш, тот воин, который встретил Брима у дверей в тот первый вечер, взял его на встречу с мастером-мечником наутро после Первой Клятвы, и за его обучение взялись не на шутку. К боям на мечах здесь относились серьезнее, чем в Дхуне, и уровень воинского искусства был выше. Брим считал, себя знатоком в работе с длинным мечом. Он ошибался. В Дхуне его посчитали слишком маленьким, чтобы заниматься молотом и топором, и взамен этого был выбран меч. Он был сыном Мэба Кормака, и люди говорили, что у него было какое-то умение его отца. Это было смутное время, Мэб пообещал тренировать его, а потом умер. У Галки Танди, старого мастера-мечника, случился удар, и он ушел в отставку. Его сменил Ивол Мил, старый соперник Мэба Кормака. Сын нравился Иволу едва ли больше отца, и учебные занятия шли плохо. "Ты слишком мал, мальчик. Отойди в сторонку, и дай пройти следующему человеку". Брим перестал появляться на занятиях. После этого он тренировался в одиночестве. Иногда старый отцов соратник по мечу, Уолтер Хула, проводил с ним вечерами час-другой, совершенствуя его форму, пока сам пересказывал старые истории о славных деньках Мэба и Уолтера. Частенько он бывал пьян. У Брима не было возможности оценить свое продвижение, и он больше не был уверен, что хотел бы продолжать обучение. А потом Дхун захватил Собачий Вождь.
Брим позволил себе войти в сливочный лабиринт Молочного дома. Он научился ориентироваться в большинстве переходов и дверей, и больше не должен был выяснять направление по солнечному свету. Что было полезно. Это значило, что он мог ходить в пасмурные дни, да и ночью. Но он замечал некоторые моменты -- отсутствие комнат там, где должны быть помещения, или, скорее, отсутствие доступа к этим покоям. Он ясно представлял в уме первый этаж, и знал, что существовали места, где он еще не бывал.
Эти пространства тревожили его сознание. Ходили слухи, что здесь хранились исторические хроники; тайны суллов и клановых земель, которые прятались под спудом сотни лет. Брим обнаружил расположение одного из тайных покоев -- он располагался за западной лестничной шахтой и прилегающим женским солярием - но чувство чести удерживало его от поисков входа. Однако ему очень хотелось увидеть, что находится внутри. И порой ему казалось, что честь -- это притворство.
Поняв, что он голоден, и опоздал на работу в молельню, Брим посмотрел в сторону кухни. На завтрак были печеные яблоки и сыр с прожилками, но это было полдня назад. Он почувствовал запах выпечки, и что-то жарилось -- кухарки в Молочном часто готовили в кипящем масле -- и решил не сопротивляться. Прихрамывая на полной скорости, он проделал путь через круглый дом и наружу на другую сторону.
На кухне стояла суета. Скамьи были заполнены женщинами, детьми, закаленными воинами и ветеранами, пришедшими пообедать. Шум стоял почти оглушительный. Повар и его помощники гремели кастрюлями и подставками, прокалывая вилками куски оленины в чанах с кипящим жиром, и шуровали в печах огромными кочергами. Жар, духота и запах готовки объединялись в общую массу, которая пробивалась сквозь воздух, как ветер. Брим заторопился к обеденным столам, обрадованный, что воины, еще не принесшие полную клятву, как раз дожидались обслуживания. Мужчин с клановой клятвой всегда кормили первыми. Пол приветственно помахал откуда-то сзади, и старший молочник, несколько своенравный Миллард Флаг, что-то прокричал о необходимости повторно снять сливки в конце дня. В подтверждение Брим кивнул. Он не морочил Милларда -- работа срочная и он знал это. Ухватив жареный паштет с бараниной и луком, Брим низко опустил голову и взмолился, чтоб ему удалось добраться до молельни, не получив по дороге новых приказов.