В любом случае Траггис Крот умирал. Райфу нужно было добиться любой ценой, чтобы эти слова не прозвучали. Если бы Томас Аргола когда-либо произнес их, он его убил бы.
Райф внезапно почувствовал усталость и сказал:
- Я ухожу на рассвете. Расскажи мне, что ты узнал про Красный Лед.
Аргола запротестовал, требуя больше времени, но из всех людей именно он должен был знать, что в точке максимального напряжении контроль уже невозможен. Райф догадался, что нечто обнаружил, ибо помнил слова Маллиа: "Мой брат приглашает тебя сегодня вечером".
В конце концов, Томас Аргола смог рассказать ему совсем немного. Он был одним из немногих людей во Рву, кто умел читать и писать, и ему удалось собрать много пергаментов, захваченных Увечными в набегах. Они не видели в них никакой ценности и охотно продавали, хотя было известно, что все рукописи, содержащие карты, должны были поступать к Кроту.Аргола немногое нашел, изучая свою коллекцию, а для исследования коллекции Крота требовалось время. Мысль, что чужеземец перероет и приберет имущество Траггиса Крота, была Райфу очень неприятна, и он надеялся, что Мертворожденный этого не допустит.
- Если ты решил отправиться завтра, то это все, что я могу тебе посоветовать, - сказал, наконец, Аргола. - Написано, что озеро Красного Льда существует на границе четырех миров, и чтобы пробиться к нему, нужно находиться во всех четырех мирах одновременно.
Райф был разочарован. Слова звучали бессмысленно, предназначенные только, чтобы запутать.
- Ты говорил, на востоке.
Улыбка Арголы была снисходительной.
- Да, это так.
Райф повернулся и ушел. Он никак не попрощался с Томасом. Аргола знал то ли больше, то ли меньше, чем утверждал, и Райф не мог решить, что было хуже: знать больше и не поделиться, или сделать вид, что не знаешь?
Когда он вернулся в пещеру Мертворожденного, его приветствовали Увечные, и у Райфа не было другого выбора, кроме как не обращать на них внимания. Признав их клич - 'Двенадцать Зверей!', - он рискует подорвать позиции Мертворожденного. Райф Севранс еще не был готов объявить себя Хозяином Рва. Эта неблагодарная работа досталась Мертворожденному, и Райф знал, что лучшим способом поддержать Мертворожденного было бы исчезнуть с глаз Увечных. И не будет риска, что кто-нибудь назовет его "вождем".
Когда Райф взбирался на верхний уступ, он поискал глазами Маллиа, но сестры Арголы нигде не было видно.
Вернувшись в пещеру Мертворожденного, он съел небольшую порцию копченого мяса и лепешку, которые были ему оставлены, развел костерок у входа в пещеру, лег на матрас и заснул. Ему приснился черный червь, живущий у него в плече, прогрызающий себе дорогу сквозь его тело.
На следующее утро Мертворожденный разбудил его еще в темень до рассвета.
- Снаружи ждет Адди, - сказал он, протягивая ему чашку воды.
Райфу потребовалось время, чтобы понять его сообщение. Он чуть не поперхнулся.
- Нет.
Мертворожденный был к этому готов.
- Тогда скажи ему сам. Он устроился тут пять часов назад. Что я говорю -- не слушает. Может, тебя послушает?
Актер из Увечного получился плохой, подумал Райф, потому что все время, пока Мертворожденный говорил, он ни разу не посмотрел Райфу в глаза. Это заставило освежить в памяти перемены в Арголе.
- Я тут ни при чем, - продолжал Мертворожденный, вынужденный прервать молчание. - Просто проговорился, когда ты уходишь. Ничего не подсказывал.
Райф поднялся и вышел на уступ. Он заметил, что у грудь Йелмы теперь обозначили два железных котелка.
- Ты не можешь пойти со мной, - он заявил это Адди раньше, чем горец успел вставить хоть одно слово. - Ты немолод, и будешь меня тормозить.
Адди Ган сидел на складном стуле спиной к огню и входу в пещеру, и не попытался повернуться при появлении Райфа.
- Необычное путешествие на восток, - произнес он, глядя сквозь темноту Рва. - Заразился желанием увидеть деревья -- настоящие, а не эти прутики тоньщиной со струйку мочи. Мне скоро уходить. Представь, когда это случится, никто не попытается остановить меня, это свободный мир и вообще человек волен идти, куда захочет.
Райф дышал тихо и глубоко. Ему пришло в голову, что все, что нужно сделать, чтобы узнать решимость человека -- это взглянуть на его затылок.
- Адди, я не знаю, куда я иду. Как я могу позволить кому-то сопровождать меня, когда я сам не знаю опасностей или сколько времени я буду идти? Траггис Крот получил смертельный удар, чтобы спасти мою жизнь. На моих плечах грузом висит его смерть. Не ставь меня в положение, когда возможна еще и твоя.
Горец продолжал смотреть вперед. Время шло. Пламя потрескивало и шипело, когда пропитанные смолой ивовые сучья попадали в огонь. Адди Ган в конечном счете встал и повернулся к Райфу лицом.
- Я слышу тебя, парень, - сказал он, - но тебе не приходило в голову, что кто-то может думать то же самое насчет тебя самого? Братья Рва не хотели бы нести груз твоей смерти.
