Сочный паштет оказался очень горячим и обжег ему язык, когда Брим его откусил. Как только он вышел через восточную дверь кухни наружу, он зачерпнул с земли горсть снега и отправил его в рот. Его онемевшие пальцы в сапоге только начинали оживать, и они казались чрезвычайно распухшими, словно они разрывали кожу. Хромота его усилилась, и ему пришлось пойти медленнее, чтобы по насыпи одолеть короткий подъем к молельне.
Священный камень Молочного клана помещался в отдельном здании, в двухстах футах к востоку от круглого дома, на возвышении у Молочной реки. Это было большое сооружение с насыпными стенами, похожее на амбар, и в нем были такие же двойные двухъярусные двери, как и в большинстве амбаров. И дверка в двери. Кирпичный дымоход поднимался у обращенной на север стены, и Брим мог видеть черный дым, поднимающийся над деревянной просмоленной крышей. Из круглого дома к молельне вела единственная цепочка следов, слегка отпечатавшихся в снегу. Обратно ни одного не было. Закончив с остатками паштета, Брим пошел по оставленным следам, как по тропинке.
Дверка, установленная в воротах, была прикрыта, но не заперта, и Брим приподнял гладкую оловянную задвижку и вошел. Его окутал сумрак и дым. Как будто он вошел в здание после пожара. От запаха обуглившихся стручков с семенами и речных сорных трав резко запершило в горле. Бриму пришлось сдерживаться от приступа кашля. Когда его глаза привыкли к темноте, он заметил красные отблески от курильниц, равномерно расположенных по всему периметру комнаты. Это были покои камня, но разглядеть сам камень он еще не мог.
- Ты опоздал. - Друз Огмор, ведун Молочного клана, появился из-за стены дыма. В одежде из грубых свиных шкур, сохранивших остатки щетины, следы ножа от убоя, изъеденных червями, он походил на члена дикого клана. Крепкого сложения и невысокий, он держал лопату в руках так, словно хотел кого-то ею ударить.
- Возьми ее, - сказал он Бриму, протягивая ее к нему. - Расчисти площадку за дверью.
- Маленькой дверью?
Единственным ответом ему был испепеляющий взгляд Друза Огмора.
Значит, обе большие амбарные двери. Когда руки Брима сомкнулись на черенке лопаты, и начали двигаться назад, Друз Огмор потянул в противоположном направлении.
- Последние два дня ты приходишь поздно. Ты будешь уважать этот камень. Больше не опаздывай.
Брим кивнул, и Огмор ослабил хватку на лопате.
- Приходи ко мне, когда закончишь.
Когда он двинулся к двери, Брим увидел два зеленых глаза, следящих за ним из тени священного камня. Натэниэл Шейрак, помощник Друза Огмора, Тот, кто проложил в снегу дорожку следов, ведущих вперед, и открыл дверь для Брима. А затем за спиной крепко ее запер.
Глядя на снег, Брим нахмурился. Он почувствовал себя неудобно из-за того, что Друз Огмор сказал ему, и пожалел, что остановился на кухне перекусить. Огмор принимал его клятву, и выразил готовность заниматься с ним в молельне. "Когда твой брат отвоюет Дхун, приходи ко мне. Может быть, твое будущее окажется светлее, чем ты думаешь". Эти слова Огмор сказал ему несколько недель назад на берегу Молочной, когда они хоронили Яго Сэйка по обычаям Старых Кланов. В тот день Огмор выступал как дхунский ведун, выпуская в яму нефть и поджигая ее, сжигая тело Сэйка. Брим не вспоминал эти слова, пока находился в Дхуне, но ведун Молочного про него не забыл.
Восемь дней назад, после того, как Брим принес свою Первую Клятву, Огмор снова пригласил его в молельню.
- Приходи посмотреть на камень, - пригласил он, - и я приготовлю тебе порцию порошка новика.
Брим видел до этого только единственный священный камень, и это был дхунский. Дхунскому камню было всего сорок лет, и его ребра были первозданно-острыми. Старый камень украл Вайло Бладд, и Самнер Дхун, дхунский вождь, быстро организовал замену. Брим не знал, на что бывает похож старый камень, со шрамами, полостями, с графитовым маслом и включениями минералов, с отверстиями, с изрезанными гранями и формами. Камень Молочного был уродливым куском скарна, испещренного железным колчеданом и вкраплениями мела. Он не был ровным, и его восточная сторона была подперта подмостками, сделанными из стволов кровавого дерева. Брим стоял и смотрел на него, удивленный, что камень может выглядеть настолько... старым.
- Подойди к нему, - сказал Огмор. - Ты заслужил это право.
Дав клятву? - удивился Брим. Он шагнул к камню, сразу почувствовав прохладу, которую тот распространял в окружающем воздухе. С близкого расстояния он мог видеть отметки рашпилем и высверленные дыры, и у него было ощущение, что это живой, работающий камень. Дхунский камень лежал в молельне, как окаменелость; к нему плохо относятся и еле замечают. Его стыдились, он верил. Ни один дхунит не мог смотреть на него, зная, что их обошел семнадцатилетний мальчишка из Бладда. Камень Молочного был другим, гордым и состарившимся, уже не твердо стоящий на своих ногах, но до сих пор используемый, до сих пор знающий.
