Используя весло как рычаг, Уокер обходил скалы с легкостью. Когда они обошли речной берег, Эффи увидела, что стена ущелья опускается, и лес клиньями подходит к берегу. Подточенные рекой скалы упали вперед, и пласты песчаника лежали, наполовину погрузившись в воду, рассыпаясь песком цвета ржавчины. Уокер делал длинные, глубокие гребки, и лодка обогнула уступы быстро. И он, и его папаша, казалось, хорошо знали этот участок реки и возможные здесь препятствия, еще до того, как добирались до них. Как раз когда они отплывали от берега, чтобы обойти заросшие ивами отмели, в тридцати футах впереди них что-то упало в реку. Эффи присматривала за своими гребками, и не успела уловить, что это было, но всплеск она увидела. Большую воронку на воде. Уокер повернулся и кивнул на отца. Глаза человека из Серого клана были выпучены, но он больше казался недовольным, чем испуганным. Эффи приметила, что еще до того, как опустилось его весло в воду для следующего гребка, его правая рука выскользнула, чтобы проверить свои двойные ножи.
Когда они миновали отмели, то направились к ближайшему месту высадки. Как только Уокер с отцом подвели лодку параллельно одной из упавших плит песчаника, Чед оглянулся на Эффи, высоко подняв брови. Эффи легонько пожала плечами. Ее амулет здесь бы пригодился.
Уокер привязал швартовы к отростку корня, который больше не был частью дерева, и затем перекинул надутый воздухом мех через борт, чтобы тот работал амортизатором при ударах о скалы.
- Вы, двое. - сказал он, переводя взгляд с Эффи на Чеда. - Оставайтесь здесь. Держите рты на замке и не пытайтесь что-нибудь сделать. - Его глаза подрагивали, как жир на животе, пока он ждал, чтобы они кивнули. Довольный, он дал своему отцу рукой сигнал, выдернул из-под сиденья в лодке свой заплечный мешок и выбрался на уступ.
Уравновесив крен лодки, Эффи проверила расстояние до берега. Скальная стена, которая открылась, когда рухнул выступ, была темной и влажно-красной. Деревья еще не пробрались в эти трещины, но ползучая лоза уже спустилась сюда из леса. Утес раскалывали два оврага. По самому большому бежала талая вода, которая пенилась над большими валунами из песчаника. Второй казался путем, ведущим вверх. К нему и направился Уокер, по дороге перепрыгнув трещину в уступе. Через несколько секунд он скрылся из виду.
Чед, Эффи и папаша Уокера сидели в лодке и ждали. Эффи поставила ноги в ботинках на спинку чедова сиденья, чтобы схлынула застоявшаяся кровь. Едва Чед обернулся поворчать насчет них, над головой раздались мужские голоса. Кто-то крикнул: "Оружие на камень!". В наступившей тишине Эффи представила, как Уокер достает свои двойные ножи, лягушку и саламандру, и аккуратно складывает их в назначенное место. Ее взгляд проследил путь Уокера по узкому, извилистому оврагу.
Внезапно с места ближе к берегу раздался грубый смех. По камню ударил металл. Что-то завизжало. Низким гортанным голосом была отдана команда, и вскоре раздался звук шагов, топающих по кустарнику и каменной крошке. У нее за спиной папаша Уокера легонько забарабанил пальцами по плоскости своего весла. Когда звук шагов стал громче и ближе, Эффи стало ясно, что это Уокер спускается по оврагу обратно. Кто-то держал в руках копье или палку, которая на каждом шагу скребла по песчанику. То, что она увидела дальше, было трудно понять. В поле зрения появилась черная с розовым свинья. Она была взнуздана, как лошадь, с каким-то ремнем между зубами, и кто-то вел ее на поводке. Свиные глазки были маленькие и сердитые, ее волосатые жеваные уши свисали по сторонам, как шоры. Влажно фыркая, она рылась носом в осоке и корневищах тростника на дне оврага. Мужчина, державший поводок, появился в поле зрения после. Он был безобразен почти так же, как и его свинья. Его переломанный нос выглядел так, словно в нем были суставы. Здоровенный, но склонный к полноте, он был одет в полосатый красный с золотом плащ и мохнатые брюки из ослиной кожи, которые были слишком узкими. Из оружия у него было копье с двумя остриями, которое он держал прямо, как вилы. Слабая железная цепь, непохожая на цепи молотов, связывала передний конец копья и кожаный ремешок на запястье.
Следом шел Уокер, и еще двое мужчин замыкали шествие. Они оба были вооружены зловеще выглядящими копьями с четырьмя остриями. На меньшем был плащ, украшенный радужными дисками, которые переливались, как кожа рыб. Эффи не могла определить, были ли они кланниками.
- Что у нас здесь, мой поросеночек? - спросил человек с переломанным носом, оглядывая лодку. - Живой инвентарь, судя по всему. Хороший и здоровый.
Уокер прошел вперед. Он держался непринужденно, и Эффи видела, что его ножи высоко выдвинуты из ножен. Вокруг их рукояток проступала смола. Незнакомцы, должно быть, залили ею лезвия, чтобы ими нельзя было пользоваться.
- Это мои, Яйцезубый. Я уже заплатил за них сбор.
Свинья перепрыгнула через плиту песчаника поисследовать лодку. За ней последовал Яйцезубый.
- Это было до того, как у меня была настоящая возможность взглянуть на них. - Его светлые, почти бесцветные глаза уставились на Эффи. Он облизнул губы. Свинья завизжала. Дотянувшись до лодки, она толкнула ее влажным, обсыпанным пятачком рядом с рукой Чеда. Чед отшатнулся, и лодка закрутилась. Папаша Уокера быстро ее уравновесил. Успокоил.