Райф склонил голову, опечаленный и пораженный. Он нуждался в этом, хоть этого и не осознавал -- чтобы кто-то разделил с ним его клятву.
- Мы пойдем налегке, без пони.
Адди понимающе кивнул:
- Я так и думал.
Трудно было поверить, что этот разговор проходил менее полусуток назад. Казалось, что он уже относится к прошлому, к городу, который остался позади. Оглянись на запад, и его уже не видно. Даже дыма от тростниковых костров.
Адди, прокладывая путь, использовал время наилучшим образом. Он чуял дорогу среди скал как горный козел. Райфу оставалось только идти следом, радуясь, что на какое-то время он решал только куда поставить ногу. Они поднимались, небо становилось все синее, а воздух слегка изменялся. Ров под ними выглядел затененным желобом, более узким, чем около города Увечных.
Обсуждение того, использовать или нет тайный мост для перехода на земли кланов, было коротким. Райф был против, и горец с его выбором согласился.
- Это добавит пару дней к путешествию, - сказал он Райфу, так что недопонимания не было. - Тропа на севере скалистая, и нам придется оставить ее позади. На третий или четвертый день она начнет выравниваться.
Для Райфа это была та цена, которую стоило платить. Он предпочитал ходить по земле, которую кланы своей не считали.
Адди был немногословен, так что подъем проходил в тишине. Иногда горец насвистывал несколько нот какой-нибудь старой пастушьей песни, а в другие разы выдергивал из снега головки высохшей травы и жевал их. Он шел обычным неспешным шагом, и на Райфа не оглядывался. Он только очень часто останавливался проверить своей палкой глубину снега.
Даже не смотря на то, что начало темнеть, они продвигались хорошо, и преодолели ступенчатую, изрезанную трещинами скалу как раз тогда, когда начал подниматься туман. Райф вздрогнул, под тюленьей шкурой пот студил ему тело. В продолжение последней четверти часа они двигались на северо-восток от Рва, и когда передохнули на вершине скалы, он обернулся и увидел, что расщелина в земле заполнилась облаками.
- Быстро идет, - заметил Адди, проследив его взгляд, - долго шагать мы не сможем.
После него ведущим стал Райф. Останавливаться он не хотел. Пока его разум был занят ходьбой, ему не нужно было вспоминать предсмертный взгляд Траггиса Крота.
"Поклянись в этом".
В исчезающих тенях незаметно пролетел час, унесенный туманом. Острова облаков поднимались из Рва и медленно кружились. Камни под ногами заблестели, сугробы покрылись скользким льдом. Райфу приходилось наклонять голову, чтобы увидеть свои ноги, а потом он вообще перестал их видеть. Какое-то время назад солнце зашло, но свет остался, необычный, мерцающий и белый. Он слышал за собой мерный шорох мягких подошв Адди. Тот больше не насвистывал.
- Парень. - Голос Адди проткнул туман, как стрела. - Я выбрал здесь.
Эти слова несли предопределенность, которой Райф не ожидал. Они не означали "Я". Они означали "Мы". У Райфа не было возражений, и он проследил шаги Адди сквозь туман. Значит, горец предполагал куда-то прийти.
Они с Мертворожденным, вероятно, охотились в этих скалах, понял Райф, преследовали чернохвостых оленей и диких коз. Через трещину между скалами Адди проскользнул к нише в обрывистой стене. Это не было пещерой, над головой проплывали облака, но какую-то защиту от тумана она давала. Адди занялся устройством лагеря. Тут было темнее, чем на открытом пространстве, но не так мрачно, как могло бы быть. Райф заинтересовался, не взошла ли луна.
Он обошел небольшую прогалину, взбираясь на гранитные плиты и проскакивая между валунами. Когда он наткнулся на высохший куст шалфея, тянувшегося из впадины в камнях, то вытащил его на растопку. Корни у того оказались на удивление цепкими.
Путешествовать налегке означало -- без палаток, только с подстилками и одеялами. Каждый нес личную воду и припасы, и хотя они не собирались сходить с тропы для охоты, но держали ухо востро. Адди хранил свои припасы в комплекте небольших мешочков из выдубленной кожи, закрепленных на теле, что помогало распределить вес. Это означало, что кое-что ему пришлось распаковать, и Райф с улыбкой наблюдал, как горец сражался с подмышечным узлом.
Райф не предложил помочь, но озаботился разведением огня. Из небольшого опыта совместных с Адди походов и охот он вынес, что горец был страстным любителем чая. Сухой шалфей занялся быстро, и пахнуло зимними праздниками и фаршированной с пряными травами дичью. Райф положил в центр пламени плоский камень и отправился на поиски ивы. Ему пришлось протискиваться через щель в скале, чтобы отыскать ее, и к его возвращению вода для чая уже вскипела.
- Когда топлива в обрез, лучше взять воду из запасов, чем топить снег, - объяснил он, заметив удивление Райфа. - Если она весь день у тебя в подмышке, она будет теплой и подходящей.
Ответить на это было нечем, и он подбросил ивовые ветки в огонь.
- Чаю? - спросил его Адди, когда травы заварились.
Неожиданно для себя Райф согласился.