Брим колебался, прикоснуться к нему или нет? Это мой священный камень, сказал он себе, заставляя руку подняться. Когда его пальцы оказались от камня на расстоянии булавки, он почувствовал силу, втягивающую их внутрь, как магнит притягивает к себе металл. С удивленным всхлипом втянув в себя воздух, он смотрел, как его рука подошла к камню.
Камень затопил его мысли волнами событий, сменявшихся в стремительной последовательности. Развилка реки. Мужчина в медвежьей шапке. Враэна Молочный Камень, подбрасывающая в руке его клятвенный камень. Робби, улыбающийся и говорящий: "Сделай это". Брим увидел лесную чащу и за ней что-то рябившее. Вода? - спросил он тревожно, прежде чем камень унес видение прочь. После он уже не мог успевать за потоком образов, они разлетались вдребезги и уносились прочь. Разворачивающийся пергамент. Комната, обшитая свинцом. Второе разветвление реки...
Его рука дернулась назад, ее тряхнуло и отпустило, и ладонь ударило, словно ожгло кнутом. Резко выдохнув, он понял, что все это время не дышал. Он простоял около минуты, просто вдыхая воздух и уставившись на свою ладонь, ожидая, пока в костях и мышцах рассосется потрясение от священного камня.
В ошеломленное сознание прорвался голос Друза Огмора.
- Ты будешь проводить здесь ежедневно полдня, выполняя мои задания. Я жду тебя завтра в полдень.
Должно быть, ведун видел часть того, что произошло, понял Брим позже, потому что он стоял все это время у дверей, но он никогда не упоминал об этом, и никогда больше не настаивал, чтобы Брим прикоснулся к камню. Решив, что уж лучше начать, Брим поставил здоровую ногу на лопату и начал разгребать снег. Он помогал в молельне уже семь дней, и это были не те занятия, на которые он рассчитывал. Он думал, что будет изучать тайны и прошлое. Ведь должны же ведуны знать историю кланов? Существовала легенда, что, когда кланы завоевали свои территории у суллов, ведуны водили в бой огромные боевые повозки. Некоторые говорили, что у них внутри были установлены эти самые священные камни. Брим приходил в волнение, просто думая об этом. Как чудесно было бы увидеть это. Почему бы Огмору не рассказать об этом?
Ведун Молочного просто долбил камень. Он проводил большую часть своего времени на стремянке, отделяя резцом куски камня от его северного лика, или за верстаком, сортируя обломки и размалывая их. Иногда он использовал сверло из лука, упирая его в грудь с помощью деревянной плитки, в то время как он дергал его назад и вперед. На задах круглого дома стояла каменная мельница из тех, что можно сдвинуть с места только волами, но Брим еще не видел, чтобы Огмор ее использовал. Когда Брим спросил его об этом, ведун отблагодарил его одним из своих уничтожающих взглядов.
- В Молочном, если нет необходимости, мы не разбрасываемся дыханием богов.
Рассмотрев это заявление позже, Брим решил, что Огмор имел в виду пыль, которую могло раздуть вокруг ветром, если бы кусочки священного камня оказались на земле снаружи. Конечно, Огмор был одержим сбором каждой оставшейся крошки, которая упала на пол молельни. Бриму позволялось подмести, только когда все окна и двери были закрыты, и когда Огмор сверлил одну из поверхностей священного камня, Бриму нужно было обязательно подкладывать снизу лист, чтобы собрать священную пыль.
Была еще одна вещь, о которой он узнал: Не все части камня были равнозначными. Огмор поделил камень Молочного на стороны и плоскости, и использовал различные части для разных целей. Огмор работал большей частью с северной стороной камня, откуда добывал порошок священного камня. Два дня назад, когда пришла весть, что раненый при захвате Дхуна воин Молочного скончался от полученных ран, Огмор взял свой резец, и из юго-восточного ребра вырезал каменный клин размером с сердце. С той стороны в камне было много колчедана, и работать с ним было трудно, и временами, чтобы справиться с металлом, Огмору приходилось использовать плоскогубцы. К тому времени, когда он закончил, у него в руках было что-то красивое и жилистое, подходящее для замены сердца воина.
Вчера Брим наблюдал, как Огмор отбивал меловую дольку от похожего на луковицу южного лика священного камня.
- Клятвенные камни, - ответил он на вопрос.
Все это ничуть не походило на то, чего ждал Брим. Это была напряженная работа, и он падал ночью в постель, ощущая изнеможение и боль в мышцах, его глаза и горло саднило от пыли. Пока Огмор не позволял ему размалывать камень или перебирать фрагменты, только переносить их. Он ухаживал за ним, заботился об инструментах и протирал их маслом, расстилал листы для сбора каменной пыли, колол дрова для кадильниц, протирал верстаки, носил воду с реки, вычищал резервуары для сбора воды и разгребал снег. Натэниэлу разрешалось измельчать и просеивать обломки в лотке, хотя никто и никогда, кроме самого ведуна, не подходил к Молочному камню с резцом.
Брим приостановил расчистку, чтобы оценить свою работу. Пространство вокруг сдвоенных дверей теперь было расчищено на десять футов, и по сторонам снег лежал вполне аккуратными кучами. Вопрос был в том, достаточно ли будет десяти футов? Брим подумал об Огморе, нахмурился, а затем продолжил махать лопатой. Пусть будет еще пять.