Яйцезубый посмотрел на него.
- Добрый день тебе, - Эффи наклонилась вперед, подумав "Вот оно, имя уокерова папаши" -- старик.
Папаша Уокера ничего не ответил. Свинья к нему не подходила, заметила Эффи.
- А что у нас здесь? - Яйцезубый ткнул ее подбородок пятой своего копья, заставляя ее поднять голову. - О, небольшой шрам! Зашито хорошо!
Эффи подавила желание прикоснуться к щеке. Она забыла про этот шрам. Его никто не упоминал с того дня, когда Лайда Лунная вытащила из него нити. Нож Катти Мосс вошел глубоко, но Лайда объяснила, как ей повезло, что ламповщица не задела ни одну лежащую под кожей мышцу. Когда Лайда подняла зеркало и показала Эффи свою работу, Эффи, помнится, подумала тогда "И это все?" Она ожидала чего-то более... внушительного.
Не зная, что делать, она спокойно смотрела на Яйцезубого. Его нос был покрыт разорванными сосудами, а на левой ноздре виднелся след от укуса какого-то насекомого.
- Хладнокровна как молоко, - отметил он, бросив замечание своим людям сзади. - Красивые волосы. Человек может сделать хорошие деньги, на таком скальпе.
Эффи нахмурилась. Почему он пытался ее спровоцировать? Свинья, закончив изучение Чеда, повернула розовую плоскую морду к ней. Она не хотела иметь со свиньей ничего общего и хлопнула в ладоши прямо перед ее мордой. С громким ворчанием свинья закрыла свои черные крошечные глазки и бросилась к ее горлу. Яйцезуб щелкнул поводком, заарканив свинью на полпути. Последовало возмущенное верещанье. Чед заткнул уши пальцами.
Под прикрытием шума папаша Уокера частично склонился в лодке вперед и прошептал Эффи в ухо:
- Чтобы мерзавцы отстали, притворись немой.
Яйцезубый перекрутил поводок так, что металл врезался в уголки свинячьей пасти. Глаза твари выпучились, и она жалобно захрипела. Через несколько секунд Яйцезубый поводок ослабил.
- По дороге к Проклятому клану, а? - сказал он, все еще обращаясь к Эффи. - Знаешь, что они там с детками делают?
Эффи чуть не сказала "Нет".
- Скармливают их болоту, - с гадким смешком пояснил Яйцезубый.
Из горла Чеда вырвался тихий сдавленный звук.
- Вешают камень на грудь и топят, - добавил Яйцезубый, переключаясь с Эффи на Чеда. - Через неделю вытаскивают и доедают то, что не захотели есть рыбы.
Чед потерял сознание. Только что он сидел прямо, словно чуть впереди своего сиденья, а в следующий миг он завалился, падая прямо на нос лодки. Что-то хрустнуло. Лодка бешено закачалась. Чтобы не сползти вперед, Эффи уперлась пятками в палубу.
Яйцезубый и его люди покатились со смеху. Тот, что был в чешуйчатом плаще, хлопал себя по боку. Свинья насмешливо улыбалась Эффи. Папаша Уокера вытянул руку, чтобы снять спазм. В пятнадцати футах от них, на уступе из песчаника, Уокер следил за рукой отца. Эффи почувствовала, как ее рот начало покалывать.
- Я говорил тебе, что эти двое так себе, - сказал, просмеявшись, Уокер. - Толстяк и немая. У вас за них золотая монета -- большего они не стоят.
Яйцезубый постукивал своим раздвоенным копьем по скале. Казалось, он раздумывал. Свинья нашла кучку утиного дерьма и его облизывала.
- Она не немая, - наконец заявил Яйцезубый, глядя на Эффи в упор.
Последовала долгое молчание, а затем Уокер тихо сказал:
- Иди, посмотри сам.
Все время, пока Яйцезубый стучал своим копьем, во рту Эффи нарастало ощущение онемения и покалывания. Казалось, будто ее кололи в это время дюжины игл, только совсем без боли, одно только непонятное покалывание. К тому времени, когда Чед сполз с носа лодки и тяжело сел на место, онемение пошло вглубь, и теперь она больше не узнавала картину вспухших гребней, которые стали внутренней частью ее рта.
Подозревая ловушку, Яйцезубый дал сигнал своим людям. Опустив острия своих копий, они срезали мех с уокеровой куртки из выдры. Яйцезубый шагнул вперед и аккуратно перенес двойное острие копья на верхнюю челюсть Эффи.
- Открой, - сказал он.
Эффи открыла рот. Нечто темнее и плотнее воздуха задымилось наружу.
Яйцезубый наклонился к ней. Заглянул внутрь. Нахмурился. Все молчали, даже свинья. У Яйцезубого отвисла челюсть.
- Милостивые Боги. У нее даже зубов нет, не говоря уже о языке. - Вздрогнув от впечатления, он отвел копье.
Эффи закрыла рот. Глубина ощущений начала проходить. Сиденье папаши Уокера за ее спиной скрипнуло.
- Проезжайте, много вас тут! - приказал Яйцезубый, мощно ударив копьем о камни. - Поганые уроды.
Уокер, не теряя времени, прыгнул в лодку и отчалил. Не потрудившись отдать швартов, он оставил его тянуться сзади в воде. Безотчетно Эффи поняла, что должна больше направлять веслом, чем грести, и она глубоко погрузила весло с правого борта, уводя лодку дальше от берега. Точно перед ней Чед греб изо всех сил. Сразу за ней на планширах висел папаша Уокера Стоуна, выжатый как лимон.